Арч Стрэнтон - Кошмар на улице Вязов

Иду, иду.

— Откуда же тебе знать, что там кто-то был, раз ты его не видел? — буднично спросила Нэнси. Просто так, чтобы хоть что-то сказать, ожидая, пока появится охранник.

— Да потому, что пока я смотрел, этот ублюдок резал ее, — равнодушно и очень безразлично ответил Род. Какой смысл рассказывать человеку, который тебе не верит. Но, тем не менее, он говорил. Возможно, ему больше не удастся ВОТ ТАК поговорить, — А не разглядел я его не потому, что было темно, а потому, что его не было. Этот урод — невидимка. Я просто видел, как появлялись разрезы у нее на теле. Сразу. Одновременно.

СТОП!!! ОДНОВРЕМЕННО?!!!!!

— Подожди! Что значит «сразу»?

Род окинул ее удивленным взглядом. Что это с ней?

— Что значит «сразу»?

Глаза девушки округлились, и Роду даже показалось, что ее бьет дрожь.

— Ну… как будто это была не одна бритва, а четыре. Четыре сразу. Но это были невидимые бритвы, — он вздохнул и уже другим тоном закончил. — Знаешь, я наверное, мог бы спасти ее.

ЧЕТЫРЕ ИЗОГНУТЫХ ДЛИННЫХ НОЖА ОПУСКАЮТСЯ НА МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ПОРУЧЕНЬ.

КРИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ………

Если бы сделал что-нибудь… Ну, там… бросился, что ли…

— НЭНСИ! НЕ НАДО БЕГАТЬ ПО КОРИДОРУ!

КРИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ………

ОТКУДА ОН ЗНАЕТ О НОЖАХ? РОД НЕ МОГ СЛЫШАТЬ ИХ РАЗГОВОРА С ТИНОЙ! ОТКУДА?

Но я решил, что это просто…

— КТО ТЫ?

— ТЫ МЕРТВА!!!

КРИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ……….

очередной кошмар у меня. Как предыдущей ночью. Мне приснился странный тип. У него были ножи на пальцах. Такие, знаешь…

КЛАНГ — Дверь распахнулась. Сержант молча остановился в проеме, и Род тут же замолк.

— Ну что, поговорили? — карие глаза внимательно наблюдали за убийцей.

— Да, сержант, спасибо.

Нэнси встала и направилась к двери.

— Нэнси! — вдруг тоскливо окликнул ее Род. Она обернулась. — Ты тоже думаешь, что я это сделал? — тихо спросил он, почти одними губами.

И девушка молча качнула головой: «Нет».

Род благодарно улыбнулся. Он так и остался сидеть, глядя, как захлопывается стальная дверь, отгораживая его от всего мира. Прокаженного. Убийцу.

День вытянулся, став бесконечным и липким. Минуты наслаивались на него, как мухи на подвешенную к потолку клейкую ленту. Назойливые и муторные.

Нэнси пыталась читать, смотреть телевизор, слушать музыку, но все это не приносило облегчения. В конце концов, она присела в кресло и постаралась сосредоточиться.

Когда Род говорил о своем кошмаре, у нее мелькнула какая-то мысль. Мелькнула и тут же исчезла. Нэнси помнила, что это было что-то важное, объясняющее происходящее. Если не целиком, то какую-то его часть. Откинувшись в удобном огромном кресле, она постаралась выудить это из своей памяти. Но ничего не получалось. Ее сбивало все. Шорох тополей за окном, шум машин и голоса прохожих, доносящиеся с улицы, бормотание приемника и шаги матери на первом этаже. Это раздражало и мешало собраться с мыслями.

Нэнси постаралась восстановить в памяти их разговор, надеясь, что это поможет ей, но нет. Маленькая, такая нужная мысль, крутилась в голове, не желая даваться в руки.

