Стивен Кинг - Лангольеры

— Как он может это сделать? Ручки же нет снаружи.

Дженкинс отмахнулся жестом руки.

— Самая элементарная вещь на свете, Альберт. Он использует полоску клейкой ленты, клеящейся стороной наружу. Достаточно легкого толчка и дверь заперта.

Улыбка восхищения появилась на лице Альберта, но тут же замерла.

— Пилот, находившийся на борту, выходит, должен быть одним из нас.

— И да, и нет. По моему сценарию, Альберт, пилот есть пилот. Да, среди пассажиров оказался пилот, который, как предполагается, летит в Бостон. Он сидел в первом классе недалеко от кабины когда, пардон, дерьмо упало на вентилятор.

— Капитан Энгл, — со страхом прошептал Альберт.

Дженкинс ответил удовлетворенным тоном, как учитель геометрии произносит «что и требовалось доказать» в конце длинной и сложной теоремы.

— Капитан Энгл, — согласился он.

Оба не заметили того, что джерси смотрел на них блестящими лихорадочными глазами. Теперь он отвернулся от них, вытащил из кармашка в переднем сиденье журнал, сорвал с него обложку и принялся отрывать от нее длинные тонкие полоски. Бросал их на пол, где уже валялись такие же полоски от изорванной ранее салфетки.

Губы его беззвучно шевелились.

Если бы Альберт изучал Ветхий Завет, он бы познал, как себя чувствовал Савл, самый ярый преследователь ранних христиан, когда пелена упала с его глаз по дороге в Дамаск. Он уставился на Роберта Дженкинса с сияющим энтузиазмом, всякую сонливость, как рукой сняло.

Ну конечно же, если как следует все обдумать или кто-нибудь вроде мистера Дженкинса продумал это за тебя, все становилось настолько очевидным, что не допускать этого было бы невозможно. И неважно, поношенный у него плащ или нет, — главное, он был голова! Почти все пассажиры и весь экипаж «Гордости Америки», рейс № 29, исчезли в районе пустыни Мохаве. И одним из спасенных оказался — сюрприз! сюрприз! — другой пилот «Гордости Америки», который, по его собственному утверждению — «квалифицированный пилот для управления именно этой моделью самолета».

Дженкинс наблюдал за Альбертом и теперь улыбнулся. В его улыбке не было особого юмора.

— Ну что, соблазнительный сценарий? Верно? — сказал он.

— Нам нужно будет его схватить, как только приземлимся, — сказал Альберт, потирая щеку ладонью. — Давайте так: вы, я, мистер Гаффни и тот англичанин. Он вроде бы сильный человек. Вот только… а что, если британец тоже в этом замешан? Вдруг он телохранитель капитана Энгла? Это я так… вдруг кто-то, как и вы, догадался обо всем.

Дженкинс раскрыл было рот, чтобы ответить, но Альберт его торопливо опередил.

— Лучше захватить их обоих. Как-нибудь. — Он слегка улыбнулся мистеру Дженкинсу — улыбкой Туза Косснера, холодной, скупой, опасной. Улыбкой человека, который проворнее молнии и знает это. — Я, может быть, и не самый умный парень на свете, мистер Дженкинс, но я и не лабораторная крыса ни для кого.

— Но это же все не выдерживает критики, — спокойно заметил Дженкинс.

— Что?! — Альберт часто замигал.

— Я говорю — сценарий, который я тебе обрисовал. Он не выдерживает критики.

— Но вы же сказали…

— Я сказал: если бы дело касалось только самолета, я бы мог предложить какой-то сценарий. Я это и сделал. И неплохой. Если бы это была идея книги, уверен, что мой агент ее бы продал. К сожалению, речь идет не только о самолете. Денвер возможно и находился внизу, но все его огни были отключены. Я рассчитал наш полет по своим часам и могу сказать тебе, что дело тут не только в Денвере. Ни единого признака Омахи и Де-Мойна там, в темноте, не было, мой мальчик. Я вообще ни единого огонька не увидел. Никаких признаков ферм, зернохранилищ, аэропортов, шоссейных дорог. А эти вещи по ночам хорошо видны, ты знаешь. Тем более с нынешним интенсивным освещением они очень заметны даже с высоты шести миль. Вся страна погружена в полный мрак. Конечно, можно предположить, что некое весьма неэтичное государственное агентство втянуло нас в какой-то эксперимент, чтобы понаблюдать за нашей реакцией. Чисто гипотетически, по крайней мере. Но во что я никак не могу поверить, так это в то, что «Магазин» уговорила всех на нашем пути погасить все огни, чтобы подкрепить иллюзию, будто мы остались совершенно одни.

— А что если все это — фикция, розыгрыш? — предположил Альберт. — Может быть, мы все еще на земле, а за окном нам показывают фильм. Я как-то видел кино на эту тему.

Дженкинс с сожалением покачал головой.

— Возможно, этот кинофильм был интересным, но я не верю, что он сработал бы в реальной жизни. Если только наше гипотетическое секретное агентство не усовершенствовало какой-нибудь широкоэкранный трехмерный проектор. Думаю, что нет. То, чему мы свидетели, происходит не только внутри самолета, Альберт, вот почему все мои дедукции рассыпаются в прах.

— Но пилот! — возбужденно возразил Альберт. — Как это получилось, что он оказался здесь в самое нужное время?

— Ты любишь бейсбол, Альберт?

— Я-то? Да не особенно. Ну, иногда смотрю по телеку, как играют Доджеры. Но это так…

— Тогда я тебе, если позволишь, приведу возможно самый удивительный случай в истории этой игры, который как раз объясняется законами статистики. В 1957 году Тэд Вильямс поразил первую базу шестнадцать раз подряд. И такая удача повторялась шесть матчей подряд. В 1941 году Ди Маджио отбил мяч в пятидесяти шести ударах подряд. Однако результаты Ди Маджио бледнеют по сравнению с результатами Вильямса. У последнего вероятность составила один к двум миллиардам. Любители бейсбола любят повторять, что удачу Ди Маджио никому не превзойти. Я не согласен. Более того, готов спорить, если бы они продолжали играть еще тысячу лет, начиная с сегодняшнего дня, счет Вильямса по шестнадцать попаданий подряд останется рекордным.

— И что из этого следует?

— Я полагаю, что присутствие капитана Энгла на борту нынешней ночью не более и не менее как случайность, подобная шестнадцати попаданиям подряд Тэда Вильямса. И учитывая наши обстоятельства, я бы сказал, что это счастливая случайность. Если бы жизнь была подобна детективной истории, Альберт, где счастливые случайности недопустимы, как и счастливые совпадения, все было бы куда сложнее. Но я обнаружил, что в реальной жизни совпадения не являются исключением, они скорее правило.

— Тогда что же все-таки происходит? — прошептал Альберт.

Дженкинс протяжно вздохнул.

— Боюсь, я не тот человек, которого следует спрашивать об этом. Плохо, что с нами на борту нет Ларри Нивена или Джона Варли.

— А кто они?

— Писатели в жанре научной фантастики, — ответил Дженкинс.