Хроники Чёрной Земли, 1936 год (Мероприятие 2/11; Красноармеец) - Василий Павлович Щепетнёв

— Мы, бабушка, государственную работу исполняем, — напирая на «государственную», ответил Камилл. Деревенские люди государству перечить опасаются.

— Какую же такую государственную? — не отступалась бабка.

— Специальное поручение, — применил еще одно волшебное словосочетание Камилл.

— Крушить кладбище? — не поверила старуха.

— Кладбище признано недействующим. А мы отбираем специальные пробы на анализы. По заданию облисполкома, — специально для старухи вспомнил слово Камилл.

— Ну и ройтесь на кладбище. Сюда-то зачем вас понесло? — старуха серчала.

— Да тут ваши родные лежат, бабушка?

— Родные? — старуха заколебалась, даже скривилась как-то. — Родные?

— Хорошо, бабушка, — не стал дожидаться определенного ответа Камилл. — Если вы настаиваете, то это захоронение мы не тронем. Но больше вы нам не мешайте. Мы ведь люди подневольные, нам что начальство приказало, то и делаем.

— Вы делайте, только душу поимейте, — старуха, похоже, удовлетворилась ответом, и ворчала больше для острастки. — Не для вас хоронили, не вам и открывать…

— Все, бабушка, все. Не трогаем вашу могилку, не обижаем друг друга. Ну, ребята, пошли.

И мы ушли. Понимали, что не след из-за одной могилы шум затевать. Еще нажалуется старуха. Да и полно могил вокруг.

Это я по дурной привычке за всех расписываюсь — понимали, понимали.

— Наверное, богатенькая могила… — начал Сергей.

— Плита знатная, — Валька любил вставлять «деревенские» слова: зеленя, купыри, мы тут промеж себя погуторили…

— Не стоит нарываться, — я действительно не хотел неприятностей.

— Так мы культурно, незаметно. Ночью снимем плиту, возьмем пробу и аккуратненько на место положим. Может, пусто внизу, одни кости.

— Спать хочется, — время было еще не позднее, но спать действительно, хотелось. Мне.

— Плита тяжелая, а то бы мы тебя не звали, — Сергею действительно хотелось посмотреть, «что внутри». Каприз гения. Но остальные его поддержали — за исключением Камилла. Тот сидел в сторонке и делал вид, что это его не касается. Наверное, тоже разбирало любопытство. Или корысть.

— Посидим, да пойдем. Долго ли умеючи… — Андрей положил мне руку на плечо. — Пустяки все это, мелочь. Глядишь, еще на десятокЦдругой баксов богаче станем, — говорил он насмешливо, но намерения его сомнений не вызывали. — Сходим, чего уж…

Мы посидели, подождали, пока луна не встала повыше. С таким же успехом могли бы копать и днем — света хватало, и будь старуха начеку, непременно бы нас засекла. Но она нам поверила. Деревенская…

Даже вчетвером мы едва отвалили плиту — поддели ломами, и, орудуя ими, как рычагами, сдвинули в сторону.

Мы установили бур и начали ввинчиваться в землю. Неглубоко ушли, на полметра. Скрежет, слышный и сквозь землю, отозвался в зубах.

— Гравий, — догадался я.

— И нельзя дальше? — Валька торопился побыстрее разделаться с этой работенкой. Все торопились, и я. Но…

— Коронку только сломаем. Камень.

— Однако непонятно, зачем здесь гравий. Может, это и не могила вовсе? — Сомнение, нерешительность были чужды Сергею. Он не боялся встречать отпор. Гордился умением превозмогать препоны и трудности. Вычленить основное звено проблемы и рассечь его. Сейчас Сергей был на себя не похож.

— А что еще?

— Да мало ли… Ладно, пойдем.

Мы вернули плиту на место, правда, не так аккуратно, как планировали. Разочарование сердило.

По пути прихватили валежника, немного, в темноте не поищешь, но хватило оживить костер.

Мы сели и несколько минут молчали.

