Дэнис Уитли - Против тьмы

УПРЯМАЯ ТАНИТ

После отвратительных намеков графини Рэксу показалось, что даже воздух вокруг них пропитался какими-то эманациями зла, стал тяжелым и затхлым. Однако с появлением Танит, державшей в руке веточку сирени, в темноватый холл словно проникло бледно-золотистое сияние утра. Она поднесла цветы к лицу и, вдохнув их аромат, произнесла низким ясным голосом:

— Значит, вы настаивали, чтобы мадам позволила мне увидеться с вами?

— Если бы она возражала, мне пришлось бы просидеть здесь целый день, — честно признался Рэкс, — но, раз мы наконец-то встретились, надеюсь, я смогу ненадолго завладеть вашим вниманием.

— Возможно, но только не сейчас. Сегодня я очень занята и уже опаздываю к портному.

— Но мне необходимо было увидеться с вами именно сегодня, — не отступал он, ловко пользуясь рычагом, который графиня сама предоставила ему, приняв герцога за адепта, обладающего огромным могуществом, а самого Рэкса — за его посланника. — Мы должны кое о чем поговорить.

— Должны? — нахмурилась Танит. — Я вас не понимаю.

— Моя милая, ты действительно ничего не понимаешь, — поспешила вмешаться мадам д’Урфе, перейдя затем на незнакомый Рэксу язык. Он, однако, уловил имя де Ришло и слово «ипсиссимус» и догадался, что она вкратце пересказала Танит события прошлой ночи — так, как поняла их.

Танит несколько раз кивнула и с неожиданным интересом посмотрела на него. Затем она легонько куснула маленький цветочек сирени и с очаровательной искренностью произнесла:

— Вы должны меня простить — я не имела ни малейшего понятия, что вы столь влиятельный член ордена.

— Забудем об этом, — взмолился Рэкс, с тоской размышляя, сколько времени ему еще удастся водить их за нос. — Но если вы свободны, я бы с радостью пригласил вас на ленч.

— Это поставит меня в неловкое положение, поскольку я уже обещала встретиться с женой румынского министра.

— Тогда, может быть, вечером?

В ее глазах вспыхнуло удивление:

— Но мы же уезжаем отсюда в четыре часа, а мне необходимо еще собраться.

Он понял, что она имеет в виду предстоящее сборище, и торопливо поправился:

— Да-да, конечно, я всегда забываю, что по кривым английским дорогам нельзя ездить так же быстро, как у нас дома. Если вы позволите, я подвез бы вас к портному, а потом мы сделали бы кружок по парку.

— Да, но вам придется набраться терпения, потому что я ужасно долго вожусь со своими платьями и шляпками.

«Этого мне можно было и не говорить!» — подумал он, восторгаясь грациозностью ее фигуры. Танит была одета неброско, но ее наряд замечательно гармонировал с ярким весенним сиянием солнца.

Он взял свою шляпу и улыбнулся ей:

— Что ж, идемте.

Он, удивляясь сам себе, попрощался со старой графиней так, словно это была приятная пожилая леди, сопровождающая на вечеринку молодую женщину, которой он только что был представлен и которую теперь пригласил на танец. И в самом деле, когда они уходили, в ее глазах мелькнуло точно такое же, всегда пугавшее его, выражение, которое бывает у матерей, имеющих дочек на выданье. Если бы он не знал, что такие мысли для нее — анафема, он был бы готов поклясться, что она сейчас молится об удачном завершение их романа и о том, чтобы до конца сезона зарезервировать зал в «Святом Георгии» на Ганновер-сквер и начать составлять список приглашенных.

— Где живет ваш портной? — спросил он, помогая Танит сесть в машину.

— У меня их два, — ответила она. — Сразу через площадь — Чапарелли, где я пробуду около двадцати минут, а потом я должна поехать к Артель, в Найтсбридж. Вы уверены, что дождетесь меня?

— Почему бы и нет? У нас с вами достаточно времени.

— Да, до вечера… — нерешительно добавила она. — Я рада, что вы тоже там будете, — я немного волнуюсь.

— Не стоит! — проговорил он, включая мотор, и почувствовал, как крепко сжались его челюсти, но она не уловила скрытого смысла сказанного им.

Танит вышла на Аппер-Гросвенор-стрит, и он весело крикнул ей вслед:

— Двадцать минут — и ни секунды больше!

Затем он немного проехал вперед и остановился у Международного спортивного клуба, членом которого состоял.

Ему удалось довольно быстро дозвониться в Британский музей, но телефонист на другом конце провода заставил его изрядно понервничать. Очевидно, в обязанности персонала музея не входили поиски посетителей в читальном зале, и лишь после бесконечно долгих разговоров о мнимых мертвецах и умирающих герцога, наконец-то, позвали к аппарату.

