Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард

— Церковь уж точно не хочет.

— Всё не так плохо, Отец. У меня есть видеомагазин. Заходите как-нибудь. Проклятые получают скидку.

Он одаривает нас одной из своих усталых улыбок.

— Это очень любезно с вашей стороны. С тех пор, как оставил Церковь, я пришёл к убеждению, что именно маленькие мимолётные удовольствия вроде просмотра видео больше всего имеют значение в этой жизни.

— Аминь.

Когда мы возвращаемся в машину, я звоню Сентенцам. Отвечает К.У.

— К.У., это Старк. Хантер когда-нибудь говорил вам, где берёт наркотики? Может, называл вам имя?

Лёгкая пауза.

— Это была девушка. Не совсем гёрлфренд, но та, с кем он проводил время. Повисите минутку.

В телефоне слышен звук, как что-то отодвигают. Скрежет мебели. К.У. чертыхается. Потом он снова на телефоне.

— Я знал, что он записал его где-то. Её зовут Кэролин. Кэролин Маккой.

— Адрес есть?

Он зачитывает его.

— Ладно. Спасибо. На связи.

Я открываю в телефоне навигатор и вбиваю адрес. Это рядом с шоссе Голден Стейт в Сан-Вэлли. Видок сидит сзади. Я поворачиваюсь к нему.

— Откуда ты слышал об Акире? Когда-нибудь пробовал его?

Он качает головой.

— Нет. То, что сказал в доме отец Хантера, ошибка. Акира не что-то новое. Как и все наркотики, он входит и выходит из моды. Я не слышал, чтобы о нём упоминали, пожалуй, пару лет. Похоже, что он возвращается. Я слегка удивлён.

— Почему?

— Его не так-то просто изготовить. Химия должна быть точной. Малейшая ошибка, и вы синтезируете не Акиру, а очень мощный нейротоксин. Кроме того, многих элементов нет в свободном доступе. Некоторые из необходимых растений и трав можно выращивать только в родной почве. На горных вершинах в Китае. В джунглях Бразилии. Вам нужно найти надёжный источник чистых ингредиентов, чтобы хотя бы попытаться разработать Акиру.

— Откуда ты так много знаешь о нём?

— Однажды меня попросили его приготовить. Предложили изрядную сумму денег. Я отказался, но они попросили снова. Каждый раз, когда они просили, сумма денег увеличивалась, но я продолжал отказываться. — Он отворачивается и смотрит в окно. — Наконец, я сказал «да». Не из-за денег, а потому что был трусом: когда они стали настойчивее, я побоялся сказать «нет».

— Это была мамаша Лидс? Слышал, что она и её люди крупные поставщики дури Саб Роза.

Он качает головой и смотрит на меня.

— Нет. Это был маршал Уэллс. Акиру хотела Золотая Стража.

Я хмурюсь и смотрю на Видока. Он кивает.

— Зачем кучке святош из Национальной безопасности понадобился Акира? Их корпоративы были лучше, чем я думал?

— Подозреваю, их интересовали психические аспекты наркотика. У них было много штатных экстрасенсов, но чтение мыслей никогда не было точной наукой, и субъекты могут оказывать сопротивление. Теперь представь, что у тебя наркотик, делающий психическую связь приятной. Наркотик, заставляющий допрашиваемого чувствовать себя весёлым, как в канун Нового года.

— Уэллсу бы это понравилось. Похоже, и Аэлите бы понравилось. Или Люциферу.

Со мной пробовали проделывать нечто подобное в Даунтауне. Какое-то время я так много сражался на арене, что мне дали жильё в подвале. Они считали это большим одолжением. На самом деле, это был ещё один загон, но у него были четыре стены и дверь, и он был в моём полном распоряжении. Я был так признателен, что сильнее обычного пинал и бил своих охранников, когда те пришли за мной. Стоило снести побои, чтобы они не узнали, что эта грязная комната делала меня счастливым.

Когда я был в аду, случилась забавная вещь. Каждый раз, когда меня избивали, поджаривали, закалывали или пронзали на арене, это лишь делало меня сильнее. Когда я обнаружил, что я нефилим, всё это обрело смысл. Но в то время я не знал, почему это происходит. Адские мастера боя и солдаты хотели знать, почему мне нечего сказать им полезного, и избивали меня ещё больше. Что лишь делало меня сильнее. Адовцы не всегда улавливают причину и следствие.

