Вольфганг Хольбайн - Анубис

— Ладно, — наконец принял он решение, — пойдем другим путем.

Он уже собирался пуститься в обратный путь, как пришлось остановиться после первого же шага. У девушки от страха снова округлились глаза, и она спряталась за мисс Пройслер. Только когда обе женщины отступили назад, в коридор, и расстояние между ними и им увеличилось на дюжину шагов, она опять успокоилась.

— Наверное, придется нам идти впереди, — вздохнула мисс Пройслер. — По какой-то причине она боится вас, профессор.

— И речи быть не может! — возразил Могенс.

И прежде чем мисс Пройслер успела воспротивиться словом или делом, что свелось бы все к тому же, он поспешно протиснулся мимо нее в следующее ответвление. Ему пришлось тут же признать, что это было не особенно разумно. Будет трудно на каждой развилке или перекрестке путей совершать подобный маневр, потому что девушка паниковала, когда он подходил слишком близко. И тем не менее он решительно зашагал дальше. Ему уже стало безразлично, разумно это выглядит или нет. Неразумно было вообще приезжать сюда.

Только на выходе он замедлил шаг и поднял руку, чтобы мисс Пройслер и ее подопечная сделали то же самое. За проходом на этот раз смутно проглядывалась не маленькая комната, а необычайно большая зала, освещенная все тем же зеленовато мерцающим светом. Зловоние, сопровождавшее их всю дорогу, к которому он уже так привык, что почти не замечал, с новой силой ударило ему в нос, желудок скрутили судороги. Могенс остановился и сделал несколько глубоких вдохов, что оказалось не лучшей идеей, потому что горечь, собравшаяся под языком, грозила теперь вырваться рвотой. Не оборачиваясь, он махнул мисс Пройслер, чтобы они тоже замерли, и двинулся дальше лишь тогда, когда стук их шагов затих.

Он не ошибся. За проходом действительно была не пещера, а цивилизованное помещение с расписанными стенами, только огромных размеров. По оценке Могенса, оно составляло не меньше тридцати-сорока метров в ширину и намного больше в длину. Но это было скорее предположение, потому что подземная зала оказалась почти полностью разрушена.

Стены покрылись сетью трещин в тех местах, где давление на камень превысило все разумные пределы. Потолок, когда-то богато украшенный росписью, прежде опиравшийся на целый лес каменных колонн метрового диаметра, теперь провис, как палаточный брезент, на котором собралась значительная масса дождевой воды. А в дальнем конце залы он, похоже, вообще обрушился, точнее Могенс разглядеть не мог, потому что диковинные организмы тем меньше излучали света, чем больше было разрушений, похоже, вырванные со своего основания, они уже не могли светиться.

К тому же внимание Могенса, по крайней мере в первый момент, почти полностью было приковано не к следам разрушений, оставленных землетрясением…

В этой зале находились не только развалины. Даже в том небольшом пространстве перед ним, которое хорошо просматривалось, обреталось с полдюжины упырей. Ни одно из жутких созданий не двигалось. Большинство торчало в той же позе на полу, как и первые встреченные ими здесь чудовища. Парочка же из них лежала в неестественно вывихнутых позах.

— Профессор? — тон мисс Пройслер звучал встревоженно.

— Оставайтесь на месте, — приглушенным голосом откликнулся Могенс. — Еще немного.

С бьющимся сердцем он двинулся в глубь помещения. Сейчас он раскаивался, что не зажег лампу, но не отваживался исправить эту оплошность, хоть и сжимал в левой руке коробок спичек, потому что тогда пришлось бы хоть на секунды, но отвести взгляд от застывших на полу упырей. А на это он не мог отважиться. Вопреки всякой логике он был уверен, что стоит ему отвернуться, как они тут же набросятся на него. По большому счету, то, что он делал, было полнейшим безумием. Только в непосредственной близости от себя он обнаружил шесть… восемь… десять монстров, а сколько их находилось в слабоосвещенной части залы! Его колени так сильно дрожали, что с трудом удавалось переставлять ногами.

И тем не менее он шел вперед. Ни одна из жутких тварей не реагировала на его присутствие, хотя Могенс и сейчас оставался абсолютно уверен, что они не спят и не находятся в бессознательном состоянии. Жуткие глаза у всех были открыты, и он слышал их тяжелое свистящее дыхание, временами переходящее в хрипы.

— Профессор, — долетел из прохода голос мисс Пройслер. — Как вы там?

— Еще минутку, — ответил Могенс.

Было бы лучше, если бы она не заставляла его отвлекаться на разговоры. Разум говорил ему, что это ничего не меняет, но в нем все крепло убеждение, что при малейшей неосторожности с его стороны упыри проснутся от своей странной спячки и нападут на него. Он заставил себя подавить нарастающий страх и пройти дальше. Его мало занимало необъяснимое оцепенение, в котором пребывали твари, больший интерес вызывали двое других.

Те упыри, вне всякого сомнения, были мертвы. Один лежал в такой вывернутой позе, что ни один даже самый дюжий организм не мог бы при этом оставаться в живых. Могенс не взялся бы сказать, что стало причиной его смерти, зато в участи, постигшей второго, сомневаться не приходилось. Его поза не выглядела такой неестественной, он просто скрючился на боку, и можно было бы решить, что он спит, если бы упырь не лежал в луже уже полузасохшей крови и у него был бы череп. Нет, на месте головы покоился полуметровый каменный блок.

Могенс осторожно присел возле прибитого упыря, чтобы рассмотреть его внимательнее, но дотронуться так и не осмелился. От этого мертвеца определенно уже не исходило никакой опасности, но страху он нагонял даже больше его живых соплеменников, распластавшихся вокруг.

Чуть погодя он медленно поднялся и задрал голову, чтобы осмотреть потолок, из которого выбило несколько плит, часть из которых разлетелась на мелкие кусочки. Вероятность того, что каменные глыбы угодят в этих двух, была невероятно мала, и все-таки это случилось. Да, судьба была не слишком благосклонна к шакальим мордам.

Возможно, даже обошлась с ними хуже, чем он думал до сих пор…

Могенс дернулся, как наэлектризованный, когда за его спиной раздался хриплый, со свистом, стон. Если бы упырь на самом деле хотел броситься на него, то реакция Могенса оказалась бы безнадежно запоздавшей. Ничего подобного в намерениях чудовища не было. Он уперся коленями и правой лапой в пол, напрягся, ненадолго застыл в этой позе, дрожа всем кряжистым телом, а потом медленно завалился на бок и снова застыл.

Сердце Могенса выпрыгивало из груди. Его охватил панический страх. Но больше ничего не происходило. Бестия как упала, так и осталась неподвижно лежать на боку. Время от времени из его мускулистой груди исторгался утробный стон, полный муки, тем все и кончилось.