— Я нашел девушку, — торопливо сообщил ему Рэкс, — но не знаю, сколько еще времени смогу удерживать ее. У меня была продолжительная беседа со старой любительницей сигар — вы помните ее, это мадам д’Урфе. Они обе остановились в «Кларидже» и обе собираются на то самое сборище, о котором вы говорили. Где оно состоится, я не имею понятия, но они выезжают из Лондона в четыре часа дня на машине, и надеются оказаться там до наступления ночи. Я наплел им, что вы выдающийся мастер — сами знаете чего — и куда более могущественны, чем Моката. Старуха готова бросить его и покорно припасть к вашим ногам. Увы, они не знают, где находится Саймон, в этом я уверен. Они даже не подозревают, что он сбежал вчера из вашей квартиры. Итак, какие последуют инструкции?

— Я понял. Теперь вы должны… — но Рэксу не довелось узнать, что хотел от него де Ришло, поскольку связь в этот момент прервалась. Все его попытки вновь дозвониться в музей не увенчались успехом, а поскольку отпущенные Танит двадцать минут истекали, ему ничего не оставалось, как повесить трубку.

Когда он подъезжал к Чапарелли, Танит как раз появилась в дверях.

— Куда теперь? — спросил он, когда девушка уселась рядом с ним.

— К Артель. Это напротив казарм в Найтсбридже. На этот раз я задержусь там не более, чем на пять минут, — она всего лишь расскажет мне о своих новых идеях. Артель очень умна, и я просто сгораю от нетерпения узнать, что она на сей раз придумала.

Это была самая длинная фраза, которую он от нее слышал, поскольку их краткая беседа прошлой ночью неоднократно прерывалась Мокатой. Тщательность, с которой она произносила слова, да и сам их выбор показались Рэксу необычными, и он не удержался от того, чтобы спросить:

— Вы не англичанка, верно?

— Да, — улыбнулась она, — моя мать — венгерка, но я почти всю свою жизнь провела за границей. Неужели мой акцент настолько заметен?

— В некотором смысле — да, но он придает вашему голосу глубину и нежность. Слушая вас, я, признаться, почему-то вспомнил о голосе Марлен Дитрих.

Она откинула назад голову и рассмеялась низким грудным смехом.

— Вы хотите уговорить меня сохранить мой акцент, а ведь я после приезда в Англию потратила столько усилий, чтобы избавиться от него. В свое время я очень мало говорила по-английски — лишь с гувернанткой, да и то, когда была маленькой девочкой.

— А сколько лет вам сейчас, — или это не скромный вопрос?

— А как вы думаете?

— Думаю, немногим больше двадцати двух, — судя по вашим глазам, точно определить ваш возраст практически невозможно.

— Если я доживу, в январе мне будет двадцать четыре.

— Ну-ну, — запротестовал он, — зачем же так? До января осталось всего девять месяцев, и никто не скажет, что вы выглядите нездоровой.

— Так оно и есть, — серьезно ответила она, — но давайте не будем говорить о смерти. Взгляните лучше на эти рододендроны, они так прекрасны.

— Да, — кивнул головой Рэкс, поворачивая машину к Найтсбриджу. Через пару минут он остановился у двери домика, где жила ее французская портниха.

Когда она ушла, Рэкс попытался вновь оценить положение, в котором очутился. Для него было очевидно, что Танит твердо намеревалась присутствовать на шабаше, но, скорее всего, плохо представляла, чему может там подвергнуться. Ему необходимо было каким-то образом удержать ее рядом с собой, придумать какое-нибудь загадочное сообщение от герцога или что-то в этом роде. Но что именно? Тщетно напрягал он свой ум, пытаясь изобрести подходящую историю — у него не хватило на это времени, поскольку Танит почти тут же вернулась.

— Ну, теперь вы можете сказать мне, — мягко произнесла она.

— Что именно? — уклончиво ответил он, заводя мотор. — Я могу сказать только то, что вы очень красивы.

— Нет, так не пойдет. Приятно слышать от вас постоянные комплименты в мой адрес, но пора поговорить об истинной причине, приведшей вас в «Кларидж» сегодня утром.

— А вы не можете догадаться?

— Нет.

— Я собирался пригласить вас на ленч.

— О, умоляю вас! Будьте серьезнее — у вас ведь есть сообщение для меня.

— Возможно, но даже если бы его и не было, я все равно сегодня сидел бы на коврике в отеле.

Она слегка нахмурилась.

— Я не понимаю. Ни у вас, ни у меня сегодня нет времени на шутки.