Татьяна Форш - Цыганское проклятье

Да разве же несчастна Марья по-настоящему? Может, и права Софья Михайловна – вздор и выдумки, и он сам себе все это накручивает.

Он потряс головой, отгоняя наваждение, и достал из кармана халата, который до сих пор не сменил на праздничный костюм, бархатную коробочку. На белой подушечке, вспыхивая кровавыми всполохами, лежало ожерелье. Тончайшая паутина благородной платины крепко держала рубиновые капли, выложенные причудливым узором. Марьюшке ожерелье обязательно понравится. Позже подберутся и серьги, к Рождеству уж обязательно.

Месяц назад Силантий поехал к ювелиру и заказал эту вещицу. Рубины редчайшей чистоты были похожи на благородное вино, в котором навсегда утонули солнечные блики.

– Ваша супруга непременно будет довольна, – расшаркивался ювелир, древний старик, который не растерял мастерства и слыл кудесником на всю округу, – а вам могу предложить изготовить перстень с таким же камнем.

– Это не для супруги, для дочери, – при упоминании о Марье Силантий расплылся в улыбке, – а перстень, пожалуй, закажу. Может, когда-нибудь родится у нее сын, я ему по наследству передам.

– Мудрое решение, – похвалил заказчика мастер, собирая в кошель монеты и ассигнации.

Гости прибывали и прибывали. И встречал их у ворот сам Силантий Русалов в генеральском мундире с орденами. Супруга с именинницей находились здесь же и принимали поздравления.

– Мария, ты очаровательна. – К маленькой ручке приложился губами старый Соломатин.

– Благодарю, вас, дедушка. – Марья присела в реверансе и улыбнулась.

Софья Михайловна, стоявшая рядом, одобрительно кивнула.

Мать Софьи, Евдокия Соломатина, положила на плечо внучки затянутую в перчатку ладонь и коротко поклонилась.

Очень скоро Силантий начал уставать и сбился со счета, принимая гостей. А когда, наконец, подъехала богато украшенная карета, он едва ли не вздохнул с облегчением. Этот экипаж прибыл последним. Граф Владимир Орлов с супругой Еленой и сыном Евгением.

– Силантий Матвеевич, голубчик, давно не виделись, – расплылся в фальшивой улыбке граф, высокий седой мужчина с военной выправкой. – Не надоело сидеть в этой глуши? Может, на службу вернешься?

– Еще успеется, Владимир Андреевич, вот дочку замуж выдам и тогда подумаю.

Граф улыбнулся Марье и тут же обратился к Силантию:

– Красавица растет! А не сделать ли нам нашу дружбу еще крепче, дорогой вы мой Силантий Матвеевич? У вас, как говорится товар, а у нас купец.

«Купец» стоял, уцепившись за юбку матери одной рукой, а второй крепко сжимал игрушечную саблю. Вид у него был неважный. Слишком худ, на бледном лице огромные серые глаза, которые не придавали очарования, а скорее делали его похожим на филина. Тонкие губы, чересчур крупный рот и вздернутый нос. Вот, пожалуй, и весь портрет молодого графа…

– Евгений, подойди, поздравь именинницу.

Мальчик нехотя оторвался от матери и, скривив губы, направился к Марье.

Силантий интуитивно встал рядом, как бы стараясь защитить дочь. Графу этот жест не понравился, о чем он не преминул сообщить.

– А вы, Силантий Матвеевич, словно не рады будущему родству?

– Рано о родстве толковать, – отбрил его Русалов, – и вы ошибочно приняли мое поведение за недовольство.

– А мне кажется, из них получится прекрасная пара, – вмешалась Софья Михайловна. – Мария, иди поиграй с Евгением!

– Как скажете, маменька, – покорно отозвалась та.

– Вот и порешили! – Граф протянул генералу руку. – Зовите на четырнадцатилетие, заодно и помолвку объявим.

– Пройдемте в сад, гости дорогие, – холодно улыбнувшись, пригласила Софья.

Силантий посмотрел на дочку и понял, что праздник для нее испорчен бесповоротно, а если он не защитит ее от этого брака, то, может, и вся жизнь…

Полуденный зной спал, но духота еще не отступила. Дамы обмахивались веерами, их кавалеры сняли тесные пиджаки и щеголяли в жилетах. Очень скоро гости разделились на группы, пили вино и переговаривались о чем-то своем.

Прислуга уже не суетилась, а лениво бродила по саду, подавая напитки и легкие закуски.

Силантий нашел взглядом стоявшую у клумбы Марью и подозвал к себе. Он не желал, чтобы кто-то видел его подарок. Это будет их с дочерью тайна. Софья Михайловна не любит подобных украшений, считает их вычурными и безвкусными. Не хотелось бы, чтобы своим недовольством она окончательно испортила Марьюшке настроение.

– Ангел мой, у меня для тебя подарок. Только прошу пока сохранить его в тайне, матушка может не одобрить.

– Неужели котенок? – Глаза Марьи заблестели радостью. – Такой, как у моей подруги Аннушки? Персидской породы? А я-то уж думала, что вы забыли о моем желании, папенька. Только как же я спрячу его от матушки?

У Силантия сжалось сердце.

Котенок! Дочка уже год твердила о нем, после того как увидела это пушистое чудо. Эх, как же он мог забыть? Не подумал, что девочке в этом возрасте не интересны драгоценности. Она ведь совсем дитя. Да только обратного пути нет.

– Прости, милая, котенка я тебе обязательно подарю, очень скоро, но не сегодня. Договорились?

Марья кивнула и потупилась, скрывая разочарование. Стремясь загладить неловкость, генерал протянул дочери бархатный футляр. Та помедлила, но взяла.

– Открывай! – улыбнулся Силантий, глядя, как маленькие пальчики развязывают бантик.

На милом личике дочки заиграла улыбка, когда она открыла коробочку, и за эту улыбку Силантий мог отдать все, что угодно.

– Благодарю, папенька. Очень красиво. Камни так и светятся! Обещаю надеть это ожерелье на мой первый бал. Дайте я вас поцелую.

– Рад, что угодил. – Силантий сжал ее в объятиях. – А теперь беги и спрячь это в спальне. Я буду ждать тебя здесь, а после мы с гостями перейдем в дом, будем резать торт. Я поручаю тебе угостить наших гостей. Справишься?

– Можно только Жеку не буду угощать? – бесхитростно выпалила девчушка. – Он противный, и мне совсем не нравится. Да, я знаю, что барышне не пристало вести себя столь неподобающим образом. – Марья даже попыталась спародировать фальцет немца, который обучал ее манерам, и даже поправила невидимые очки на носу.