Светлана Смирнова - Тринадцатый

— Побойтесь бога, Михаил Михайлович, обманули жену на двести рублей из семейного бюджета и радуетесь.

Михаил Михайлович смачно дожевал колбасу.

— А я в бога не верю. Ну, конечно, в душе каждого свой бог, это так. Но то, что написано в церковных талмудах это не для меня.

— Почему это не для вас? — Вскипела, завелась с пол оборота Мария Степановна.

— Потому что всё это ерунда.

Мария Степановна, бывший парторг завода «Прогресс», а теперь истинная прихожанка церкви Святого Василия, покрылась красными пятнами. Её лихой задор верующей стал таким же молодым, как и десять лет назад, когда она была непримиримой атеисткой.

— Вы Михаил Михайлович говорите, да знайте меру. Я за свою веру на костёр пойду.

Компания приумолкла. Все, затаив дыхание, поглядывали на спорщиков, переводя изредка взгляд на Александра Викторовича. Но он молчал, исполняя своё излюбленное правило «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Сейчас он был в гостях, поэтому мило улыбался хозяину квартиры. Захмелевший Ваня улыбки шефа не понимал, а только аппетитно доедал закуску.

Мария Степановна общее молчание восприняла как поддержку в свою пользу.

— И где вы сумели «прочитать ерунду»?

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, Мария Степановна чуть — чуть приподнялась над столом и выпалила прямо в лицо Михаилу Михайловичу следующее обвинение.

— Да вы просто ничего не читали, а если и читали, то это не для вашего ума.

От такого заявления со стула подскочил уже Михаил Михайлович.

— Нет, милейшая Мария Степановна, я читал, очень хорошо читал. Только меня сразу поразило, как люди исковеркали, изломали под себя всё чистое и светлое и вложили неправду в уста пророка. Вы мне скажите, как можно призывать к добру отрицанием?

От такого вопроса опешила Мария Степановна.

— Голубчик, какие отрицания?

Она обвела взглядом всех присутствующих. Никто не решился хотя бы вздохнуть. Нависла мёртвая тишина. Михаил Михайлович ехидно засмеялся.

— Так это вы почтеннейшая не читали Евангелие. Там же черным по — белому написано: «Ни убий», «Ни укради» и так далее.

— Ну и что? А вы что хотели?

— Я хочу, что бы этих поганых слов, что бы даже намёка на эти поганые дела не было. Уж если меня учат, то извольте учить правильно, логично. Что бы у меня даже на ум не приходило, что можно убить, украсть, прелюбодействовать. — Он многозначительно помолчал. — Придумали себе лазеек и радуются. Господь Бог всё простит, стоит только покаяться. Покаялся и дальше можешь судить — рядить, как твоей душеньки угодно. — Поставил он жирную точку, в своих рассуждениях.

Всем показалось, что от возмущения Мария Степановна сейчас потеряет сознание. Но закалка парторга её не подвела. Она решительным жестом налила себе водки, выпила одним глотком и встала с места. Ваня, как галантный хозяин, подскочил вслед за ней.

— Мария Степановна, я вас провожу.

Только в дверях Мария Степановна соизволила ответить на призыв хозяина.

— Вы что меня гоните?

— Нет! — Опешил Иван.

— Я никуда не ухожу. — Отчеканила Мария Степановна, словно делала доклад на трибуне перед соратниками-коммунистами о достижениях пятой пятилетки. — Я пошла перекурить.

Она мягко закрыла за собой дверь. Александр Викторович негромко засмеялся.

— Миша, ты как всегда прав. Женский характер не предсказуемая вещь. За это надо выпить.

— Нет, — Михаил Михайлович, отверг предложенный тост взмахом руки. — Лучше выпьем за круговорот вещей в природе. — Отвергая мимикой вопросы, он объяснил. — У нас когда-то был советский символ счастья — колбаса. Так выпьем за капиталистический символ счастья — советскую колбасу.

Все выпили, кроме Светланы. Помолчав, она заговорила.

— Ну, у кого характер не понятнее это ещё надо посмотреть. У каждого свои сдвиги. — Вдруг, звонко заявила Светлана.

Всё агентство знало о шумливом характере Светланы. По складу характера, она была из тех людей, которые любят, не разобравшись, кто прав, а кто виноват, вступиться за обиженную половину. По её сияющим глазам и пунцовым щекам всем стало ясно — скандала не избежать. Сейчас начнётся линчевание Михаила Михайловича. От надвигающейся склоки, компанию спас молчаливый Алексей Павлович.

— Девочки, пора танцевать!

Наталья среагировала на приказ, как бык на красную тряпку. Пошатываясь, она направилась к Ване. От такого внимания, хозяин разомлел. Музыка им была не нужна. Сладко прильнув, друг к другу, они затоптались на месте. Наташенька умела раствориться в объятиях партнёра. Её красивые руки с изумительным маникюром беспрестанно поглаживали спину хозяина. Когда она поняла, что добилась желаемого результата, её красивые губки прошептали Ванечки прямо на ухо.

— Солнышко моё, если тебя, кто — ни будь, посмеет обидеть, то приходи ко мне. Я всегда сумею тебя успокоить.

К концу их танца, Александру Викторовичу удалось включить медленное танго. Исполнив танец — выпили на брудершафт. Дальнейшее хозяин и новоиспечённый отец, осознавал с трудом.

Никто не посмел бы, обвинить его в том, что он совсем забыл о жене и новорождённом сыне. Несколько раз, Ванечка не твёрдой походкой шел в направления телефона. Но дружная компания всегда настигала его вовремя и отнимала трубку. Коллеги упорно советовали не звонить в роддом в таком виде. Разошлись рано — в первом часу ночи.

Мария Степановна выполнила свои хозяйственные обязанности честно — убрала грязную посуду с праздничного стола. Сильно захмелевший Александр Викторович, с радости, объявил служащим агентства на завтрашний день выходной до обеда. Все дружно его расцеловали, прокричали громкое «Ура», обслюнявили Ванечку и покинули гостеприимного хозяина. Бдительная Мария Степановна предусмотрительно подхватила Наталью под ручку. Ваня запер дверь и пошел в ванную. Дальше в его сознание произошёл провал. Напрасно Алёнушка весь вечер прождала мужа, радость, залитая алкоголем, сделала свое дело — Ванечка обессилил.

Алёнушка

Весь вечер Лена, соседка по палате, развлекала своими разговорами Алёнушку. Рассказывала небылицы из своей семейной жизни и из жизни друзей. Угощала фруктами, которые принёс её муж. От обиды и нервного напряжения, Алёнушка не смогла заснуть за целый день ни на минуту. Ей всё казалось, что если она заснёт, то обязательно пропустит приход Ванечки. Но время шло, а Ваня не приходил.

Алёнушке, вдруг, очень захотелось побыть одной. Она не могла дождаться, когда наступит долгожданный отбой. Время тянулось необыкновенно медленно. Стрелки на часах не желали двигаться вперёд. Она по инерции кивала головой на разговоры Лены, а сама без отрыва смотрела на циферблат.