Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику

Ира, это не пустые умствования, это так и есть, а потому и отражается в вербальных символах, хоть люди и не придают этому значения и даже вовсе не обращают на это внимания. Несложно догадаться, что человек понятия не имеет, как он живет, а то, что каким-то образом достигает его сознания в виде сновидений, по большей части является фантасмагорическими интерпретациями мозга. Жизнь лежит за гранью человеческого восприятия, а то, что мы вытворяем в период бодрствования, это и есть то, что я назвал галиматьей, в которой мне иногда начинает мерещиться какой-то смысл.

Ира вздрогнула, посмотрела Женечке в глаза и немного сменила тему:

- Жень, я понимаю, что это праздное любопытство, но все же: ты не мог бы рассказать мне о моих прошлых жизнях?

- Ир, что я могу рассказать тебе, если в свою бытность Эрианой ты мужественно облетела на шарике Земля вокруг шарика Солнце всего двадцать три раза и это стало на тот момент твоим личным рекордом, так как все предыдущие воплощения у тебя не получалось сделать и двадцати кругов?! А как я тебе уже когда-то говорил, осознать себя, как правило, возможно только после тридцати-сорока лет земного существования.

- Ну, может быть, я и протянула бы гораздо дольше, если б тебе не пришла в голову гениальная идея меня сжечь.

Ира предусмотрительно не отдавала себе отчета в том, серьезно она обо всем об этом или просто прикалывается.

- Ты будешь очень удивлена, – Женечка перешел на свой излюбленный саркастичный тон, – но сия, как ты сказала, гениальная идея пришла не мне в голову. В твою голову, если быть честным, она тоже не приходила. Надо сказать, что во все твои прошлые пришествия на грешную Землю первое, что ты сотворяла, так это напрочь сносила себе мозги еще при рождении, а может и до этого. Ира, не обижайся, но девица по имени Эриана была, мягко говоря, со странностями, а если точнее, то современная медицина поставила бы ей однозначный диагноз «олигофрения». И, тем не менее, тебе, несмотря на разнесенный тобою вдребезги собственный мозг, удалось стянуть обстоятельства так, чтобы обеспечить себе на будущее воплощение яркое воспоминание о земном бытие. Я лишь смиренно сыграл свою роль – только и всего.

- И в чем она состояла?

- Отделяя от тебя земное тело, мне удалось помочь тебе некоторым образом изменить твою энергетическую структуру, снизить ее интенсивность, благодаря которой, Вы, госпожа Палладина, сносили себе мозги, а заодно так закручивали обстоятельства, что в редких случаях выходили за пределы раннего детства.

- А теперь, – перебила его Ира, – произошло что-то вроде восстановления, и ты в ужасе ждешь, что ж теперь будет?

- Истинно! Купаться идем, или ты решила сменить традиции?

- В отношении традиций все по-прежнему!

Ира легко спрыгнула с кровати и через миг уже была одета.

- Полотенце не забудь, – напомнил Женечка, надевая свитер.

- Доброе утро, – томно приветствовал их в гостиной Лоренц.

- А где Зив? – спросила Ира.

- Караулит Татьяну Николаевну, пока вы отношения выясняете.

Ира улыбнулась:

- Лоренц, она б все равно в спальню подниматься б не стала.

- Думаю, что да, но, видишь ли, несмотря на возраст, со слухом у нее все в порядке, – Лоренц многозначительно посмотрел на них.

- Мы – купаться, – ответив таким же многозначительным взглядом на его замечания, сказала Ира. – Компанию составите, надеюсь?

- А как же! – промурлыкал Лоренц и спрыгнул с дивана.

Зив присоединился к ним по дороге, а на обратном пути их окликнула со своего двора Татьяна Николаевна. Женечка быстренько сообщил ей, что как минимум до обеда ее присутствие вовсе необязательно. Татьяна Николаевна обрадовалась и испросила разрешение не появляться сегодня вовсе, так как приглашена к друзьям на день рождения.

- О чем речь, Татьяна Николаевна! Конечно, идите!

- Спасибо, Ирочка, я просто волнуюсь, что без обеда и без ужина тебя оставлю.

- Татьяна Николаевна, неужто Вы считаете, что я позволю Палладиной умереть голодной смертью? Ни за что! – весело отчеканил Женечка.

- - -

- Значит так, господа! – заявила Ира уверенным тоном, но с шутливо-проказливыми искорками в глазах, когда они вчетвером уселись в гостиной за столом. – Мне тут Евгений Вениаминович очень кстати заметил, что ему, не пойми с чего, в земном бытие периодически начинает мерещиться нечто вроде смысла. В связи с этим у меня возникла непреодолимая потребность избавить его, себя и всех окружающих от всевозможных наваждений. А потому, друзья мои, всякое словоблудие относительно осмысления сего бренного мира настоятельно рекомендую прекратить, хотя бы на время, и вплотную заняться дальнейшим совершенствованием того, что более не будет, как я надеюсь, хотя бы временно, подвергаться словоблудию.

Женечка хохотал. Зив с Лоренцем тоже предались веселью.

- Ребят, серьезно, – теперь стало понятно, что Ира говорит действительно серьезно, – пока я торжественно не сдам в печать Женечкину книгу, а поющий дом его хозяину, в полностью готовом к проживанию виде, до этих самых пор прошу вас: никаких даже намеков на… впрочем, вы все прекрасно знаете на что.

- Табу, так табу. Уговорила, – томно промурлыкав, ответил за всех присутствующих Лоренц.

- Ир, – начал Женечка, – тебе, по большому счету, больше нет смысла заниматься моей книгой.

- Женечка, в том смысле, на который рассчитывал ты, наверное, нет, а вот в том, в котором на нее рассчитываю я – невообразимо огромный. И потом, неужели тебе не хочется увидеть свое детище опубликованным?

- Вообще-то, хочется, – честно признался Женечка.

- Так чего ты канючишь?

Чего это он канючит, Женечка объяснять не стал, и смешанная по видовому признаку компания принялась за светскую беседу. Правда, непринужденно болтали только Зив, Лоренц и Женечка, а Ира, тем временем, стала набирать Влада.

- Привет, Влад!

- Ира!!!!!!!!!

Влад завопил так, что Ире пришлось отдернуть трубку подальше от уха, и его вопль заполнил всю гостиную.

- Влад, мне, конечно, приятно, что ты рад меня слышать, но все ж будет лучше, если при этом мои барабанные перепонки останутся в целости и сохранности.

- Извини, Ир! Просто, я так соскучился!

- Ты когда возвращаешься?

- Я уже дома – вчера вечером прилетел.

- Так значит, твоей благоверной в радиусе пяти километров не наблюдается?

- Как ты догадалась?

- Ну, знаешь, мне кажется, ты не стал бы так искренне радостно вопить мое имя в ее присутствии.

- Наверное, ты права, но знаешь, я так по тебе соскучился, что не уверен, что удержался бы.

- Ладно… Как сессию сдал?