Р.Л. Стайн - Суеверный

Только вытащи меня отсюда! И бери все, что хочешь.

Его соломенные волосы щекочут девушке лоб – Чип наклоняется, чтобы поцеловать ее в губы. Губы у него сухие и шершавые.

Бери все, что хочешь.

Саре хотелось бы, чтобы поцелуй длился чуточку дольше. Но она первой отодвигается. Почти все уже ушли домой, но Элиот еще бродит где-то поблизости.

«Что плохого, если он застанет меня целующейся с Чипом?» – спрашивает она себя.

Непрофессионально.

Одной рукой Сара отталкивает Чипа, другой поправляет коричневую льняную курточку, которую она носит поверх кремового хлопчатобумажного свитера.

– Чип! Что ты здесь делаешь?

Он поднимает повыше стеклянный шар, прищуривается и внимательно всматривается в него.

– Давай-ка посмотрим, что нам предсказывает хрустальный шар. Гм!... Я вижу воду и песок. Вижу солнце. Вижу дом в Саутгемптоне. Долгие выходные дни.

– Ты видишь в этом доме своего отца?

Молодой человек опускает шар.

– Нет. Сегодня утром он улетел в Лос-Анджелес. Какой-то кризис в киносети. Проблемы с выпуском продукции. Что-то действительно важное.

Его улыбка становится шире, открывая два ряда прекрасных зубов.

«Как только удается Чипу всегда выглядеть загорелым? – думает Сара. – Он проводит на солнце совсем немного времени. Даже в теннис он играет под крышей».

– Так что папочки не будет. Только мы с тобой.

Чип сует руку в карман хлопчатобумажных брюк, достает ключи от своего «Порше» и покачивает ими перед носом у Сары.

– Вот потому-то я и пришел. Чтобы вытащить тебя отсюда.

Сара смотрит на часы.

– Сейчас пять часов. Мы попадем в пробку – час пик, да еще пятница. Транспорт...

Наклонясь вперед, он ласково проводит указательным пальцем по ее щеке.

– Мы будем вместе в час пик. Нам дела нет до транспорта, правда?

От его прикосновений холодок пробегает у нее по спине. Девушка хватает указательный палец Чипа и ласково сжимает его. Смотрит в его ясные голубые глаза. Такие невинные глаза. Глаза младенца. Такие красивые, такие трогательно открытые. Американское лицо. Молодой Роберт Редфорд.

Чип Уитни. Принц англосаксонских протестантов.

Сара все еще не может привыкнуть к тому, что встречается с парнем, который красивее, чем она сама. Иногда она проводит пальцами по его мягким светлым бровям, ласкает его лицо, словно это лицо куклы.

Красивое лицо. Красивая жизнь.

Почти красивая...

Шрам на подбородке делает Чипа человеческим существом. Крошечная белая полоска, длиною не больше дюйма. Он не помнит, откуда у него этот шрам. Полоска выделяется на загорелой коже, словно вторая улыбка. Саре нравится проводить пальцем по этому шраму.

И, конечно же, его нос слишком мал. Сара долгое время была уверена, что при пластической операции хирург отрезал ему нос чуть-чуть короче, чем нужно. Но нет. Чип родился с этим вздернутым обрубком.

Благодаря носу Чип выглядит самоуверенным. "Да он и в самом деле самоуверенный", – решила Сара несколько часов спустя после знакомства с ним. Только он как-то красиво, очаровательно самоуверен.

С самого начала ему всегда удавалось ее смутить.

Всегда, когда Сара была с ним, ей казалось, что она видит себя со стороны. Но, возможно, что проблема тут не в нем, а в ней.

– Нам придется заехать ко мне на квартиру, – говорит девушка, поворачивается к клавиатуре, набирает несколько символов и начинает выходить из текстового редактора.

Марсианин из Висконсина может подождать до следующей недели.

– Мне нужно взять купальник и кое-какие вещи.

– Мы можем там купить тебе купальник, – настаивает Чип. – Мы все равно поедем за покупками в город. Купи все, что тебе нужно.

– Чип, я не могу покупать одежду каждый раз, когда я куда-нибудь еду. Я и так на мели, я даже обед приношу с собой.

Ну почему они тратят так много времени на разговоры о бедной Саре и богатом Чипе? Сара знает, что именно она сама постоянно подчеркивает их финансовое неравенство. Но что ей еще остается делать?

По сравнению с ней он просто Рокфеллер. А она учится жить в Нью-Йорке на одну зарплату.

Широкие плечи под белой спортивной рубашкой поникли. Молодой человек вертит в руках стеклянный шар.

– Ты мастерски изобретаешь любые предлоги, лишь бы не действовать спонтанно.

Ох!

Может ли она ему это спустить? Нет!

– Возможно, это оттого, что "делать что-то спонтанно" – значит, делать то, что ты хочешь, когда ты этого действительно хочешь.

Отплатила. Хороший удар.

Чип кивает, улыбается. «Не та улыбка, – думает Сара. – Я ведь серьезно. Я не шучу. И у нас не легкая пикировка».

Он кладет стеклянное пресс-папье рядом с грудой рукописей.

– Ладно, ладно! Первым делом заедем к тебе. Можешь взять сумку. Потом мы где-нибудь быстренько пообедаем. Потом поедем на пляж. Такой план тебе больше нравится?

В ответ девушка целует его в щеку.

Чип вскакивает, словно поцелуй ему не понравился. Он смотрит на свои часы – старые часы фирмы «Булова» выпуска 1950 года, которые она купила ему в магазине на Колумбус-авеню в честь полугода со дня знакомства. Часы все время врут. Сара подозревает, что Чип носит их, только когда встречается с ней.

– Пора идти!

Молодой человек вышел в проход и нетерпеливо оглянулся на длинные ряды кабинок.

Сару не удивила смена его настроения. Ему перечат! Чип терпеть не мог, когда ему перечат. И дело было не только в том, чтобы все было, как он хочет. Это было нарушение плавного течения его жизни.

Чип даже маленькие препятствия воспринимал всерьез.

Со временем Сара поняла, что он не был безнадежно избалован. У него были свои достоинства. Чип вырос в Беверли-Хиллз. У родителей был дом в Малибу, на берегу океана. Его отец был президентом киносети, и сын часто ездил с ним в Нью-Йорк. К ним домой без конца заглядывали теле– и кинозвезды и продюсеры. Они загорали и купались в олимпийских размеров бассейне позади дома или же гоняли мяч на теннисном корте перед двухэтажным домиком длягостей. При такой жизни Чип просто не мог вырасти заботливым и внимательным к другим.

Подобное воспитание неоправданно завысило его требования к жизни.

Чип полагал, что у него в жизни все будет легко и просто. Он привык к тому, что для каждого его пикника сияет солнце. Он думал, что так будет всегда.

Люди обычно желают друг другу: «Хорошего тебе дня!». Чип воспринимал эту фразу буквально. Он считал само собой разумеющимся, что у него все дни будут хорошими.

И считал само собой разумеющимся, что люди будут всегда говорить ему «Да».

Да, да, да!

«Нет» было для него огромным разочарованием. Оно его ужасно расстраивало. Оно было неприемлемо. Казалось, он каждое «нет» принимал очень близко к сердцу.