Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

Меня привезли в приемный покой, где я лежал на кровати какое-то время, слушая за перегородкой разговор какого-то пьяного с медсестрами.

— Резать… будете? — спрашивал он, еле шевеля языком.

— Зачем? — отвечали медсестры.

— Ну… Как зачем? — удивлялся пьяный.

Потом пришел врач. Начал рассуждать над моей болезнью.

— Нет, это не внутричерепное давление, — говорил он, — Иначе бы он у нас тут каждый месяц валялся… На учете у невролога состоишь?

— Да.

— И что он?

— Ничего. Он с вами согласен.

— Ухудшение памяти наблюдается? Снижение мозговой активности? Забывчивость? Снижение интеллекта, реакции?

— Вроде, нет. Не замечал.

— Вот и я смотрю. Мозги шарят?

— Потихоньку.

— Вот и хорошо… ВСД…

— Что, такая сильная?

— Да хрен его знает. Не знаю я ничего… Оставайся у нас, сделаем спинномозговую пунктцию.

— Нет, спасибо. Я лучше как-нибудь своей смертью умру.

— Как хочешь… Отдохни, пацан. Нервы полечи. Попей травок каких-нибудь.

— Угу.

Не имея особого желания оставаться в больнице и не видя в этом какого-то особо огромного смысла, я потребовал у матери, чтобы она вызвала мне такси, и вскоре уехал.

— Доктор, резать… будете? — спрашивал все тот же пьяный.

— Обязательно, — отвечал доктор.

— Оооо, как прекрааасно… Я умираю со скуки, когда меня кто-то режеееет. Я ненавижу, когдааа меняяя кто-тааа режееееет…

37.(окончание)

Прошел месяц. Успокоившись на время разумом, душой и телом, я продолжал жить в этом мире и вступал в какой-то новый период своей жизни. Я закрыл сайт со своей музыкой. Прекратил заниматься пропагандой людям каких-то идей. Перестал молиться за других. Я просто жил. Размеренно и спокойно. Впервые за долгое время меня не мучали кошмары по ночам. Мое депрессивное состояние постепенно начинало рассасываться и растворяться, как будто уходя от меня куда-то в сторону. Я начинал смотреть на мир по-другому. Я как будто воспринимал эту реальность несколько иначе. Все стало немного спокойнее. Разные мысли уже не давили так сильно на разум. Неприятные ощущения себя в этом мире не раздражали. Ушла постоянная подавленность. Постепенно проходил страх. Мне казалось, что я еще вполне в состоянии жить.

У меня до сих пор не было девушки, но я уже относился к этому проще. Желания никуда не пропали и потребности оставались неудовлетворенными, но прошлого раза мне хватило на какое-то время, и сейчас как будто кто-то перестал давить на мои желания. Секс — всего лишь очередная животная потребность, как пожрать или поспать. Но в то же время — за сексом скрывалось и нечто большее. Наверное, он превращался в животную потребность тогда, когда его выдирали из контекста и ставили не в свое место. Тогда система начинала работать неправильно. И тем не менее, если мне снова станет невмоготу — я все равно пойду к проститутке. Кстати, я звонил Нателле: "Абонент временно не доступен", — слышал я в динамике сотового телефона. А когда вышел на сайт, обнаружил, что там больше нет ее анкеты. Жаль. Я немного огорчился. Теперь ее, видимо, уже не найти.

Нет, я не влюбился в нее. Влюбиться в девушку, с которой я был знаком чуть больше часа, пусть даже я и переспал с ней за это время — но все равно в таком контексте для меня было не реально. Просто она была для меня наиболее удобным вариантом, меньше нервов, уже все знаешь, знаешь, куда ехать, знаешь, что тебя там ждет. И, кроме того — все же оставалась более привлекательной всех других девушек, анкеты которых я просматривал на этом сайте. Реально — из всех остальных мне больше никто не нравился. Поэтому я не торопился с тем, чтобы трахать всех подряд.

Мысль о том, что эту девушку кто-то готовил для меня, продолжала укрепляться в моем разуме, все свободнее распологаясь в нем и претенциозно заявляя о своих правах на основании правдоподобности.

