Монстры повсюду - Тим Каррэн
"Я иду за тобой", - думает Фреда. Слова ритмично стучат в висках.
Она входит в мрачный зал. Зеркала закончились. Здесь переплетаются пространство, время и антиреальность, превращаясь в клыкастые, изогнутые под сюрреалистическими углами тени, окутанные прозрачной паутиной, которая дышит, пульсирует и смотрит на неё голодными лицами нерождённых младенцев. Дымка. Спутанное созвучие квакающими голосами жаб. Молчаливый лунный свет, который при прикосновении опадает пеплом. Выпуклый пол, он же - и потолок, и стены. И ни то, ни другое. Всё абсурдно, уродливо, вывернуто наизнанку. Где-то глухо и неблагозвучно забил железный колокол, эхом отдаваясь от стен.
И загоготал безумный, довольный голос.
Фреда движется сквозь кровоточащие соцветия. Здесь всё бесцветно; существуют лишь чёрные, белые и серые тона и их всевозможные оттенки. Она раздирает пальцами клубящийся у лица туман. Он издаёт отвратительный хныкающий звук, замирает, покрывается миллиардами трещин и опадает к её ногам сотнями осколков, как битое стекло. Воздух грубый, проклятый, полупрозрачный; биологическое сплетение внепространственных тканей. Опустошённые, измождённые, серые лица с хитрыми усмешками выглядывают из ям и погребов, которые ведут в никуда. Она находится в сточной канаве меж миров; в безумных, извращённых трущобах среди серой дымки, сломанных тел и белоснежных кровососущих насекомых. В месте, которое извергло Ноктулоса из подвальных, слизких, поражённых глубин.
- Покажись! - требует Фреда. - Я тебя не боюсь.
Она замечает движение позади неё и слышит шёпот, напоминающий шелест листьев в сточной канаве. Она много раз представляла себе Ноктулоса. Она во всех деталях рисовала в голове его извращённую сущность. Но реальность её просто ошеломила. Гигантские, шелушащиеся прокажённые глаза. Грубая, словно резаная ножницами кожа; исклёванная сотнями чёрных клювов печень... И лицо - если этот ужас вообще можно было назвать лицом... Расплывшаяся лиловая ткань с дрожащей на ней плесенью, испещрённой белёсыми шрамами. И всё это омывается розоватыми слезами. А под этой лоскутной, будто сшитой хирургом тканью, постоянно шевелится что-то злобное, неспешное, извивающееся - как роющие в поисках выхода землю паразиты.
Ухмыляясь тремя беззубыми пастями, Ноктулос вздыхает, пыхтит и говорит:
- Прелесть, прелесть, прелесть...
- Я не боюсь тебя, - произносит Фреда.
Так и есть. Да, ей противно, но не страшно. Она вытаскивает из сумки топорик. Беспокоит её лишь один вопрос: что извергнется из этой мрази, когда она его вскроет, как консервную банку?
- Не боишься? - спрашивает он. - И почему же? Ты слепа, дитя? Посмотри на меня. Посмотри и утрать всякую надежду.
Его череп, словно на шарнирах, может по желанию двигаться, меняться и скручиваться в любую сторону. Рты превращаются в глаза. Из глаз высовываются чёрные острые языки. Из каждой расширившейся поры начинают выползать черви. Редкие волосы превращаются в извивающихся змей, скрюченные руки - в кроваво-алых пауков. Его лицо расплывается в мерзкой ухмылке, и он сплёвывает на Фреду сгусток сгнившей эктоплазмы.
- А теперь боишься? - спрашивают её десятки ноющих голосов.
Фреда качает головой и делает неуверенный шаг вперёд; пол вздрагивает и качается под её ногами. Она погружает топор в его живот. Дождём проливается коричневая патока. Крик, достигший звёзд. Распахиваются десятки круглых жёлтых глаз, и из них льются слёзы - мерзкие лепестки сгнивших цветков, плывущих в наэлектризованном воздухе. Ослабевший, потерявший жизненные силы Ноктулос отшатывается назад.
- Мне нужно твоё тепло, Фреда, - умоляет он царапающим, сухим голосом. - Очень нужно. Посмотри на меня. Я так выгляжу, потому что внутри я опустошён, холоден и одинок. Я не рождён. Я пребываю в забвении. И жду, когда же смогу родиться. Мне нужны твои эмоции. Ты моя последняя надежда.
Но Фреде это не интересно.
Ноктулос напоминает ей жалкого, отвратительного, испорченного, упрямого ребёнка. Она начинает рубить, колоть и рвать. Он разваливается, как мягкие сгнившие брёвна; сворачивается, как гусеница, пытаясь защитить свое мягкое белое подбрюшье; лопается с визгом, как воздушный шар, извергая чёрный дождь перегноя; взрывается миллионом чёрных спор и пушинок. Его пузо - кошмарный зоопарк из лязгающих челюстей, распарывающих когтей и изогнутых стальных крюков. Но вскоре всё это становится лишь воспоминанием.
Он превращается в озеро растёкшейся чёрно-белой жидкости, как в фильмах жанра нуар 50-х годов. Сладковато-кислой, воняющей и шипящей. И, наконец, Фреда ощущает порыв тепла, надежды и жара; оболочка Ноктулоса лопается, высвобождая все эмоции и чувства, которые он вытягивал из этого мира. От наплыва эмоций у Фреды начинает кружиться голова. Она погружается в поток ощущений. Как рождение новых звёзд. Как фейерверки. Как наступающий вслед за промозглой ночью яркий солнечный день.
Фреда счастлива. Счастлива. Счастлива!
✲
Кошмар внутри кошмара.
Фреда просыпается и чувствует протыкающие кожу акупунктурные иглы. Где она? Где? Где?! Мир белого снега и перьев из подушек. Слепящий свет. Кружащийся, закручивающийся. Неподвижность. Голоса вдалеке.
- Ноктулос, - шепчет она. - Ноктулос, Ноктулос, Ноктулос...
И тут она понимает: это больница. Они притащили её сюда после битвы, в которой она спасла всё человечество. Но почему её руки и ноги удерживают кожаные ремни? Почему ей не позволяют двигаться? Она всё понимает: он снова победил. Её привели сюда. И здесь её будут удерживать. А эти иглы... О да, этими иглами они будут лишать её человечности, будут вытягивать её эмоции прямо через внутривенный катетер.
Голоса.
Металлические голоса.
Не человеческие.
Белые фигуры марионеток останавливаются у её кровати.
- Но почему? - спрашивает один из голосов. - Почему женщина, выглядящая абсолютно нормальной, станет отправляться в зеркальный лабиринт и кромсать топором двух людей, которых она даже не знает? Какого хрена творится в её голове?!
- Как и в головах всех остальных...
- Но она не выглядит сумасшедшей! Смотри, сейчас, когда она спит, то вообще безобидна и невинна. Да ещё и библиотекарь. Я хочу выяснить, что происходит в её голове.
- Там один мусор и тьма, вот и всё. Просто подожди. Подожди, пока проработаешь здесь столько, сколько я. И увидишь, что за дерьмо наша работа. Давай, помоги её развязать.
- А если она проснётся?
- Не проснётся. Они все спят, по меньшей мере, до следующего утра.
"Да, - думает Фреда, - пусть