Хорошо. Ладно. Попробуем по-другому. Посмотрим на это иначе. Все началось в один день. С того, что им четверым приснился одинаковый кошмар. Так. Дальше. Кроме них никому это не снилось. По крайней мере из тех, с кем ей удалось поговорить в школе. Абсолютно никому. Что это значит? А это значит, у них есть что-то общее, объединяющее всех четверых. Что это может быть? Возраст? Нет. Род старше остальных на три года. Отпадает. Привычки, интересы, склонности? Они каждое утро ездили до школы в красном рыдване Глена. Хм. Слабоватый повод для кошмара. Что еще?

ПОХОЖЕ НА ИГРУ «ХОЛОДНО — ГОРЯЧО». ДЕВОЧКА.

Они живут на одной улице! Ну предположим. Так. Четверых подростков, живущих на улице Вязов, преследует во сне странный убийца. Стоп! Не годится. На их улице живет, по крайней мере, еще восемь семей, в которых есть дети.

Думай, думай.

Погоди-ка. Среди них нет ни одного старше тринадцати! Это играет какую-то роль? Так. Кошмары снятся только им четверым. Первое — они живут на Элм-стрит, второе — им всем больше пятнадцати, третье — на их улице нет ни одного ребенка в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. Часть головоломки выстроилась в некое подобие картинки.

Нэнси схватила телефонную трубку и быстро набрала номер.

— Полицейский участок слушает.

— Сержант, здравствуйте. Это Нэнси Томпсон.

— Привет, Нэнси. Как дела? — Том Гардиенс явно обрадовался возможности поболтать.

Нэнси взглянула на часы. Без двенадцати восемь. До смены оставалось совсем чуть-чуть.

— Отлично, сержант. Спасибо. Простите, что беспокою вас лишний раз, вы не могли бы подсказать мне, кто осматривал… Тину, после того, как… после…

— Вы хотите сказать, «осматривал тело после смерти»? Я правильно понял?

— Да, сержант. Совершенно правильно, — вздохнула она.

— Ну что же. Сейчас посмотрю…

В трубке клацнуло. Видимо, сержант положил ее на стол.

Теперь минуты уже не тянулись, они летели, мчались с головокружительной быстротой.

В восемь в участок придет отец. Он всегда появляется к ночной смене, проверить, все ли благополучно, а уж сегодня непременно. И, конечно же, его сильно заинтересует, с чего это его дочери понадобилось выяснять насчет тела. Скорее бы подошел сержант.

— Нашел, мисс. Вот. Так, — он зашелестел бумагами. — Ага. Вот. Заключение составили эксперты из округа, в присутствии местного коронера.

— Хорошо. Спасибо, — торопливо поблагодарила девушка. — А вы не могли бы дать мне его телефон, сержант?

— Ну… — Том Гардиенс замялся. — Вообще-то, мы не имеем права…

— Пожалуйста, сержант, это очень важно, — взмолилась Нэнси.

— Ну ладно. В конце концов это не такой уж большой секрет, верно? Вы ведь вполне могли достать его и сами, так? Сейчас.

Снова зашелестели страницы.

— Ага. Вот. 2-64-72. Мистер Уолтер Крайсвел.

— Спасибо, сержант, — поблагодарила девушка. — Большое спасибо.

— Не за что, мисс. А зачем вам это?

Но Нэнси уже повесила трубку.

Городской коронер Уолтер М. Крайсвел был уже довольно пожилым человеком и отличным врачом. Некогда, в далекой молодости, он двадцать лет проработал в отделе полицейской экспертизы города Нью-Йорка. Наверное, Уолтер и сейчас работал бы там же, если бы не жена. Миссис Эприел Уиллей — теперь Крайсвел — не любила больших городов и очень любила своего мужа. Уолтер относился к ней не менее трепетно и пожертвовал карьерой эксперта ради счастливого брака. Он и сейчас не жалел об этом, хотя прежнюю работу вспоминал с тоскливым чувством. За время их брака Эприел родила ему двух сыновей, один из которых — процветающий юрист — жил в Сан-Франциско. Второй имел собственную адвокатскую практику в Портленде, штат Мэн.