Эдуард Катлас - Создатели

Наверное, только это и заставило Павла поверить, что красавица не является плодом воображения.

После чудесного и замысловатого секса, которым они занимались достаточно долго, Павел почувствовал себя дурно. Сознание размывалось. Снова вспомнилось, что проходом в этот мир для него стали наркотики, и, хотя боли на этот раз не было, он чувствовал, что близок к смерти.

А красавица лишь томно смотрела на него, слегка улыбаясь, и даже не думала прекращать свои сложные, похожие на восьмерку, движения бедрами. Павла начала бить судорога, но Валерия не останавливалась. Лишь в глазах ее появилось легкое любопытство, желание почувствовать, пережить его смерть вместе с ним.

Павел еще подумал, получит ли оргазм в последний миг, но в этот момент пришла ярость. Ярость, злость, отчаяние и сожаление, смешанное все с той же яростью. Первые его приобретения в этом мире. Сознание прояснилось, и он отбросил Валерию в сторону так, что она полетела прочь с кровати, ударилась и замерла, постанывая.

— Стерва!

— Извини, любимый. — Девушка подняла руки и выставила ладони, словно защищаясь.

Она не напрасно боялась продолжения. Павел подскочил поближе и пнул ее что есть мочи, попав частично в предплечье, частично куда-то в район почек.

Девушка вскрикнула.

— Прости, я же сказала, прости! — Валерия пыталась отползти, но Павел подошел к ней вплотную, примеряясь для нового удара. Еще не ушедшая вглубь злость и чувство самосохранения требовали убить тварь. Именно это он и собирался сделать. Только медленно, так, чтобы она вполне прочувствовала, что умирает.

— Тут иначе не выжить! — Девушка перестала отползать и съежилась, получив еще один пинок, на этот раз по голове. — Только те, у кого достаточно сил сопротивляться, могут здесь выжить! А откуда еще мне взять эти силы?

Лидерство — непростое качество. Оно требует сосредоточенности. Дисциплины. Временами — жестокости. Оно требует изощренности и постоянных компромиссов, умения привлекать на свою сторону даже врагов.

А самое главное — оно требует людей, которые готовы были бы встать под твои знамена. В этом мире все могло сложиться даже веселее, чем он думал вначале.

— Вставай! — приказал Павел. Именно приказал, ибо, имея некоторый опыт, он уже раз и навсегда понял, как себя вести с этой потаскухой.

Валерия поднялась. Павел молча, без предупреждения ударил ее снова, на этот раз кулаком в лицо, и, когда она упала, добавил ногой. Наверное, последний удар был лишним, но остатки ярости слегка мешали ему действовать абсолютно правильно, выверенно, как того требовал только что появившийся план.

— Еще раз попробуешь меня обмануть, предать или слукавить, и я тебя убью, — спокойно, даже слегка равнодушно подытожил он свой урок. — Веришь?

Девушка мелко закивала, дрожа всем телом. И именно это кивание, абсолютно неженственное, отвратительно несексуальное, убедило Павла, что теперь она точно поверила. Так что последний пинок, может быть, оказался не таким уж и лишним.

Павел удовлетворенно хмыкнул. Пришла пора пряника:

— А теперь вставай и расскажи мне об этом мире все, что знаешь. Будешь меня слушаться, и больше тебя здесь никто не обидит. Никто и никогда. И не реви, красавица, все самое плохое у тебя теперь позади.

Лекс

Лекс наслаждался.

Нападение паука-тумана его насторожило. Что же это за мир такой, где тебя постоянно обрабатывают болью, насылают врагов, душат? Опасный мир, судя по всему. Но пока он бился с пауком, многое из возможностей этого места стало ему понятней. Окружающее стало управляемей.

Тем более что уничтоженный враг действительно прибавил ему сил. Нет, сила — неверное слово. Не физическая сила, по крайней мере. Скорее — некая ясность в сознании. Словно чуть ушла, растворилась, поредела дымка, окружавшая его доселе и мешающая думать. Ушла не полностью, но видно стало лучше.

А так как больше вроде бы на него пока никто нападать не собирался, то Лекс наслаждался.

Созиданием.

Акрил быстро сохнет и требует точности в каждом движении. Но зато позволяет порой создавать вещи, которые возможно выразить лишь через него. Профессиональные графические пакеты для компьютера подошли к тому, что нужно было Лексу, ближе всего, но и они оставались безнадежно далеки от возможностей этого мира.

От его возможностей в этом мире.

Он стоял на балконе небольшого приземистого замка, построенного на таком же приплюснутом холме. А вокруг — степь без видимого конца. Трава, подгоняемая ветром, устремлялась за горизонт, и только ей удавалось узнать, что там, за краем земли.

Но степная трава использовалась Лексом всего лишь как чистый холст. Просто сначала ему хотелось до конца разобраться с замком.

Теперь, когда «рыцарское гнездо» было более или менее завершено, пришла пора переходить к окрестностям.

Горизонт поднялся, превращаясь в заснеженные пики непроходимых гор. В предгорье, ближе к замку, холмы наталкивались друг на друга, зеленели, желтели, краснели, то исчезали, то появлялись в другом месте.

Лекс еще не знал, как все должно выглядеть в конце, поэтому не стеснялся экспериментировать. Почему бы и нет, когда под рукой обнаружился подобный инструментарий?

Он моргал так часто, что уже и сам не замечал, как веки закрываются на микросекунды. Это происходило настолько быстро, что для него окрестности менялись прямо на глазах.

Вид должен быть идеальным. Существенно усложняло работу то, что в отличие от холста, здесь красота и пропорции должны были соблюдаться не только в тот момент, когда он стоял именно в данной точке, но и в любом другом случае. Если ему захочется спуститься с балкона вниз, на откинутый через замковый ров мост. Вздумается подняться на один из холмов. Пройтись вдоль далеких снегов, очерчивающих голые скалы.

По скалам, почти отвесно вниз, струилась ледниковая вода. Лекс не видел отсюда, но чувствовал внутренним взором, что это так. Представлял, хотя находился слишком далеко от ледников. И как только он представлял это достаточно четко, то мог быть уверен — проверять, что так оно и будет, не придется.

Множество маленьких горных водопадов передавали талую воду ниже, в ущелья. Там она собиралась в громкие горные ручьи, выбирающие витиеватые пути вниз, в предгорье.

Река, объединившая всю воду с гор, сначала мелькала между холмами, появляясь на виду лишь иногда. Затем разливалась в долине, рассекая ее на две почти равные половины. Огибала замок с обеих сторон, щедро заполняя водой крепостной ров, и текла дальше, к выходу из долины, вниз, на плоскогорье.