Дин Кунц - Маска

4

Без четверти девять, позавтракав, Кэрол поехала на работу, а Пол поднялся наверх в заднюю спальню, переоборудованную им в рабочий кабинет. Чтобы ничто не отвлекало его от романа, он создал там себе спартанскую обстановку. Белые стены были абсолютно голыми, не украшенными ни одной картинкой. В комнате были только недорогой письменный стол, стул, электрическая пишущая машинка, стакан с многочисленными ручками и карандашами, глубокий канцелярский поднос, в котором уже лежали около двухсот машинописных страниц начатого им в творческом отпуске романа, телефон, книжный стеллаж из трех полок со справочной литературой, шкафчик с бутылками воды в одном углу и столик со стоящей на нем «ее величеством» кофеваркой.

Этим утром Пол, как обычно, первым делом решил приготовить себе кофе. Как только он нажал на соответствующую кнопку и налил в кофеварку воды, зазвонил телефон. Присев на краешек письменного стола, он взял трубку.

— Алло?

— Пол? Это Грейс Митовски.

— Доброе утро, Грейс. Как дела?

— Мои старые кости не переносят дождя, а так в остальном ничего.

Пол улыбнулся.

— Послушай, по-моему, ты еще запросто можешь дать мне фору.

— Чушь. Ты работяга, страдающий от комплекса своего права на досуг. Даже атомному реактору не занимать у тебя энергии.

Пол рассмеялся.

— Перестань психоанализировать меня, Грейс. С меня хватает жены.

— Кстати, о ней...

— Кстати, она только что ушла. И теперь ты сможешь застать ее в офисе через полчаса.

Грейс замолчала.

Горячий кофе начал капать в кофейник, и комната тут же наполнилась его ароматом.

Чувствуя в молчании Грейс какое-то замешательство, Пол спросил:

— Что случилось?

— Да... — Она как-то нервно откашлялась. — Как она себя чувствует, Пол? Она здорова?

— Кэрол? Да, конечно.

— Ты уверен? Просто... ты же понимаешь, что я люблю ее как родную дочь. И если что-то не так, я хочу знать.

— Да она прекрасно себя чувствует. Правда. Кстати, на прошлой неделе она проходила медицинский осмотр. Это необходимо для процедуры усыновления ребенка. И мы оба с честью выдержали это испытание.

Грейс опять замолчала.

— Что тебя встревожило? — нахмурившись, спросил Пол.

— Э-э... Ты подумаешь, что старушка Грейси теряет рассудок, но мне приснились два дурных сна — один вчера днем, другой — минувшей ночью, и в обоих была Кэрол. Я редко вижу сны, и когда мне вдруг снятся два кошмара, я, просыпаясь, чувствую, что должна предупредить Кэрол...

— О чем предупредить?

— Не знаю. Я помню лишь, что оба сна были связаны с Кэрол. Я просыпалась с мыслями: «Это уже близко. Я должна предупредить Кэрол, что это скоро случится». Я понимаю, что все это выглядит довольно глупо. И пожалуйста, не спрашивай меня, что подразумевается под «этим». Я совершенно не помню. Но я чувствую, что Кэрол в опасности. И Бог его знает, что это; я не верю ни в сны, ни в предсказания. Я считаю, что не верю во все это, и тем не менее звоню тебе по этому поводу.

Кофе был готов. Наклонившись, Пол выключил кофеварку.

— Ко всему этому можно прибавить то, что вчера мы с Кэрол чуть было не пострадали от несчастного случая в кабинете О'Брайена.

Он рассказал ей об ущербе, причиненном офису О'Брайена молнией.

— О Господи! — воскликнула она. — Я видела эту молнию, когда проснулась днем, но я не представляла себе что вы с Кэрол... что эта молния — именно то, что я... что мой кошмар связан с этой молнией. Боже мой! Я боюсь произнести это, чтобы не показаться старой суеверной дурой, но все же: неужели в этом сне было что-то пророческое? Неужели я предвидела эту молнию за "несколько минут до того, как она ударила?

— Это может быть, — неуверенно начал Пол, — просто незаурядным совпадением.

Они некоторое время молчали, переваривая сказанное и услышанное, затем Грейс произнесла:

— Послушай, Пол, я не помню, чтобы мы прежде говорили на эту тему, но ответь мне: ты веришь в сны, предсказания, ясновидение и прочее тому подобное?

— Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Я еще и сам не знаю.

— А я всегда относилась к этому однозначно: всегда считала это ложью, обманом и просто чушью. Но теперь...

— Теперь ты меняешь свое мнение.

— Ну, скажем, в меня закралось крохотное сомнение. И теперь я еще больше беспокоюсь о Кэрол, чем когда я только позвонила тебе.

— Почему? Говорю же тебе, у нее нет и царапины на теле.

— Один раз пронесло, — ответила Грейс, — но я видела два сна, и второй приснился мне через несколько часов после молнии. Не исключено, что «этим» является что-то еще. Раз в первом сне была доля правды, то и второй может оказаться не пустым. О Боже, идиотизм какой-то. Стоит только раз поверить в эту ерунду, как она тут же одолевает тебя. Но я ничего не могу с собой поделать. Я по-прежнему волнуюсь за нее.

— Даже если твой первый сон и оказался пророческим, — заметил Пол, — второй, вероятно, мог быть простым повтором, отголоском первого сна, а не очередным пророчеством.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Раньше с тобой такого не бывало, так почему это должно опять с тобой случиться? Скорее всего это лишь стечение обстоятельств... как и вчерашняя молния.

— Да, возможно, ты и прав, — с некоторым облегчением сказала Грейс. — Возможно, такое однажды случается. Пожалуй, это я могу допустить. Но я не Нострадамус. И гарантирую, что не буду вести еженедельную колонку предсказаний в «Нэшнл инкуайрер».

Пол рассмеялся.

— И все же, — продолжала она, — хотелось бы мне точно вспомнить, что было в этих двух кошмарных снах.

Они еще немного поговорили, и, повесив трубку, Пол, хмурясь, какое-то мгновение смотрел на нее. Несмотря на свою относительную убежденность в том, что сны Грейс были странным совпадением, они произвели на него впечатление, и, как казалось, несколько больше должного.

Это уже близко.

Когда Грейс произнесла эти слова, Полу вдруг стало как-то жутко.

Это скоро случится.

«Совпадение, — сказал он себе. — Обыкновенное совпадение и чепуха. Забудь об этом».

Постепенно до него вновь стал доноситься аромат горячего кофе. Поднявшись с краешка стола, он наполнил чашечку.

С минуту или две Пол стоял позади своего письменного стола возле окна и, потягивая кофе, смотрел на несущиеся по небу грязно-серые тучи и непрекращающийся дождь. Потом, опустив глаза, он взглянул на задний двор, вспоминая про пришельца, увиденного ими накануне во время приготовления ужина: мелькнувшее в блеске молнии бледное искаженное лицо, лицо женщины, сверкающие глаза, искаженный то ли от ярости, то ли от ненависти рот. А может, это все-таки был просто Джаспер, датский дог, в сочетании со светообманом?