Хизер Грэм - Смертельная жатва

— Теперь направо, — подсказала она.

Увидев его, Ровенна едва не охнула. Дом стоял темным. Это было что-то новенькое. Джинни Макэлрой, старая тетка доктора Макэлроя, которая присматривала за домом в отсутствие Ровенны, всегда оставляла на ночь свет в одной из комнат. Если бы не свет фар, дом можно было бы и не заметить в кромешной тьме.

— Странно, — пробормотала Ровенна.

— Что такое?

— Лампочка, наверное, перегорела.

Он подозрительно взглянул на нее, но ничего не сказал.

Ровенна вышла из машины и направилась к деревянному крыльцу.

Дом был построен в семнадцатом веке, но достраивался и перестраивался еще двести лет, так что теперь он представлял собой полное смешение стилей. На втором этаже был резной балкон, а вдоль фасада первого этажа проходила галерея. Ровенна тщательно за ним следила и содержала в полном порядке, зная, что даже в их местности, где было много исторических зданий, ее дом был совершенно уникальным.

Под ее шагами заскрипели деревянные ступени. Она нашарила ключи в большой дорожной сумке, висевшей у нее на плече, отперла дверь и вошла. Щелкнула выключателем, и, к ее облегчению, над дверью тут же зажегся простой плафон.

— Входи, — пригласила она Джереми, несшего за ней багаж.

Затем она включила люстру в холле. Слева от холла находилось старое крыло дома, а справа — новое, законченное в середине девятнадцатого века. Лестница вела на второй этаж, где у Ровенны была спальня, гостевая комната, кабинет и кладовая. Из кладовой можно было попасть на чердак, полный разных древностей, до которых у нее никак не доходили руки.

— Куда отнести чемоданы? — спросил Джереми.

— Поставь здесь.

Он опустил тяжелые чемоданы на пол и огляделся. Когда их взгляды встретились, он усмехнулся и подмигнул ей.

— Ну и хоромы!

— Дом не такой уж и большой, как кажется.

— А ты ведь здесь… одна живешь?

— Да, я всю жизнь здесь живу. Я привыкла.

— Но сигнализация хотя бы у тебя есть?

— Нет.

— И большой собаки тоже?

— Собаки тоже нет. Я бы уморила ее голодом, я ведь часто уезжаю, — рассмеялась Ровенна.

— Давай обойдем здесь все, проверим? — предложил Джереми.

Да! — чуть не крикнула она, но сдержалась, лишь небрежно пожала плечами.

— Что ж, если ты не прочь…

Она провела его по всем комнатам, рассказывая об истории дома.

— А тебе не бывает здесь страшно? — поинтересовался он.

— А что?

— Да нет… ничего, — смутился Джереми. — Сегодня я так испугался за тебя на кладбище, когда ты не отозвалась…

Они помолчали, а затем Ровенна спросила, меняя тему разговора:

— Хочешь выпить кофе на дорожку?

Не дожидаясь его ответа, она направилась в кухню в задней части дома, которая раньше служила кладовой для продуктов. Она надеялась, что он пойдет следом. И он пошел.

— Хм, а молока-то для кофе нет, — сообщила она, заглянув в холодильник.

— Но я не хочу кофе, — сказал он, подходя, обнимая ее и заглядывая ей в глаза. — А ты хочешь, чтобы я остался?

Сердце Ровенны забилось быстрее — она вся терялась в сомнениях. Она предпочла, чтобы это было его желанием.

— А ты хочешь остаться? — серьезно спросила она.

Нежность, вспыхнувшая в его глазах, казалось, прогнала ночную темноту. Она чувствовала его сильное, крепкое тело, его руки, обнимавшие ее, и эти ощущения были до того приятны и невероятны, что у нее закружилась голова.

— Ну, ты же знаешь, что хочу, — хрипло шепнул он.

— Тогда и я хочу, — прошептала она в ответ.

Следующие несколько часов пролетели в счастливом тумане. Утром она не сразу вспомнит, где оставила одежду. Свитер — на кухне, одна туфля внизу у лестницы, вторая — на полпути наверх. Юбка валялась на пороге спальни. Только белье добралось до коврика у кровати.

Было совсем поздно. В такое время нужно лежать в постели, в темноте, наслаждаясь друг другом. Биение его сердца, его страсть и даже последующее ее затухание доставляли ей простую, но ни с чем не сравнимую радость. Наверное, она научилась ценить мгновения счастья, жить настоящим, не загадывая на будущее, не думать о том, что скоро все кончится. С этой мыслью она и уснула. И услышала из темноты вороний крик. Но только темнота была уже предрассветная — серая и зыбкая, и вслед ей должно было вот-вот забрезжить холодное и сумрачное осеннее утро. Она была дома и стояла, на балконе спальни, наблюдая, как утренний свет пробивается сквозь туман и сумрак ночи.

С балкона открывался вид на кукурузное поле. Над полем кружили вороны. Она знала, что должна идти туда, что вороны зовут ее, показывают, куда идти. Она хотела вернуться в спальню, но не могла. Одна ворона села на перила и смотрела на нее, склонив голову набок. Снова раздалось скребущее слух карканье. Ворона взлетела и присоединилась к остальной стае, кружащей в поле. Она знала, что там, внизу. Но не хотела смотреть.

— Ровенна!

Она вздрогнула и проснулась. Пусть голос Джереми развеял ее сон, она не сразу решилась открыть глаза. Один кошмар еще как-то можно объяснить, но два?

Он был рядом, и серый рассвет и вправду заглядывал в окно, которое они, конечно, не позаботились зашторить накануне.

Джереми смотрел на нее — мощный подбородок, идеально прямой нос, широкий рот, полные губы, серые, широко поставленные глаза и шапка спутанных бронзового цвета волос. Он прекрасен, решила Ровенна, но вслух ничего не сказала, подумав, что для мужчины это неподходящий комплимент. Он встал раньше, поскольку уже успел одеться.

— Хм… доброе утро, — прошептала Ровенна.

— Тебе опять снился кошмар.

— Ох, прости, я обычно сплю нормально, правда.

— Так что тебе снится?

— Я уже не помню.

— Может быть, я? Нет, серьезно, неужели ты не помнишь? — встревожено допытывался он.

Она покачала головой, и он встал, глядя на нее сверху вниз.

— Я приготовил кофе. Я нашел в холодильнике сливки.

Она заметила, что у него влажные волосы — очевидно, он нашел также и душ. Интересно, долго ли он смотрел на нее спящую, прежде чем разбудить? И почему его беспокоят провалы в ее памяти? Может быть, он не любит, когда ему врут, особенно так неумело? Все может статься. Однако у нее было смутное подозрение, что дело в другом.

— Кофе, — сказала она, потягиваясь, — звучит божественно!

Он коротко кивнул и заспешил вниз. Ей стало немного досадно оттого, что она чем-то оттолкнула его. Разве любовники поначалу не испытывают неодолимое взаимное притяжение?

С этой мыслью Ровенна встала и пошла в душ. Когда она вышла из ванной и спустилась, он был готов к отъезду.