Тень сфинкса. Удар из зазеркалья - Грэм Мастертон
Он добежал до стены и вновь напряг слух — ни звука не доносилось из сада. Джини размотал нейлоновую веревку и, отступив на несколько шагов, прикинул на глаз высоту кирпичной стены. К концу веревки Кейлер привязал алюминиевый брусок, надеясь, что тот обязательно застрянет наверху, зацепившись за острые шипы.
С четвертой попытки Джини удалось закрепить веревку. Сначала он забросил ее недостаточно высоко, а потом два раза подряд брусок просто никак не застревал между шипами. Но вот, наконец, брусок надежно засел наверху и оставалось лишь молиться, чтобы насквозь проржавевшие железные штыри выдержали человеческий вес.
Несколько минут спустя Джини уже восседал на самом верху прямо между штырей. Он устало перевел дух и принялся неторопливо сматывать веревку. Сквозь густую листву Кейлер разглядел свет в окнах особняка, однако никаких подозрительных звуков не доносилось оттуда. Где-то вдали раздался гудок проходящего товарного поезда, следом за ним тишину распорол реактивный самолет, пронесшийся высоко в небе прямо над головой Джини.
Кейлер укрепил брусок с другой стороны ограды и скинул веревку на территорию усадьбы Сэмплов. Он спускался медленно, осторожно сползая с кирпичной стены. Очутившись, наконец, на земле, Джини отдышался и, выждав еще пару минут, опять прислушался. Ни звука.
Он взглянул на часы и определил, что вся операция по преодолению этой грандиозной, просто какой-то крепостной стены заняла не более пятнадцати минут. Джини не спеша зашагал по густой и высокой траве. Он то и дело оглядывался, стараясь получше запечатлеть в памяти тот участок стены, где свисала спасительная веревка.
Минут десять понадобилось Кейлеру, чтобы преодолеть подлесок, где росли молодые деревца и довольно густой кустарник. Но теперь Джини был почти уверен, что именно эта дорога ведет к дому. Собак, слава Богу, и след простыл. Они, очевидно, спали. Может быть, если он — Кейлер — и впредь будет вести себя так осторожно, монстры вообще не проснутся. Джини раздвинул кусты и вдруг прямо перед собой увидел особняк. Рощица внезапно кончилась. А дом Сэмплов располагался за ней, всего лишь на противоположной стороне лужайки.
В действительности особняк оказался еще больше, чем предполагал Джини. Это гигантское здание представляло собой довольно мрачное сооружение с многочисленными трубами. Плющ, видимо, когда-то увивавший стены особняка, облетел, и теперь его омертвевшие стебли жалко свисали с крыши.
Джини приметил на углу здания веранду. Окна здесь не светились. На другой стороне угрюмого особняка находилась еще одна веранда. Эта явно превосходила первую и размерами, и роскошью. Крышу ее подпирали колонны. Однако и она казалась нежилой. С облупленных стен уныло свисали засохшие стебли. Наверху тускло светилось одно окошко, но занавески были так плотно задернуты, что Джини при всем своем желании не смог ничего разглядеть.
Он вернулся к южному крылу здания. Кейлер то и дело останавливался, опасаясь, как бы псы не учуяли его след, однако все здесь словно вымерло. И тут Джини вдруг почудилось, будто в листве кто-то шевельнулся. Но уже в следующий миг все опять погрузилось в тишину, и Джини решил, что это всего-навсего птичка, проснувшаяся среди ночи.
Южное крыло особняка пребывало в полнейшей тьме, и Джини решил возвратиться к западной части дома. Там он приметил стебель какого-то ползучего растения, вроде лианы. Стебель поднимался почти к самому окошку, которое было освещено. Джини прикинул в уме, что, взобравшись по этому стеблю и сделав всего пару шагов по карнизу, он окажется у водосточной трубы, а уж отсюда до окна рукой подать. Может, хоть через занавески удастся заглянуть внутрь? А вдруг ему посчастливится, и он увидит Лори? От одной мысли о ней у Джини бешено заколотилось сердце.
Пригнувшись, Кейлер пересек лужайку и добежал до веранды. Он на цыпочках пробирался между плетеными креслами и шезлонгами, стараясь не задеть их. Мебель, похоже, стояла здесь с лета, и вряд ли кто-нибудь пользовался ею с тех пор. И вот, наконец, Джини нащупал заветный стебель. Тот оказался толстым, как канат. Джини прислушался и вдруг уловил тихую, нежную музыку и чьи-то голоса.
Тучи по-прежнему скрывали луну, однако теперь из глубин неба струился прозрачный свет. Касаясь рощицы, этот переливающийся поток словно превращал ее в волнующуюся пучину. Колыхавшиеся ветви и высокая трава готовы были вот-вот поглотить Кейлера.
Джини, как птица, уселся на перила веранды и попробовал стебель на прочность. Тот был прибит к стене, и Джини уцепился за него сначала одной рукой, а потом повис на нем. Раздался неприятный хруст, посыпались сухие веточки, однако стебель выдержал. Что ж, оставалось только надеяться, что он и дальше не подведет
Затаив дыхание, Джини схватился за верхние отростки стебля и подтянулся Он уже преодолел футов десять, когда вновь отчетливо услышал шум. Но Джини опять не обратил на него внимания, решив, что это всего-навсего далекий рев самолета.
Теперь Кейлер добрался до водосточной трубы. На первый взгляд она казалась насквозь проржавевшей. Однако терять было нечего. Он уже слишком далеко зашел, чтобы отступать. И Джини рискнул,
До освещенного окна оставалось меньше метра, и Кейлер успел услышать, как под чьими-то ногами вдруг скрипнули половицы…
Все произошло в мгновение ока. В тот самый момент, когда Джини ухватился за водосточную трубу, окружающую тишину вдруг сотряс страшный звериный рык, и тут же какой-то исполинский зверь всей тяжестью навалился на Кейлера. Оба мгновенно рухнули вниз на землю. Джини в кровь разодрал лицо и руки, но неведомая тварь, не дав ему опомниться, потащила Кейлера прочь от дома. Она волокла Джини по траве все дальше и дальше в глубь рощицы. Ветви кустарнику то и дело цеплялись за спину, их шипы глубоко впивались в кожу, раны кровоточили и саднили.
Сколько продолжался этот кошмар, Джини не помнил. В какой-то момент чудовище вдруг взгромоздилось на него, и Джини разглядел гигантские когти, мелькнув-* шие в дюйме от его лица.
Джини почувствовал резкий отвратительный запах, но он мог бы голову дать на отсечение, что навалившаяся на него тварь была не собакой.
Чудовище, словно играючи, полоснуло когтями по свитеру Джини, и Кейлер оцепенел, увидев, как тварь обнажила огромные клыки и прицелилась вонзить их в е^о сонную артерию. Уже теряя сознание, Джини успел истошно крикнуть.
Глава третья
Джини с трудом разлепил веки. Очевидно, наступило утро. Кейлер лежал на узкой кровати из меди. Комната, стены которой были оклеены обоями в цветочек, находилась
