Мария Барышева - Увидеть лицо

Ладонь Олега снова с хлопком припечатала куртку на груди, и его лицо сморщилось как-то по диагонали.

— Господи, что еще?!

Виталий чуть отодвинулся в сторону, так что всем стало видно бледное и как-то сразу постаревшее лицо водителя. Если в тот момент, когда он пререкался с Виталием, ему можно было дать не больше тридцати пяти, то сейчас он выглядел почти под пятьдесят. Даже потускневшие светлые глаза, казалось, состарились. Руки безвольно и равнодушно свисали вдоль бедер.

— Вот тут Петр Алексеевич утверждает, что это не его автобус.

— В смысле? — переспросил Борис, потирая переносицу. — Вы угнали его, что ли?

Голова водителя отрицательно мотнулась. Одна рука взлетела и ухватилась за спинку кресла и тут же брезгливо отдернулась, точно дотронулась до чего-то мертвого и гниющего.

— Нет, я ничего никогда… Но этот автобус — не мой! Я водил похожий… может, даже, точно такой, но это было давно… У нас на маршрутах сейчас нет таких автобусов. У нас «Икарусы-250»… «Лазы-696», и я на «Икарусе» хожу… но это ведь «Лаз-695-н»! У меня автобус новенький, чистенький, просторный, и двигатель… даже кресла… — он посмотрел на зеленый чехол кресла с нескрываемым отвращением. — У него такой ход!.. и барахло это на ветровом не болтается… я этого не люблю!.. — голос водителя стал почти умоляющим и забрался почти на конец второй октавы. — У меня только на приборке русалка стояла… — он сомкнул ладони, точно пытался охватить ими что-то круглое, — такая русалка в шаре, знаете?! Там вода и в ней блестки… они на ходу все время кружатся вокруг нее… но ее нет, и этот автобус — я не знаю его!

— Русалки… шары!.. Что за бред?! — раздраженно сказал Алексей, похрустывая суставами пальцев. — Да он же пьяный, вы посмотрите на него! Не удивительно, что он нас завез неизвестно куда! Ты с опохмела или еще не ложился?!..

— Да я вообще не пью! — теперь в голосе водителя зазвучала истерическая злость. — У меня язва!

— Ну да, конечно! Белка у тебя, а не язва!

— Подождите!.. Так, получается, вы рейсом ошиблись?! Ну, автобусом, да? — Марина привстала, глядя на водителя с надеждой, показавшейся вконец помрачневшей Алине совершенно нелепой — ошибиться мог один, два, но не все сразу! — Вы просто не в тот…

— Я вел свой автобус! — рявкнул водитель, тяжело дыша и глядя на пассажиров ненавидящим взглядом, взбешенный их тупостью. Его пальцы снова вцепились в спинку кресла и сжались. Раздался негромкий треск рвущейся материи. — Я был в своем автобусе, но теперь, почему-то, я веду этот, и я хочу знать, как это могло выйти?!

— Что значит — был в своем, а оказался в чужом?! — Ольга вскочила, с ненужной щедростью рассыпая на кресло искры и пепел с недокуренной сигареты. — Что значит — ты не знаешь?!

Петр Алексеевич вдруг сразу обмяк и опустился на сиденье. Невысокий, плотный, казавшийся крепким и надежным, теперь он весь как-то безжизненно, податливо расплылся, точно из него разом вынули все кости.

— Я же уже говорил… — его голова начала чуть покачиваться из стороны в сторону. — Кажется, я задремал… может быть… но не больше двух секунд… а потом… и дорога…

— Петр Алексеевич пытается сказать, что задремал в одном автобусе, а проснулся в другом, который, к тому же, ехал по незнакомой местности, — пояснил Виталий тоном начинающего психиатра. — Вот, собственно, и все.

Водитель подтверждающе кивнул, и в этом жесте проскользнуло явное облегчение от того, что хотя бы один человек понял, что он хотел сказать.

— Это как же понимать?! — Олег чуть прищурился. — Пока вы спали, кто-то подменил вам автобус, так что ли?!

— Я не знаю! — казалось, водитель вот-вот расплачется.

— Хватит! Хрен с ним, с автобусом! — Алексей снова двинулся вперед, и на этот раз Олег не стал заступать ему дорогу, а сел на свободное кресло и, уткнув локоть в ручку, задумчиво подпер ладонью подбородок. — Мне плевать, на каком мы автобусе, все это — бред синюшный! Где мы и куда ехать — вот что важно! Ты мне скажи — когда ты понял, что заблудился?!

— Ну… — Петр Алексеевич пожал плечами. — Не знаю… Час… Может, больше… — Я…

— Так какого ты молчал, урод?! — взревел Алексей и вдруг рванулся к водителю, в одном гигантском прыжке покрыв разделявшее их расстояние. Но на месте Петра Алексеевича, успевшего только испуганно приоткрыть рот, неожиданно почему-то оказался Виталий, а сам Петр Алексеевич, ойкнув, отлетел за его спину почти в начало салона, хотя не имел ни малейшего намерения это делать. Виталий перехватил разъяренного бизнесмена за запястье, потом нырнул кудато вниз, и в следующее мгновение голова Алексея оказалась намертво зажата в сгибе чужого локтя, а сам он нелепо выгнулся с вытянутой назад и вывернутой рукой, хрипя от боли, злости и недостатка воздуха. Его лицо быстро наливалось кровью, глаза изумленно выпучились, словно он увидел на полу что-то очень интересное. Ольга взвизгнула, уронила недокуренную сигарету себе на колено, взвизгнула снова, на этот раз болезненно и, смахнув окурок на пол, припечатала его ногой. На ее черных колготках появилась овальная дыра с оплавленными краями, и на коже мгновенно выступило розовое пятно ожога.

— Отпустите его! — закричала Марина, прижав ладони к щекам и растянув кожу, отчего ее полные губы разъехались в разные стороны. — Перестаньте! Вы же его убьете!

Петр Алексеевич по-крабьи отползал к двери, в то же время пытаясь встать. На губах Алины, не отрывавшей глаз от застывших в проходе сплетшихся фигур, против ее воли появилась змеиная улыбка. Олег все так же сидел, задумчиво подпершись, но теперь на его лице был простодушный азартный интерес школьника, наблюдающего за потасовкой одноклассников.

— Неплохо, — спокойно заметил Жора. — А лучше сразу в окно.

— Пусти! — просипел Алексей, чье лицо уже приобрело устрашающе багровый цвет. — Пусти, козел!

— Я тебя отпущу, если ты сядешь на свое место и будешь сидеть очень тихо и не психовать, — размеренно сказал Виталий и, слегка оскалившись, уставился Алексею в затылок. Цепочка выскользнула из-за выреза его футболки и мерно раскачивалась в воздухе. — Сделаешь? Или тебя держать, пока ты не сдохнешь?!

— Прекратите вы, в самом деле! — потребовал Борис с осторожным возмущением. — Этого нам еще не хватало!

Виталий взглянул на него с неожиданной скукой и слегка поддернул руку Алексея вверх. Тот попытался взвыть, но из-за сдавленной шеи у него вырвался только писк. Виталий чуть ослабил хватку, и Алексей, жадно глотая воздух, прохрипел:

— Сделаю! Пусти, сука!..

— Чудно, — сказал Виталий и резким движением оттолкнул Алексея, так что тот ударился о спинку ближайшего кресла. Одернув задравшийся пиджак, тот плюхнулся на сиденье, нежно растирая помятую шею, кашляя и бормоча, что он еще со всем разберется. Петр Алексеевич наконец-то поднялся и теперь пятился к своему месту, втянув голову в плечи.