Таня Хафф - Проклятие крови

— Ну, как ты себя чувствуешь?

Генри следил, как, словно на фотопластинке, на лице женщины последовательно проявляются эмоции. «Ведь это испытание нисколько не легче для тебя не так ли?» — подумал он и произнес спокойно:

— Я чувствую солнце, — после чего протянул ей руку.

По тому, как подруга приняла ее, вампир мог предположить, что она приступила к выполнению служебных обязанностей, и они прошли в спальню.

Когда Вики впервые увидела его кровать, она почувствовала смутное разочарование. К тому времени она уже знала, что Фицрой не проводит дневное время в закрытом гробу поверх слоя земли со своей родины, но все же втайне надеялась увидеть там что-нибудь экзотическое. Хотя бы вроде кровати королевских размеров. «Готова биться об заклад, твоему отцу захотелось бы иметь одну из таких же...» — так бы она могла тогда сказать. Кровать же с белыми хлопчатобумажными простынями и синим покрывалом выглядела до обидного обыкновенной.

Сейчас она освободилась от его руки и подошла прямо к закрытой двери. Круг мягкого света от лампы на прикроватном столике почти ослепил ее, но она знала, что окна спальни заделаны слоем фанеры, окрашенной в черный цвет и плотно примыкающей к оконному проему. Как со стороны улицы, так и изнутри этот защитный барьер скрывали плотные портьеры из синего бархата. Это помогало держать солнце на безопасном удалении, однако — Вики знала — Генри мог бы, если бы захотел, уничтожить с таким тщанием созданные барьеры за несколько секунд. А ее тело служило в этот момент барьером перед дверью.

Стоя у кровати, Фицрой помедлил, прикасаясь пальцами к пуговицам рубашки, и с удивлением обнаружил, что чувствует себя неловко, раздеваясь на глазах у женщины, с которой состоял в близких отношениях — и от которой с таким удовольствием насыщался. «Это просто смешно. Она, вероятно, при таком освещении даже не видит тебя».

Тряхнув головой, Генри быстро разделся, размышляя о том, что подобная беспомощность влечет за собой проявление гораздо большей интимности, нежели секс.

Теперь он ощущал солнце еще сильнее — сильнее, чем когда-либо прежде.

Для Вики, которая следила за проблесками бледной кожи, когда вампир то появлялся в круге света, то исчезал из него, стоявшей на страже возле двери, собственное поведение вдруг показалось ужасно бессмысленным.

— Генри? Что, черт подери, я здесь делаю? — Она шагнула вперед, потом сделала еще один шаг и, когда его лицо оказалось наконец в фокусе, протянула руку и нежно коснулась его обнаженной груди. — Я не могу остановить тебя... — Женщина поморщилась, сознавая, что эти слова неправильно отражают ситуацию. — Я не могу даже удержать тебя.

— Я знаю. — Он прикрыл ее пальцы своими, поражаясь, как всегда, теплу, исходящему от тела подруги, ощущая пульсацию ее крови прямо под кожей.

— Прекрасно. — Она раздраженно закатила глаза. — Что, в таком случае, я должна делать, если ты все-таки примешь решение рвануться к солнцу?

— Оставаться здесь.

— Чтобы смотреть, как ты погибнешь?

— Никто, даже вампиры, не желает умирать в одиночестве.

Вики сочла подобное утверждение достаточно спорным. Однако она прекрасно сознавала, что это все, что она могла бы ему дать. Но она не хотела придаваться себе, что закончиться все может именно так. Слегка задыхаясь, желая, чтобы свет был достаточно ярким, чтобы видеть выражение его лица, Вики смогла удержаться, чтобы не выдернуть руку. «Оставаться здесь». В итоге это было не более того, что когда-либо хотел от нее Селуччи. Различались только обстоятельства.

— Боже мой, Генри. — Слова потребовали от нее некоторых усилий, но она постаралась приглушить в голосе эмоции. — Уж не собрался ли ты, черт бы тебя подрал, на самом деле покончить счеты с жизнью? Знаешь что, надень-ка лучше пижаму — ну или смокинг, или что-нибудь такое, в чем обычно почивают бессмертные, — и отправляйся в постель.

Он отстранился и распростер руки в стороны, намерения его были очевидны.

— Превосходно. — Вики указала на кровать.

Ее друг спокойно подчинился этому жесту. Затем, решительно подтолкнув очки на переносицу, женщина устроилась на краю матраса. Прищурив глаза, она могла разглядеть очертания его лица.

— Ну и каковы твои ощущения?

— Я чувствую, как солнце дрожит на горизонте, но единственное, что у меня сейчас на уме, — это ты.

— Нынче утром ты просто фонтанируешь избитыми фразами. — Однако Вики, почувствовав явное облегчение в его голосе, подумала, что его ответ похож на правду. — Что еще может произойти? Я имею в виду, с тобой?

Фицрой пожал плечами.

— Откуда мне знать? Я же ухожу с восходом солнца. Без сновидений, без физических ощущений. — Голос его начал затихать — рассвет был уже близок. — В небытие.

— Что я должна сделать?

Он улыбнулся.

— Поцелуй меня... на прощание.

Губы женщины были на его губах, когда взошло солнце. Она почувствовала, что день заявил на него свои права. Вики медленно распрямилась и села на краю кровати. Генри выглядел таким невероятно юным Столь ужасающе беззащитным...

Она схватила его за плечи и принялась трясти изо всех сил.

Его сердце всегда билось очень медленно; теперь, приложив ухо к самой его груди, Вики вообще ничего не могла уловить.

Он действительно ушел. И вручил себя полностью и абсолютно в ее распоряжение.

«Останься здесь». В конечном итоге это было все, о чем когда-либо просил ее Селуччи. И это было все, о чем она когда-либо просила его в ответ.

Останься здесь. Это означало намного большее, когда просил об этом Генри Фицрой.

— Генри, ты редкостный негодяй. — Она яростно подтолкнула на место сползшие очки. — Какого черта, что я могу дать тебе, чтобы соответствовать всему этому?

Несколько мгновений спустя она собралась с силами и задала более прозаический вопрос.

— А что будет теперь? Должна ли я уйти? Или остаться и сторожить тебя целый день? — Широкий зевок угрожал вывихнуть Вики челюсть; она недостаточно выспалась во время долгого ожидания наступления утра. — Или забраться в постель к тебе под бок?

Женщина нежно провела пальцем вдоль его щеки и почувствовала, как она суха и прохладна Кожа у Генри — кому, как не ей, это знать — всегда была холодной.

— Хм-м, эту идею, пожалуй, отбросим.

Даже уставшая, сможет ли она уснуть рядом с этим телом — а не с Генри? Отыскав на полу брюки, сброшенные Фицроем, она ощупала его карманы в поисках ключей.

— Я ухожу домой, — заявила она, ощущая острую необходимость просто услышать саму себя для компенсации абсолютной неподвижности вампира. — Я немного посплю и вернусь до наступления темноты. Не беспокойся. Я запру дверь при выходе. Ты будешь в полной безопасности.