Андрей Дашков - Дракон

Открытый ярус означал либо незаметное проникновение чего-то смертоносного с последующим полным устранением всех следов пребывания живых существ, либо то, что они ушли сами. Один из путей уводил вниз. Потом и этот путь был закрыт.

Временами у Барса возникало ощущение, что он подобрался к преисподней с черного хода, однако пройти дальше брошенной кормушки оказалось невозможным. Нижние ярусы заблокированы. Мощные люки антирадиационных шлюзов задраены изнутри, а за ними – черт знает сколько фильтрационных камер и деактиваторов. И перекрытые шахты. И лифты с обесточенными приводами…

Поэтому Барс даже не пытался туда проникнуть. По самым скромным подсчетам, еды и всего остального, хранящегося на первом ярусе, могло хватить одному человеку лет на триста. Он, конечно, не собирался жить так долго.

Впрочем, для некоторых суперов существовал способ проходить сквозь стены. ДОРОГОЙ способ. В молодости Барс, наверное, предпринял бы авантюру, выслав на разведку свою Тень. Да, тогда он, глупый щенок, не жалел энергии, переполнявшей молодой организм… Но с возрастом он избавился от суетного любопытства и прочих вредных для здоровья вещей. Те, кто заперся там, внизу, уже давно сдохли. Что делать в могильнике? К счастью, Барса куда больше интересовали его собственные интимные отношения со смертью, чем все мертвецы, вместе взятые.

С возрастом он не потерял главного, что составляло сущность супера. Он ни разу не поддался ложному чувству безопасности.

Вот и сейчас он пробирался по загроможденным проходам бункера с такой осторожностью, будто делал это впервые. Его не покидало предчувствие, что когда-нибудь удобный мирок, в котором он так долго оставался чистеньким, не убивая и не охотясь, может рухнуть. Быстро. В один момент. Более того – ДОЛЖЕН рухнуть. За необъявленное перемирие придется дорого заплатить. Вселенная – это хаос, круговорот жизни и смерти, а никак не вечный приют для стареющих суперанималов.

Предчувствия было достаточно, чтобы отравить самые спокойные минуты. Горечь в мыслях, горечь в еде, горечь в сердце… Полной гармонии с самим собой он не достигал никогда. Тень будущего омрачала каждое мгновение настоящего и не давала увидеть свет истинного бытия. А теперь стремительно приближался тот, кто отбрасывал эту тень…

Барс шел по длинной дуге кольцевого коридора, с удовлетворением отмечая, что за время его отсутствия ничего не изменилось. Внутри кольца находился большой зал, заставленный компьютерными терминалами и другой аппаратурой. Лабиринт внутри лабиринта. Вероятно, это был пункт управления, разделенный на множество секторов узкими извилистыми проходами. Двигаться по ним в полной темноте было намного труднее, и Барс предпочитал окружной путь.

Вдоль внешней дуги находились помещения, которые он когда-то тщательно обследовал и потерял к ним интерес. Набитые обездвиженными и обесточенными фетишами вымирающей расы, они значили для Барса не больше, чем затхлые мертвые залы какого-то музея – вдвойне нелепого оттого, что некому было любоваться экспонатами. Никогда прежде Барс не испытывал здесь ни малейшего дискомфорта. Он не впускал сюда призраков и держал запертым самый опасный инструмент пытки – собственный мозг.

Он уже почти добрался до продовольственного склада, когда внезапно ощутил чье-то присутствие. Не приближение, а именно присутствие – как будто не существовало пустыни вокруг и громадного расстояния, отделявшего его от живых.

Он не терял ни секунды на пустые мысли о том, что это невозможно, что у него приступ паранойи или что мертвецы решили немного поиграть с ним. Он замер и впитывал новое ощущение словно губка, которая поглощает влагу и очищает загрязненную поверхность. Однако «грязь» с каждой секундой все глубже въедалась в реальность…

Странное присутствие. Барс еще помнил, как раньше воспринимал близость других – митов, суггесторов и суперов. Сейчас происходящее напоминало тревожный сон – но только тем, что во сне иногда появляется образ человека, который на самом деле давно уже мертв. И все ничего – до тех пор, пока не начинается его переселение из снов в действительность.

Барс выхватил оружие – смазанное, идеально подогнанное и готовое к работе, несмотря на долгое бездействие. Движения супера не утратили автоматизма и были почти такими же быстрыми и бесшумными, как в старые недобрые времена…

Он не сразу осознал, что снова готов убивать. Вернее, инстинкт всегда опережал осознание на мгновение, достаточное для безупречного реагирования. Но плохо было то, что он до сих пор не мог определить, где находится… (враг?) незваный гость.

Ему не пришлось долго вспоминать все, что он когда-то умел, и для этого не понадобилось чрезмерных усилий. Его специфическая чувствительность пробуждалась от спячки, в которую была погружена столько лет. Оказалось, что простого ожидания мало – нужна реальная угроза, чтобы разбудить дремавшую СИЛУ.

Теперь, когда внутри взвыла сирена тревоги, ему снова стали доступными ощущения, острота которых была сравнима разве что с оргазмом, но это причиняло боль, и только после какого-то предела боль превращалась в извращенное удовольствие. Каждая клетка тела «спаривалась» с окружающей темнотой, и к каждой вещи был протянут нерв…

Лучи, приходящие в мозг, минуя зрачки… Зарождение незримых огней… Уколы не ощутимого кожей ветра… Тишина, гудящая, как колокол… Цветовые оттенки звуков… Шорохи звезд… Прикосновения теней… Кровоточащие запахи…

Ни в чем не было и намека на искомый объект. Барс все еще не мог вычислить расстояние, отделявшее его от гостя, однако пытался засечь хотя бы шлейф, оставленный живым существом. Тщетно. Мощность излучения колебалась, и вдобавок оно было РАССЕЯННЫМ, как будто принадлежало не единому организму, а рою. Правда, это должен быть рой размерами с бункер…

Откуда-то снизу, из-под кишок, поднималась волна холода. Это был еще не страх. Всего лишь понимание неизбежности с примесью все той же горечи…

Он столкнулся с чем-то, чего раньше не было в известном ему мире. Мир изменился, а он, Барс, остался прежним. Значит, его участь предрешена.

В этот момент раздался звук, грубо вторгшийся в невыносимо звеневшую тишину и легко прорвавший сплетенную супером тончайшую сеть сверхчувственного восприятия. Звук поражал своей узнаваемостью, механической банальностью – и в то же время в нем содержался оттенок нереальности. Примитивная вибрация, которой здесь и сейчас, безусловно, не было места. Тем не менее не возникало ни малейших сомнений в том, где находится ее источник.

В этом переходе от полной неопределенности и размытости врага (теперь уже Барс не играл словами) к точной локализации наверняка был какой-то подвох. Отвлекающий маневр – причем слишком очевидный. Барс хотел бы избежать ловушки и оказаться хозяином положения в СВОЕМ бункере, но у него не осталось выбора. Бесплотный враг уже напялил маску. Игра в прятки на выживание обрела старые правила и знакомый сценарий…