Затем они начали игры разума. Они подбросили мне в еду что-то вроде адского экстази и прислали проклятую душу хорошенькой убийцы играть роль наложницы. Мы какое-то время поработали друг над другом, а когда мне стало хорошо, и я расслабился, начались вопросы. Я даже не понял, что меня допрашивают, так приятно было поговорить с другим человеком. Но я всё равно не мог ответить на их вопросы, потому что у меня не было ответов. Они пробовали молодых женщин и старых, мальчиков и намазанных маслом качков. Они так и не получили никаких ответов, и к тому времени моё тело привыкло к наркотикам. Но я мог притворяться. Когда последняя дьявольская куколка не получила никаких ответов, толпа разочарованных охранников ворвалась в мою камеру и устроили хоки-поки[61] на моей голове. К тому моменту я уже несколько недель сидел в своём Фолсомском[62] особняке. На вторую ночь я нашёл слабый болт в железной двери. Я выкрутил его ногтями и зубами и с тех пор заострял о каменные стены.

Я проткнул им лодыжку одного из охранников и продолжил путь на север, сдирая его икроножную мышцу. Это застало врасплох остальных охранников, и они на секунду перестали пинать меня. Этого было как раз достаточно, чтобы я схватил одного из них и воткнул болт ему в бедро, вскрывая артерию, которая окрасила мои стены и оставшихся двоих охранников блестящей чёрной адской кровью. Всё выглядело так, будто мы наткнулись на нефть. Больше они не пробовали на мне принцип удовольствия, что было мило, но спустя пару дней я потерял свой отдельный номер и вернулся в барак к остальному скоту. Му-у, пидорасы.

— Итак, ты им его сделал?

Видок кивает.

— Да. В своё слабое оправдание я сделал его довольно плохо. После нескольких попыток, во время которых я произвёл лёгкие формы наркотика, а в одном случае чистый яд, я убедил маршала, что приобретённые им ингредиенты слишком плохого качества. Полагаю, он мне поверил, потому что я остался жив и на свободе.

— Тогда это хорошие новости, — говорит Кэнди.

Я смотрю на неё.

— Раз его так трудно сделать и так мало дилеров, это означает малое производство, верно?

— Или кучу паршивого качества, — добавляю я.

Видок качает головой.

— Нет. Если бы люди умирали от Акиры, повсюду пошли бы слухи. Кэнди права. Акира — это специализированный бизнес. Возможно, размером с одну или две лаборатории.

— Видишь, — говорит Кэнди, — я тоже хороший детектив.

— Как Филип Марлоу[63]. Это же у него были робо-очки в «Мальтийском соколе»?

Кэнди показывает мне язык. Его вид отвлекает сильнее, чем мне хотелось бы.

— Спасибо за беседу. Думаю, кое-что прояснилось. Теперь оба вылезайте. Я занимаюсь этим в одиночку.

Тишина. Затем заныл Видок.

— Полагаешь, это разумно? Ты сегодня не в лучшем расположении духа.

— Вот почему вы не идёте. Вызовите такси.

— Старк… — говорит Кэнди.

Я обрываю её.

— Я не шучу. Вы оба благоразумны, а мне не нужна благоразумность, когда я буду беседовать с дилером Акиры.

Никто из них не двигается. Кэнди сидит со мной спереди. Я перегибаюсь через неё и открываю дверь.

— Ступайте. Позже поговорим.

— Я позвоню через час, — говорит она. — Потерпишь, если тебе это не нравится.

Кэнди и Видок вылезают. Я оставляю их на обочине и направляюсь на 405.

Я уже представляю себе Кэролин как одну из тех соблазнительных проклятых душ, которые околачивались в моей комнате под ареной. Давали мне наркотики. Пытались меня разговорить. Обращались со мной, как с мягкотелым дурачком, которым я тогда и был. Теперь я не мягкотелый, и ещё менее великодушный. Не знаю, красная или чёрная кровь у Кэролин, но если всё пойдёт как надо, то запросто смогу узнать.

Кэролин Маккой живёт на Кантара-стрит в обветшалом доме типовой застройки, окружённом низким металлическим забором и полузасохшим газоном, на котором сквозь голую почву пробиваются клочки унылой травы. Её дом находится прямо через дорогу от парка Сан-Вэлли. Первоклассная недвижимость для мелкого дилера.