Филипп Мартынов - Древняя кровь

Иногда в Насте просыпалось что-то от капризной столичной девушки. Но в данном случае я был не против. Пусть обнимается. Мне же лучше.

Инструкция безопасности требовала надеть шлемы, но как раз шлемов у тайцев не было. Хозяева квадроциклов только разводили руками, мол, не первый год замужем. Да и что может случиться с фарангами в безлюдном лесу, на бездорожье, среди поваленных деревьев, лиан, ям, колдобин и камней? Никто здесь никогда шею себе не ломал, Буддой клянусь!..

Стоило завести мотор, и квадроцикл тяжело задрожал, заурчал мотором, обнажая серьезность намерений, бросая вызов глухому бездорожью тайских джунглей. Я сделал несколько пробных кругов, привыкая к управлению. Из-под колес разлетались ветки, комья грязи, вперемешку с листьями. Машина была тяжелая, мощная. Немного не справлялся передний тормоз и, кажется, правое переднее колесо было меньше левого, но в целом ехать было можно.

Рядом крутился Дима, никогда раньше не сидевший за рулем квадроцикла. Тайцы со смехом помогали огромному фарангу держать вес и правильно нажимать тормоза и сцепление.

– Ребятушки, я вас всех раздавлю! – бормотал Дима. – Уйдите из-под колес, не путайтесь же, ну! И так маленькие, щуплые. Куда вы лезете?

Пока суть да дело, я проверил почту. Связь здесь была слабая, часто обрывалась, но я все же получил ответное письмо от Глеба.

Он провел анализ кости по фотографии, словно заправский экстрасенс, и подтвердил, что кость вполне определенно является эпистрофеем рептилии. Вот только точного сравнения он не нашел. Не бывает такого эпистрофея у современных позвоночных. Дело было в нюансах – размер, строение, вес. Это ж какие должны быть позвонки у существа, которые эпистрофей соединял? А каких размеров шея? А если это все же змея, то какой длины она будет? Глеб предположил, что длина в данном случае составляет метров двадцать – двадцать пять. Толщина в обхвате – сантиметров восемьдесят. Вес в десять тонн устроит?

В общем, много миллионов лет назад здесь точно водились гигантские змеи. Так почему бы какой-нибудь особи и не выжить, пройдя долгий путь эволюции, научившись скрываться, выживать, оставаться незаметной для окружающих. Скрываться, правда, было не сложно, пока сюда не пришли люди.

И вот теперь заявились мы, гонимые жаждой исследования и охоты. Хотим выманить, выудить, поймать. Вероломные хомо сапиенс. Как, впрочем, и всегда.

В этот момент для себя я решил, что змея мы убивать не будем. Пусть живет себе и радуется жизни. Он не виноват, что на его тропу вышли самые вероломные хищники современности.

Настя, выглядывающая из-за плеча, спросила:

– О чем задумался?

– Об эволюции, – пробормотал я. – И, наверное, об одиночестве.

11

Действительно, ехали мы около сорока минут. Впереди мчался проводник, следом цепочкой все остальные. Я болтался в самом конце, ощущая, как крепко сжимаются Настины руки на моей талии.

Квадроциклы подпрыгивали на ухабах, буксовали на подъемах, ревели моторами, когда приходилось ехать через вязкое, наполненное илом и глиной, бездорожье. Со всех сторон нас обступал восхитительный по своей красоте и необычности лес. Таких лесов я раньше не видел. Будто улетел на машине времени на миллионы лет назад или оказался в фильме вроде «Парка Юрского периода». Туда, в общем, где растут необычные цветы с яркими (красными, желтыми, фиолетовыми) бутонами, распускаются многоцветные пухлые листья, свисают лианы, вьются непонятные растения, где замечаешь краем глаза всякую мелкую живность, что смотрит на тебя с деревьев, высовывается из травы, перебегает через дорогу, распушив хвост.

Одним словом, необычно. Уж сколько я поколесил по свету, но ни разу не доводилось вот так окунуться с головой в дикую и неизвестную природу.

Один раз лес расступился, справа я увидел обрыв, а где-то внизу зеленело озеро. С отвесной скалы вдалеке срывался водопад, превращая гладь озера у своего основания в белые вихри.

Остановились мы где-то в совершенной глуши. Связи как не бывало. Пропало даже подобие дороги, всюду были деревья, трава, влажный перегной под ногами. От повышенной влажности и солнца стояла жуткая духота – и это в начале десятого утра. Дима тут же разделся до пояса. Дик и так был в одних шортах (не считать же повязку на ноге одеждой). Настя, соскочив с квадроцикла, старательно нанесла крем от москитов, и только потом сняла блузку, оставшись в голубом купальнике и коротких шортах. Загорать так загорать. Я тоже стащил футболку.

– Компания туристов к походу готова! – рассмеялся Дик.

В одной руке он держал небольшое ружье с желтой рукоятью, похожее на игрушечное. Поблескивал наконечник гарпуна. Лямку рюкзака Дик закинул на плечо.

Тайцы попрощались и были таковы. Три квадроцикла замерли на полянке, ожидая нашего возвращения.

– А мы найдем к ним дорогу? – спросила Настя, опасливо оглядываясь.

Дик лучезарно улыбнулся. Умеет, зараза.

– Не бойся, красавица. Современная наука достигла небывалых высот. По спутнику, там, или по навигатору можно найтись. К тому же не забывай, с какой стороны у деревьев мох растет!

– Снова шутишь? Я вот как-нибудь тоже пошучу…

Настя была влюблена в Дика, как и все девушки, которые его когда-либо окружали. Влюбленность эта походила на яркое романтическое кино без сантиментов. То есть, когда Дик был поблизости, девушки млели и воображали себе всякое. Но стоило ему исчезнуть (а Дик исчезал всегда, рано или поздно), как о нем тут же забывали и вспоминали время от времени с легким флером ностальгии. Ревновать девушек к Дику – это было то же самое, что испытывать негативные эмоции, скажем, к шоколадке. Дик и сам никогда не замечал, что флиртует. Бывает в людях такая странная черта.

В общем, мы пошли пешком сквозь лесную чащу. Дик ориентировался по компасу, вел нас в какие-то совсем уж дикие места. Вокруг вились москиты, обрадованные появлением новых жертв. Свет лился сквозь густую листву, пронзая землю колючими косыми линиями. Воздух, казалось, был насыщен влагой и духотой. Под ногами время от времени хлюпало, от наших шагов разбегалась в сторону всякая животная мелочь, вроде крохотных пестрых змеек, ящерок, лягушек. Встревоженные птицы порхали среди деревьев, оглашая окрестности переливчатым щебетанием.

А затем я увидел траншею.

Вернее, скажу я вам, никакая это была не траншея, а След! След гигантской змеи! Змеиная тропа, точно!

Мы остановились на возвышенности. Дик, оперев ногу о ствол поваленного дерева, положил руки на колено и сказал торжественно:

– Впечатляйтесь, господа!

И мы впечатлились.

Сверху было видно, что по земле, среди деревьев, тянулся глубокий извивающийся след, будто кто-то прополз по упругой подушке из травы и листьев, вмяв все это, проделав брешь в лесном покрытии. След тянулся справа, пересекал площадь под нами по диагонали и уходил на восток, исчезая в густоте зелени. Даже отсюда было видно, что след этот не природный, что никакой оползень или случайно вышедшая из-под земли речушка не могли бы образовать столь изящное русло с плавными, равномерными рукавами. Расстояние между изгибов хоть по линейке измеряй!