Ирина Лобусова - Монастырь дьявола

Зрелище, открывшееся его глазам, действительно заставляло вспомнить о молитве…. Интерьер кабинета был полностью уничтожен огнем, и вместо комнаты теперь зияло черное пепелище. Кое-где в воздух еще поднимались струйки дыма. Сейфа в углу не было. Металл был разворочен взрывом, словно бы изнутри. Казалось, мощный заряд тротила разворотил изнутри стенки и крышу, оставив только искореженные обломки. Полки сейфа не пострадали. На одной из них лежала книга, предназначенная в подарок, и вложенный в нее рукописный пергамент. Книга не пострадала. Казалось, ее даже не тронул огонь. Но самым страшным в комнате было не это.

На полу, рядом с сейфом, лежали два черных, обгоревших трупа. Два человека, которых уничтожил огонь. Один труп, лежащий ближе к сейфу, был полностью сожжен, буквально дотла. На другом, лежащем чуть в отдалении, еще оставались лоскутки плоти, кровавое месиво обнаженных огнем вен и жил, и это было по-настоящему жуткое зрелище.

– Господи… Что здесь произошло? – босс в ужасе отшатнулся к дверям.

– никто не знает.

– Эти двое… Кто они?

– мои люди. Они по вашему приказу дежурили рядом с сейфом, охраняли ваш подарок.

– Может, они здесь курили? Взорвался какой-то газ…

– Они не курили. А газа на этом этаже даже не было. Отопление здесь электрическое.

– Ну, может, проводка вышла из строя…. И…

– С проводкой все в порядке. Я проверял.

– Ну… я не знаю даже…. Но с книгой все в порядке, правда? Она ведь не пострадала?

И, двигаясь боком вдоль стены, босс приблизился к сейфу и взял в руки книгу – кожаный переплет был холодным на ощупь. Начальник охраны бросил на него презрительный взгляд.

Пятясь, босс вернулся назад, к дверям.

– А что с дверью? – спросил босс.

– Дверь была заперта изнутри, я проверял. Когда услышал запах гари, я выбил замок. Вошел и увидел все это.

– А окно?

– Вы же видите, оно заперто.

Босс растерянно посмотрел на него.

– Но зачем? Зачем убили этих людей?

– Я не знаю. Но вы не видели самого главного. Посмотрите.

Рукой охранник указал на потолок. Но потолке, удивительно белом в комнате, где прошел такой сильный пожар, черным был ровно нарисован перевернутый крест. Черный перевернутый крест словно нависал над сожженной комнатой.

– Господи… – бос отшатнулся, – Это они сделали?

Начальник охраны бросил на него второй презрительный взгляд.

– Они бы не успели.

Внезапно взгляд босса упал на обложку книги, которую он держал в руках. Взгляд стал необычно заинтересованным – так, словно что-то для него прояснилось.

– Значит, так, – неожиданно решительно скомандовал он, – трупы убрать в подвал, в дверь вставить замок и снова тщательно запереть. Своим людям сказать, чтоб придержали языки, а любопытным говорить, что был небольшой пожар из-за непотушенного окурка. Все ясно? Выполняй!

И, крепко прижимая книгу к груди, босс нахмурился и почти бегом выскочил из комнаты.

2013 год, Восточная Европа

Впереди была церковь с перевернутым крестом. Двери церкви (массивные, с позолотой) были очень плотно закрыты. Здание слева (возле которого остановилась карета) представляло собой небольшой замок, типичной европейской архитектуры, характерной для средневековья. Этот замок выглядел менее мрачно, чем церковь. Остальные здания были менее значительны. Это были грубые постройки от 1 до 3 этажей, возле которых прямо на улице располагались хлев для скота или конюшня, и было ясно, что эти постройки занимались небогатыми горожанами, которые прислуживали монахам. Все двери и окна были наглухо закрыты. За несколькими зданиями виднелись узенькие улочки, поднимавшиеся вверх.

Он оторвался от созерцания и повернулся к своим спутникам:

– Начинает темнеть. Солнца больше нет.

Врач пожал плечами:

– Скоро вечер, поэтому….

– Какой вечер? Все часы показывают 10 утра с минутами! – вмешался москвич, – эти идиотские часы, которые вышли из строя… у всех…

Он посмотрел на свои, потом поднес к уху – послушать… И дольше, чем обычно, смотрел на циферблат.

– Они идут. Сейчас ровно половина шестого вечера. Часы пошли.

– Мне это не нравится! – громко сказал врач, – совсем не нравится! Сначала – странный приступ. Потом – не нормальная тишина. И эти закрытые окна выглядят как-то зловеще! И не может в середине маленькой страны быть заброшенный средневековый город…

– Не город, а музей! – поправил москвич, – и не заброшенный, а закрытый! Что тут ненормального? Что, все музеи должны быть как Диснейленд?

– Диснейленд не музей… – робко попытался врач.

– Какая разница! – москвича не так-то просто было сбить с толку.

– Все равно. Камни выглядят так, как будто они спят. И если их разбудить, то окажется, что это монстр, который моментально вцепится в горло.

Но город не был похож на монстра. Он выглядел не жутким, а печальным.

2009 год, история главного героя

«– Папа, а если я поставлю эти башенки по краям, замок будет настоящим?

– Наверное, будет. Разве бывают ненастоящие замки?

– Конечно! Вот если я поставлю много-много этих башенок здесь, а вот здесь – совсем ничего, он точно будет не настоящим! Знаешь, папа, я все время думаю… камни, наверное, могут говорить. Только они говорят очень тихо и медленно, поэтому их никто не слышит. Они обязательно должны говорить! Ведь среди них жило так много людей… и они слышали разные голоса… наверное, они научились.

– Но камни ведь не живые!

– Почему ты так думаешь? Потому, что они все время стоят на месте? Но это еще ничего не значит! Может, им просто не хочется уходить с этого места, потому, что оно принадлежит им… Это их место, навсегда. Ты понимаешь?

– Ты уже сделала уроки?

– А, успею! Уроки не главное! Главное – это понять, почему все думают, что камни молчат, когда они совсем не такие! Ты слышишь меня, папа?…».

2013 год, Восточная Европа

С громким шумом взлетела какая-то птица. В потайных складках стен притаилась густая, зловещая темнота.

Москвич, презрительно фыркнув, отвернулся. Он не видел ни темноты, ни камней, ни… Ни белых морд коней, с которых хлопьями падала пена, вниз… Глухой стук подков о камни мостовой… Видение возникло совсем рядом, снова… Как увеличенная картинка под микроскопом, которую видел прямо перед своим лицом.

– Я понял! Понял! – в странном состоянии нервного возбуждения он не понимал, что его крик, громкий истерический крик, звучит слишком громко и зловеще. Испуганные москвич с врачом резко обернулись, подбежали к нему…. Словно в густом, плотном тумане терялись тревожные глаза врача и ухмылка толстяка. Но он не видел их лиц, не видел их глаз. Он ничего не видел.