Как я и предполагал — после того, как я перестал что-то делать в этом мире в плане влияния на людей, даже опосредованно, через запись музыки — моя жизнь вновь возвращалась к какому-то относительному миру и спокойствию. Я стал меньше болеть. Я не чувствовал себя здоровым, но мое состояние, вроде как, начинало улучшаться. Нервная система восстанавливалась. Психо-эмоциональный баланс выравнивался. Хотя я еще ходил с постоянными головокружениями и периодически чувствовал скачки давления, боли в груди и сосудистые спазмы, спазмы в области живота. Я был вымотан и истощен, но как будто начинал поправляться. По крайней мере, самый пик, вроде как, был пройден.

Я уже не чувствовал себя в состоянии постоянной войны, и не наблюдал по отношению к себе какой-то открытой агрессии со стороны определенных сил.

Психиатры могли бы назвать меня параноиком. Я бы и сам назвал себя параноиком, если бы когда-то не встречал психиатров, однажды принявших христианство и начавших мыслить таким же образом, как и я. А вот ни одного, долгое время верующего в Бога и служащего Ему человека, ставшего впоследствии психиатром-атеистом — я не видел. Может, такие и были, конечно — да наверняка были — но я пока не встречал.

Я по-прежнему смотрел на этот мир диалектически и не строил себе догм ни в ту, ни в другую сторону. И я не знал, где истина. Но продолжал верить.

Только теперь я уже не занимался пропагандой своей религии. Я просто существовал в яме какого-то спокойствия и относительной безмятежности.

Я чувствовал себя невероятно уставшим и вымотанным и неспособным на какие-то серьезные действия. И в ближайшее время не собирался больше заниматься всем тем, что сейчас сгубило мое здоровье.

Нет. Перезагрузки сознания не произошло. Мир не перевернулся. Система ценностей не изменилась. Я лишь только еще сильнее убедился в том, что секс — должен совершаться только между любящими друг друга людьми. Все остальные варианты — это неправильно. Неправильно даже не с точки зрения религии или каких-то моральных ценностей, а просто неправильно и все. Нежелательно. Потому что приводит к неблагоприятным последствиям, в том числе и психологическим. Но, не смотря на понимание того, что я совершил грех, и грех — он грехом и оставался — тем не менее, я не считал это для себя ошибкой. И в другой раз поступил бы скорее всего так же. Система ценностей не изменилась. Нет, безусловно, что-то изменилось. Например, я стал относиться к проституткам более лояльно и либерально. Однако, я по-прежнему видел, к чему приводит разврат в этом мире и какое зло он несет в себе. И я по-прежнему собирался бороться с ним. Я видел сорокалетних мужчин, которые перетрахали огромное количество женщин, и к своему сорокалетию подходили без семьи, без жены и без детей, оставаясь абсолютно одинокими. И в таком возрасте заводить семью было уже не просто. И вряд ли они чувствовали себя счастливыми в таком положении. Так всегда и бывает — ты можешь жить как угодно, но ни на секунду не смей подумать, что жизнь не отплатит тебе в результате своими последствиями, это глупо. Правда я видел и мужчин, которых сгубило стремление иметь здоровую семью и содержать ее в достатке и обеспечении. Однако у них все же сохранялся в результате еще какой-то шанс в отличие от первой категории. И огромная разница — страдаешь ли ты несправедливо, либо же твое страдание — есть всего лишь возмездие и восстановление справедливости, возвращение к балансу и точке отсчета. Разврат и сексуальная распущенность не могли привести ни к чему хорошему. Это вело мир лишь к самоуничтожению. И религия здесь была важным сдерживающим фактором. И секс нельзя было отделять от любви — это приводило к ужасным последствиям. Но так же я понимал — если в ближайшее время у меня не появится любимой девушки, я пойду трахаться с кем попало, и мне было уже глубоко насрать и на религию, и на мораль, и на понятие брака и семьи, не смотря на то, что все эти вещи были, безусловно, очень правильными.