Мелисса Круз - Голубая кровь

Шайлер выбросила Джека из головы и принялась проглядывать статьи в глянцевых журналах, превозносящие таланты доктора Пата. Тут дверь кабинета распахнулась и оттуда вышла Мими Форс.

— А ты что здесь делаешь? — со злостью бросила Мими.

Она сменила свой костюм от Диора на более непринужденный наряд: обтягивающие джинсы «Ало» стоимостью в четыре тысячи баксов, с платиновыми заклепками и бриллиантовой пуговицей, пушистый свитер от Мартина Стибона и узкие туфли на шпильке Джимми Чу.

— Сижу, а что? — отозвалась Шайлер, хотя и было очевидно, что вопрос Мими носит чисто риторический характер. — А что стряслось с твоим лицом?

Мими сердито сверкнула глазами. Все ее лицо было покрыто крохотными красными точками: она только что прошла лазерную чистку кожи, это помогало замаскировать голубые жилки, которые начали распространяться вокруг глаз.

— Не твое дело!

Шайлер пожала плечами. Мими вышла, хлопнув дверью.

Через несколько минут медсестра назвала имя Шайлер, и ее провели в процедурный кабинет. Медсестра взвесила ее, измерила давление и попросила девушку переодеться в больничный халат с открытой спиной. Шайлер натянула халат, подождала еще несколько минут, и в кабинет наконец-то вошел доктор.

Доктор Пат оказался строгой седовласой женщиной. Она посмотрела на Шайлер и вместо приветствия произнесла:

— Ты очень худая.

Шайлер кивнула. Что бы ни ела, она могла сколько угодно сидеть на шоколадных пирожных и картофеле фри, она никогда не прибавляла в весе ни унции. Она была такой с самого детства. Оливер всегда восхищался этой ее способностью. «Ты ешь так, что уже должна быть размером со слона», — говорил он.

Доктор Пат изучила отметины на руке девушки, молча провела пальцем по образующему их узору.

— У тебя бывают головокружения?

Шайлер кивнула.

— Иногда.

— А бывает ли, что ты не можешь вспомнить, где ты сейчас или где была?

— Ну…

— Бывало ли у тебя ощущение, будто ты спишь, хотя на самом деле бодрствуешь?

Шайлер нахмурилась.

— Я вас не вполне понимаю.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Самое время, — пробормотала доктор Пат. — И никаких ретроспекций. Хм…

— Простите?

Внезапно Шайлер вспомнила тот вечер в «Банке». Оливер пошел за выпивкой, а она, извинившись, отправилась в уборную. Но стоило ей завернуть за угол, как она налетела на какого-то странного типа. Она видела его всего мгновение: высокий, широкоплечий мужчина в темном костюме, ярко-серые глаза, пристальный взгляд из темноты. А потом он исчез, хотя там, где он стоял, была лишь глухая стена. В этом человеке чувствовалось нечто древнее и чуждое, и Шайлер не могла толком определить это ощущение, но человек показался ей знакомым.

Поскольку Шайлер не поняла, имеет ли это какое-то отношение к вопросам доктора Пат, то и упоминать об этом происшествии не стала.

Доктор взяла блокнот с бланками рецептов и принялась писать.

— Пока что пользуйся кремом, который поможет замаскировать вены, но беспокоиться на самом деле не о чем. Жду тебя весной.

— Зачем? Весной что-то должно случиться?

Но доктор ответить не потрудилась.

Так что от врача Шайлер ушла с кучей вопросов, на которые не имелось ответов.

Когда Мими было не по себе, она отправлялась за покупками. Это была ее естественная реакция на любые пережитые сильные эмоции. Счастлива она была или печальна, угнетена или полна ликования, найти ее можно было в одном и том же месте. Мими вылетела из приемной, спустилась на лифте на первый этаж и прошла через Мэдисон-авеню в свое убежище, «Барниз». Мими любила «Барниз», этот универмаг был для нее тем же, чем для Холли Голайтли[8] — «Тиффани», то есть местом, где никогда не может произойти ничего ужасного. Она любила аккуратные силуэты прилавков, стенды из светлого дерева, стеклянные витрины, в которых красовались изысканные драгоценности заоблачной стоимости или небольшая коллекция итальянских сумочек, — и вообще наслаждалась тем, что все там такое чистое, современное и безукоризненное.

Это было великолепным противоядием от всего произошедшего, потому что, конечно же, Эгги таки была мертва. Это пугало Мими больше всего. Смерть Эгги означала, что Комитет что-то утаивает от них. Что они чего-то не знают. Или стражи им чего-то не говорят.

А тут еще эта девчонка ван Ален, у которой бабка похожа на привидение, торчит в приемной у доктора Пат. Мими не нравилась ван Ален, и не только потому, что Джек, похоже, ею интересовался. Мими мутило от отвращения всякий раз, как она видела этих двоих вместе, и ей хотелось изгнать остающееся паршивое ощущение, как после рвоты. Ей хотелось, чтобы ее брат перестал ошиваться рядом с какой-то тощей второкурсницей. Что это на него нашло?

— Мисс Форс, не желаете ли взглянуть на то, что я для вас отложила? — почтительно поинтересовалась у Мими женщина в элегантном брючном костюме.

Мими кивнула. Она двинулась следом за своим личным консультантом в отдельную примерочную для особых клиентов и знаменитостей. Это была круглая комната с замшевыми диванами, небольшим баром и буфетной стойкой — угощение предлагалось бесплатно. Посреди комнаты стояла вешалка с одеждой, отобранной для Мими консультантом.

Мими взяла с серебряного подноса ягоду клубники в шоколадной глазури и принялась медленно жевать ее, разглядывая вещи. Она закупила осенний гардероб еще в августе, но никогда не помешает взглянуть, вдруг пропустила какую-то модную тенденцию? Мими ласково провела рукой по золотому бальному платью от Ланвин, короткому жакету «Прада» и цветочному платью для коктейля от Дерека Лэма.

— Это я беру, — сказала Мими. — А тут у нас что? — проворковала она, обнаружив на мягких плечиках нечто из струящегося шифона.

Она забрала находку с собой в примерочную и несколько минут спустя вышла оттуда в потрясающем шелковом платье леопардовой расцветки от Роберто Кавалли. Мими взглянула на себя в зеркало. Разрез от шеи до пупка выставлял напоказ ее бледную кожу цвета слоновой кости и завершался дымкой перьев, что, трепеща, ниспадали до самых икр.

— Беллиссима!

Мими подняла голову. На нее смотрел какой-то красивый итальянец, взгляд его был прикован к разрезу на платье.

Мими прикрылась руками и продемонстрировала ему соблазнительную спину. Ее черные трусики-бикини поднимались чуть выше талии.

— Не поможете застегнуться?

Итальянец подошел и поддел пальцем полоску трусиков, поигрывая кружевной тканью. От его прикосновения по коже Мими побежали мурашки. Он погладил Мими по ягодицам и улыбнулся ей в зеркало. Мими ответила такой же довольной улыбкой. Итальянцу на вид было чуть за двадцать, самое большее — двадцать три. На запястье у него поблескивали золотые часы «Патек Филип». Мими узнала его: она видела это лицо на страницах, посвященных светским новостям. Знаменитый манхэттенский плейбой, по слухам, разбивший сердца едва ли не половине девушек высшего света.