Сергей Пономаренко - Проклятие рукописи

Папа удовлетворился столь невразумительным ответом и повел речь о новом поручении — поездке в графство Форли, которым так неразумно правило семейство Орделаффи[16]. Томмазо понял намек Папы. На следующий день он отправился в Форли и вскоре докладывал Папе, что в графстве назревают серьезные беспорядки, с которыми может справиться лишь крепкая рука, но не нынешний правитель. И на этот счет у него появились некоторые мысли.

— Графу Джироламо Риарио будет полезно узнать твои соображения. Отправляйся к нему и расскажи все как есть, ничего не утаивая.

Томмазо послушно преклонил колени перед понтификом, а его сердце сильно забилось от предвкушения возможной встречи с Катариной.

Франческо делла Ровере, выходец из нищей семьи, ставший шесть лет тому назад Папой Сикстом IV, без стеснений продвигал на самые высокие поста родственников, открывал им путь к богатству и власти. Из тридцати четырех кардиналов, назначенных Папой, шесть были его ближайшими родственниками, а остальным пришлось заплатить огромные суммы за кардинальскую мантию. При нем расцвела торговля церковными должностями — симония. И вот простой кондотьер, командир наемников, стал графом, получив этот титул благодаря женитьбе на Катарине Сфорца и тому, что он был племянником Папы. Ходили слухи, что Пала особо благосклонен к Джироламо из-за того, что тот на самом деле его сын. Томмазо не сомневался — княжество Форли Папа наметил передать во владение Джироламо. Его душу испепеляла ненависть к этому выскочке, отобравшему у него любимую лишь благодаря своим родственным связям с Папой, но, тем не менее, он отправился выполнять указание понтифика.

Джироламо встретил Томмазо в своем палаццо довольно приветливо, внимательно выслушал, по ходу рассказа задавая конкретные вопросы и высказывая дельные замечания. Томмазо, незаметно наблюдая за свежеиспеченным графом, кроме ненависти к нему почувствовал и зависть: Джироламо было чуть больше тридцати лет, он имел приятную, не лишенную мужественности внешность, обладал тонким умом и был известен как опытный военачальник. Невольно сравнивая себя с ним, Томмазо с горечью отметил, что во многом проигрывает ему, а главное — в возрасте.

Джироламо, не зная, какие мысли бродят в голове гостя, представил ему свою жену — Катарина вспыхнула персиковым румянцем, неожиданно увидев в своем доме Томмазо, и едва справилась с волнением. Томмазо остался отведать предложенных угощений. В душе он ощущал некое злорадство, понимая, как неспокойно на душе у молодой женщины. Ее супруг, наоборот, проникся доверием к гостю, которого рекомендовал сам Папа как очень дельного человека, умеющего выполнять деликатные поручения, не боящегося измазаться в крови. Поэтому он вскоре подключил Томмазо к разработке плана присоединения Форли к своим владениям.

Теперь Томмазо бывал в палаццо Джироламо Риарио почти каждый день и всякий раз виделся с Катариной, внешне безучастной, но ему казалось, что внутри нее бушует буря. Однако и для него эти встречи не проходили бесследно — ночами он мучился, лежа без сна, представляя, как Джироламо и Катарина предаются любовным утехам. Его трясло, словно в лихорадке, бросало в пот от бессилия что-либо изменить. А на следующий день он вновь отправлялся в палаццо, мучая себя и ее. Он понимал, что это не может продолжаться долго и должно чем-то закончиться.

Однажды ранним утром в его дом, расположенный недалеко от моста Святого Ангела, в районе, носящем название Малая Флоренция, мальчишка-оборванец принес записку, написанную женским почерком. Ему назначалось свидание в полдень на западном берегу Тибра. Томмазо ни на миг не сомневался, что отправителем этого письма могла быть лишь Катарина. Он не знал, что она задумала на этот раз, но без колебаний отправился на встречу. Его путь пролегал по опрятной виа Канале, на которой стояли чистые и ухоженные дома выходцев из Тосканы, до того места, где Флорентийский мост соединял берега Тибра. Оттуда тянулась прямая дорога к Трастевере, району узких и грязных улочек, расположенному на восточном холме Яникул, названному так в честь двуликого бога Януса. По преданиям, на этом холме был распят апостол Петр, здесь же находилась одна из старейших базилик Рима — Санта Мария Трастевере, где на обратном пути решил помолиться Томмазо.

Дом, указанный в записке, был ничем не примечателен и почти не отличался от рядом стоящих домов, разве только тем, что производил впечатление заброшенного.

На стук Томмазо никто не ответил, но двери оказались не заперты, и он вошел внутрь. В доме царила тишина, а слой пыли на мебели указывал, что здесь давно никто не живет. Обследовав первый этаж и никого не обнаружив, Томмазо поднялся по скрипучей лестнице наверх. И тут плохие предчувствия охватили его — он словно стряхнул пелену, застилавшую его сознание. Почему он решил, что записка написана Катариной? Этот дом не похож на уютное гнездышко для встреч, влюбленных, а больше напоминает ловушку, куда его заманили, чтобы лишить жизни. Катарина в прошлую встречу дала понять, что она весьма довольна своим положением и ничего менять не собирается. Томмазо в ярости с силой стукнул рукой в перчатке, сжатой в кулак, по стене: «Какой же я болван! Чем я, старый, глупый и бедный, могу привлечь юную девушку, имеющую все: богатство, молодого мужа, положение и виды на еще более прекрасное будущее? Немедленно прочь отсюда!»

Не заходя в комнаты, Томмазо повернул назад, но, подойдя к лестнице, ведущей вниз, увидел, что опоздал: внизу его поджидали трое в темных одеждах, с масками на лицах и обнаженными мечами. А из комнаты, в которую он намеревался войти, показались еще двое, явно горя желанием проткнуть его мечами. Пути отступления были отрезаны, из оружия у него был лишь кинжал, но даже если был бы и меч, то вряд ли ему удалось бы справиться с таким количеством нападавших, явно не новичков в обращении с оружием. Томмазо обнажил кинжал, собираясь захватить с собой кого-нибудь из противников на небеса.

Люди в масках медленно приближались, понимая, что этот плохо вооруженный человек может принести им немало хлопот. Когда Томмазо уже прощался с жизнью, вдруг снизу послышался повелительный окрик, заставивший замереть нападавших. Томмазо посмотрел вниз — там уже было пять человек в темных накидках. «Что же заставило их медлить, не приступать к кровавому финалу, который неизбежен?» — в недоумении подумал он, продолжая сжимать в руке кинжал и внимательно наблюдая за людьми в масках.

— Сеньор, вы в безопасности, — послышался снизу женский голос, и Томмазо напряг память — где-то он его уже слышал. — Отойдите от лестницы — дайте им уйти.