Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Когда молва о скорченных телах достигла Литтл Пайджен Крик, Эйб сразу отправился к реке.

Я сказал отцу, что нашел работу на флэтботе в Новом Орлеане, и что вернусь с двадцатью долларами через шесть недель. Хотя никакого предложения не получил и понятия не имел, где взять такие деньги. Но я не мог придумать другой причины, чтобы отец позволил мне уйти из дома на столь долгий срок.

Несмотря на имидж «честного малого», Эйб никогда не пренебрегал ложью, если она могла послужить достижению цели. А здесь был шанс, которого он ждал четыре года. Возможность испытать свое мастерство. Свои инструменты. Возможность испытать ни с чем не сравнимое возбуждение, когда вампир испускает дух у твоих ног. Увидеть ужас в его глазах.

Существовали следопыты куда лучше, чем Авраам Линкольн. Были те, кто лучше знал Огайо. Но ни в Кентукки, ни в Индиане не существовало человека с более обширными познаниями по нераскрытым убийствам и таинственным исчезновениям.

Когда я услышал описание тел в Джефферсонвилле, то сразу понял, с вампиром какого типа имею дело, и где его искать. Вспомнил, как читал в «Истории Миссисипи» о подобном деле, случившемся в Дугре — пятьдесят лет назад оно едва не лишило разума тамошних поселенцев. В маленьких городках, расположенных вдоль реки, от Натчез до Дональдсонвилля, дети пропадали ночью, из кроватей. С севера на юг. Тела находили по несколько враз, группами, на берегах реки, в необычной степени разложения. Еще странность — тела были невредимы, за исключением крошечных порезов. Как и тот вампир, этот также держал курс на юг, по течению. Кроме того, я был готов поспорить на что угодно, что этот тоже идет на лодке. А если он идет на лодке, то рано или поздно он окажется в Эвансвилле.

Вот почему 30 июня 1825-го года Эйб прятался в кустах, которыми так обильно покрыты берега Огайо.

На мое счастье, луна была полной, и я отчетливо видел все, что творилось в ночи… противотуманный фонарь над поверхностью реки, росу на листьях, что укрывали меня, силуэты спящих птиц и флэтбот, привязанный в тридцати ярдах от моего укрытия. С первого взгляда, он не отличался от множества других, что идут вверх и вниз по реке: сорок на двенадцать футов; палуба обшита деревянной вагонкой; навес чуть ли не на треть палубы — но после нескольких часов самого пристального наблюдения, я пришел к выводу — вампир там.

Эйб много дней следил за случайными флэтботами, заходившими к Эвансвиллю. Он тщательно наблюдал за каждым человеком, сходящим на берег, отыскивая косвенные признаки, о которых читал: бледная кожа, боязнь открытых солнечных лучей, страх перед крестами. Он даже проследил за несколькими «подозрительными» лодочниками, приехавшим по делам в город. Все напрасно. Наконец, он заприметил флэтбот, который хоть и прошел мимо, не останавливаясь, но успел привлечь подозрения.

Я уже собирался на ночлег. Солнца почти не было, все суда стояли у берега, давно привязанные. И тут я увидел его. Мимо прошел едва заметный контур, плохо различимый из тьмы. Было странно, что флэтбот проходит мимо одного из самых оживленных городов в этой части реки. Странно, что не останавливается на ночлег.

Эйб долго бежал вдоль реки, полный решимости не упускать из виду странную лодку (которой, кстати сказать, похоже, никто не управлял), пока не устал.

Проливной дождь усилил течение, и мне было трудно успевать. Флэтбот ускользал от меня и, когда он скрылся за поворотом, я испугался, что потерял его навсегда.

Через полчаса стремительного бега, Эйб все же догнал его. Он нашел его привязанным к тому берегу, на котором в нескольких милях выше по течению и находился город, узкая доска вела с палубы на землю. Эйб укрылся достаточно далеко и приготовился к ночному наблюдению. Голодный, изнуренный часами преследования, он упорно держал дозор.