— Что же там все-таки есть? Неужели обыкновенная могила? Или что иное? — начал разговор Сергей.

— Сокровищница? — Андрюша произнес это слово с усмешкой, но опять же не отрицая предположения напрочь.

— Какая сокровищница? — мне отчаянно захотелось спать. Сокровищницы, пираты, пиастры. Заигрались детишки.

— Я однажды в хитрую сеть влез, — нехотя начал Андрей, — там защита была плевая, восьмидесятых годов. Оказалось — архив гебухи. Ничего секретного, конечно, это они просто на пробу базу сделали.

— Ну и?..

— Дело одно прочитал… В тридцатые годы подчищали церковь, после НЭПа она немножко оправилась, начала приходить в жизнь. Монастырь был. По агентурным данным — так в файле написано, — хранилось в монастыре до трех пудов золота и ювелирных изделий.

— Так, — забрезжило что-то в моей голове.

— Чека опоздало — не нашли в монастыре ничего особенного. Якобы переправили куда-то сюда. Либо в Усманский район, либо в Глушицы. Искали, хорошо искали, но не нашли.

— Бывает…

— Более того, на отряд чекистов напала банда, и уничтожила его. Тот, что искал вокруг Глушиц.

— А это к чему?

— Просто вспомнил. Вдруг сокровищницу монастырскую здесь и схоронили? Сходится. Не на кладбище, то грех, а за оградой. И плита, и присыпали сверху.

— Ну, знаешь…

— Но ведь не нашли сокровища…

— Во-первых, были ли они вообще? Чека напишет… Во-вторых, сокровища могли присвоить те же чекисты, а отчитались — нету, пропали. В-третьих, не все, что не найдено, обязательно лежит здесь. Казну Пугачева тоже не нашли, так что? И сгинувшее золото партии тоже, — рассуждения мои были, на мой взгляд, безукоризненны.

— Но проверить-то мы можем. Поковыряемся часок — другой, разберемся.

— Действительно, — поддержал Сергея Валька.

— А старуха?

— Да пошла она…

— Кроме того, — добавил Сергей, — именно это место мы можем вскрывать безо всякой опаски.

— Почему?

— Ведь оно — не могила. Вне кладбища, и место на плане не отмечено. Имеем полное право.

— А если там действительно сокровища, клад?

— И очень хорошо.

— А если старуха накапает?

— Да забудь ты про старуху, — раздраженно ответил мне Сергей. По закону, новому закону, клад — собственность того, кто его нашел. Никаких двадцати пяти процентов.

— И того, в чьих владениях найден этот самый клад, — добавил Андрей. Все знает. Интернет, однако.

— Принялись делить шкуру неубитого медведя, которого, скорее всего, в этом лесу нет вообще… — Камилл, оказывается, не спал. Растрепанный, он вышел из палатки. — Ложитесь скорее. Завтра вечером, если так уж невтерпеж, посмотрим, что там. Погнались за синицей подземелий…

— А который час, ребята? — Валька смотрел на свои часы с сожалением. — Села батарейка, зараза. Только перед практикой новую купил. Халтура чертова.

— И мои накрылись, — удивился Сергей.

— Не берите барахло, — назидательно сказал Андрей. — Все эти азиатские долларовые часы просто детские игрушки. Четверть третьего, господа, фабрика «Полет», двадцать один камень, с автоподзаводом.

Сонливость, до того нещадно томившая меня, исчезла напрочь. Я открыл тетрадь и пишу, пишу. Крепкого чаю перепил, почти чифиря. Утром мухой зимней буду ходить, вяло и квело. Если проснусь. Будильнички наши были в часах Вальки и Сергея. Петуха завести нужно. И кукушку. Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить…

20 июня

Никаких петухов!

Нас разбудила старуха. Она кричала, бранилась и плевалась. Изверги, сквернавцы, охальники и прочая.

— Ну чего, чего тебе, старая? — Сергей высунулся из палатки. — Иди-ка подобру отсюда.

— Обещали ведь, — старуха не унималась.

— Иди-иди.