Роберт МакКаммон - Неисповедимый путь

Наступила долгая тишина.

– Кто там? – произнес Билли.

В этот момент, будто в ответ на голос Билли, послышался шум, похожий на шум осыпающегося угля. Он продолжался и продолжался, пока Билли не зажал руками уши, а затем внезапно прекратился.

– Кем бы вы ни были, вы не имеете права находиться в этом доме, – крикнул Билли. – Это частная собственность!

Он попытался придать своему голосу как можно больше храбрости.

Подойдя к двери, он медленно взялся за дверную ручку, и в нем сразу что-то запульсировало, как будто через него пропустили электрический ток, не слишком большой, но достаточный, чтобы заставить руку загудеть. Он распахнул дверь и снова отскочил к противоположной стене. В подвале было темно, как в пещере, и оттуда доносился холодный масляный запах.

– Я позову шерифа Бромли! – предупредил Билли.

Внизу не было заметно никакого движения, и Билли увидел, что на нескольких верхних ступенях не лежало ни одного кусочка угля. Может быть, они скатились вниз или отскочили от двери назад, решил он. Однако теперь у него было холодное ощущение уверенности в том, что сердце тайны, которая три месяца изо дня в день шаг за шагом притягивала его к дому, бьется в тишине подвала Букеров. Он собрал всю свою храбрость – «ничто здесь мне не может повредить» – и ступил в темноту.

Несколько слабеньких серых лучиков света проникали в подвал сквозь маленькие грязные пластинки стекла. Топка системы отопления походила на опаленную железную маску праздника всех святых, а рядом с ней возвышалась гора матово поблескивающего угля. Ступени кончились, и под ногами Билли оказался красный глиняный пол. Треугольный штык лопаты, прислоненный к стене недалеко от него напоминал голову готовой к прыжку змеи. Билли обошел ее и осторожно, шаг за шагом, подходя к угольной куче, заметил, что у него изо рта идет пар. В подвале было гораздо холоднее, чем в доме. Руки Билли покрылись гусиной кожей, а волосы на затылке встали дыбом.

Билли остановился в нескольких футах от кучи угля, которая была на несколько футов выше него. Его глаза привыкли к полумраку подвала. Теперь он мог видеть все его закоулки и стал почти уверен, что кроме него здесь никого нет. Но все же…

– Есть тут кто-нибудь? – спросил он дрожащим голосом.

Нет, подумал он, никого здесь нет. Но кто же тогда кидался в дверь…

Его мысли внезапно застыли.

Он глядел на кучу угля и видел, что та шевелится.

Кусочки угля маленькой лавиной посыпались вниз; казалось, что куча дышит, как кузнечные мехи. Беги!, крикнул внутренний голос Билли. Но его ноги приклеились к полу, и он не мог оторвать взгляда от кучи. Что-то вылезало из угля: может быть, темный ключ к тайне, или улыбающийся мистер Букер в своей желтой шляпе, или сама сущность Зла, пришедшая, чтобы утащить его в Ад.

Неожиданно на верхушке кучи примерно в трех футах над головой Билли явилась маленькая белая ладонь. За ней показалась рука и плечо. Куски угля ударялись о конфету Билли и покатились в разные стороны. Показалась маленькая голова, и ужасное, измученное лицо Вилла Букера повернулось к своему другу и с безнадежным отчаянием взглянуло на него белыми невидящими глазами.

Рот пытался сложить серые губы в слова:

– Билли, – раздался ужасный жалобный скулеж, – скажи им, где я, Билли…

Скажи им, где я…

Горло Билли разорвал вой, и он как бешеный краб начал карабкаться по ступенькам погреба. Он слышал, как за ним двигался и перекатывался уголь, будто бы собирающийся за ним в погоню. В передней он упал и с сумасшедшей скоростью поднялся, слыша, как дом наполняет крик, похожий на звук выпускающего пар чайника. Билли выскочил на террасу и побежал, побежал, побежал, забыв свои учебники на ступенях, забыв все, кроме ужаса, находящегося в подвале Букеров, и крича всю дорогу до дома.

9

Джон тихонько приоткрыл дверь спальни и заглянул вовнутрь. Мальчик все еще лежал свернувшись под одеялом и зарывшись лицом в подушку, но по крайней мере он перестал издавать эти ужасные всхлипывающие звуки. Билли плакал почти уже час с тех пор, как вернулся из школы, опоздав на двадцать минут. Джон думал, что никогда не забудет белое как мел лицо сына с отпечатанным на нем выражением ужаса.

Они отвели его в спальню, где ему было более удобно, чем на его кровати, и там он успокоился. Пока Джон смотрел на сына, Билли дрожал под одеялом и бормотал что-то похожее на «угол, в углу». Джон вошел в спальню, поправил на Билли одеяло, поскольку решил, что ему холодно, и тут увидел, что глаза сына широко открыты и неподвижно глядят в угол комнаты.

Джон присел на край кровати.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он тихонько.

Джон потрогал лоб Билли, хотя Рамона сказала ему, что лихорадки нет и непохоже, что Билли болен физически. Они раздевали его и проверяли все тело в поисках змеиного укуса, зная, как он любит лазить по самым темным уголкам леса, но ничего не нашли.

– Расскажешь, что случилось?

Билли отрицательно потряс головой.

– Твоя мама уже накрывает к ужину. Ты голоден?

Мальчик прошептал что-то похожее на «Баттерфингер».

– А? Хочешь конфету? У нас есть сладкий картофель, подойдет? – Билли не ответил, а стал смотреть прямо перед собой с такой напряженностью, что Джону стало не по себе. Он сжал плечо мальчика под одеялом и сказал:

– Когда ты захочешь рассказать, я тебя выслушаю.

Джон встал с постели уверенный, что Билли наступил в лесу на змею и в следующий раз будет более осмотрительным, и пошел на кухню, где Рамона готовила на отапливаемой дровами печке. Кухня была залита предвечерним солнцем, и в ней стоял запах свежих овощей, идущий из разнокалиберных кастрюль, стоящих на печке.

– Ему лучше? – спросила Рамона.

– Он немного успокоился. Что он говорил, когда прибежал?

– Ничего. Он не мог говорить, а только всхлипывал. Я только успела схватить его и обнять, а тут и ты пришел с поля.

– Да, – мрачно произнес Джон. – Я видел его лицо. Выгоревшая на солнце бумага – и та имеет более темный цвет. Я не могу себе представить, во что такое он мог вляпаться.

Он вздохнул и взъерошил волосы.

– Я думаю, он должен немного поспать. Когда он будет в состоянии говорить, то даст нам знать.

– Да. Знаешь, что он хочет? «Баттерфингер», черт побери! – Он остановился, смотря, как жена достает из буфета тарелки и расставляет их на обеденном столе, а затем пошарил в карманах и достал несколько монет. – Может, съездить в магазин, пока он не закрылся, и купить ему парочку? Может, ему станет полегче. Идет?

Рамона согласно кивнула головой.

– Я накрою на стол через десять минут.

Джон вытащил из кармана ключи от машины и вышел. Рамона продолжала стоять у печки, пока не услышала шум отъезжающей машины. Затем она сняла кастрюли с конфорок, попробовала кукурузные лепешки и поспешила в спальню, на ходу вытирая мозолистые руки о фартук. Она остановилась у кровати и взглянула на сына глазами, сверкающими как полированный янтарь.