Я боялся, что мои усталые ноги после продолжительного отдыха могут меня подвести. Но я не смел нанести удар, пока не увижу его. Пока не увижу его, выходящим из под спального навеса. Я посмотрел вниз, на топор в руках, так как не был уверен, что все еще держу его. Я дрожал от нетерпения увидеть его входящим в грудь твари. От ожидания страха, который появится на лице твари, когда она поймет, что покидает этот мир.

Послышался слабый шорох листьев и потрескивание веток с северной стороны. Кто-то приближался, продираясь через лес к берегу. Эйб задержал дыхание. Он чувствовал рукоять топора в правой руке. Представил, с каким звуком он пройдет через кожу, через кости, в легкие.

Я много часов ждал, что вампир сойдет на берег. Но мне и в голову не пришло, что он уже на берегу. Это все меняло. Я приготовил топор и стал ждать, когда он появится.

«Он» оказался невысокой женщиной в черном платье и капоте в тон платью. Ее очертания наводили на мысль, что она была пожилой особой, однако шла с легкостью, несвойственной для своих лет.

Мысль, что это женщина, и тем более пожилая, никогда не приходила мне в голову. Я вдруг понял, насколько очевидно безумие того, что собирался сделать. Какие у меня доказательства? Какие доказательства, что в лодке вампир? Неужели я собирался убить просто из веры в собственные предположения? Мог ли я, безо всякой уверенности в своей правоте, отрубить голову старухе?

Эйбу не пришлось долго мучиться. Когда она подошла ближе, стало отчетливо видно, что она несет в руках какой-то предмет. Что-то белое.

Это был ребенок.

Я видел, как она несет его через лес к лодке. Ему было не больше пяти, из одежды — только ночная рубашка, руки и ноги свисали вниз и болтались. Я видел кровь на воротничке. На рукавах. Я не мог нанести удар с такого расстояния, боялся, что лезвие топора случайно убьет мальчишку (если он еще жив).

Эйб смотрел, как вампир дошла до лодки и пошла по узкой доске, но вдруг, на полпути, остановилась.

Ее тело сразу сделалось жестким. Она стала нюхать воздух, как зверь, когда чувствует угрозу. Она посмотрела сквозь темноту на противоположный берег, потом прямо на меня.

Эйб замер. Не дыша. Не двигаясь. Убедившись, что опасности не существует, старуха продолжила свой путь по доске и перешла в лодку.

И тут меня накрыло отвращение. Ярость — направленная больше на себя. Как смею я сидеть, сложа руки, когда она почти унесла мальчишку? Как смею я позволить такому мелкому чувству, страху — страху за собственную жизнь — позволить случиться злу? Нет! Нет, я скорее умру от ее руки, чем от стыда! Я встал из укрытия и помчался к реке. К лодке. Она сразу услышала звук моих шагов — повернулась ко мне и бросила мальчишку на палубу. Вот он! Вот мой шанс! Я поднял топор и метнул его. Посмотрел, как он, вращаясь, летел в ее сторону. Вопреки своей внешности, она оказалась весьма проворной — она отклонилась от траектории топора, позволив ему лететь дальше, вдоль течения Огайо. Я продолжил свой бег, надеясь теперь уже на силу и навыки, благодаря которым думал победить. К тому же, выбора все равно не было. Я сунул руки под плащ и достал два охотничьих ножа. Она ждала меня, вытянув вперед когтистые пальцы. Глаза того же цвета, что капот. Переходя по доске, я запнулся об ее кромку на самом последнем шагу. Доска сыграла, я слетел с нее, и она прихлопнула меня, как лошадиный хвост — муху, отправив на палубу и выгоняя последний дух из легких. Я перекатился, сел и, ощущая, как болит каждая унция в теле, выставил вперед ножи. Она схватила их за лезвия и вырвала у меня из рук, оставив защищаться голыми руками. Я вскочил на ноги и бросился на старого демона, отчаянно работая кулаками. С тем же успехом у меня могла бы быть повязка на глазах — так легко уходила она от каждого удара. Вдруг я почувствовал жуткую боль в середине туловища — одно неуловимое движение, я был сбит с ног и упал рядом со спящим мальчиком.