Стивен Кинг - Томминокеры
(Браун)
ВАЙ! ДЭВИД БРАУН! ВСТАВАЙ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!
Хорошо! — прошептал Гарденер полным крови ртом. — Хорошо, — я слышу тебя, оставь меня в покое!
Ему удалось подняться на колени. Он попытался подняться на ноги. Мир стал серым. Нехорошо. По меньшей мере скрежещущий, режущий голос в голове немного ослаб… он почувствовал, что его обладатель каким-то образом смотрит через его глаза, используя их как запыленные окна, (видя сквозь них сны) видя что-то из того, что видит он.
Он попытался опять подняться на ноги и опять не смог.
— Мой коэффициент говнистости еще очень высок, — прокаркал Гарденер. Он выплюнул два зуба и начал ползти на четвереньках по пыльному двору к сараю.
7
Хэвен ехал за Джимом Гарденером.
Они ехали на машинах. Они ехали в грузовиках-пикапах. Они ехали на тракторах. Они ехали на мотоциклах. Миссис Эйлин Креншоу, леди из Эйвана, которую так раздражало ВТОРОЕ ВОЛШЕБНОЕ ГАЛА-ШОУ Хилли Брауна, ехала за рулем пескохода-багги своего сына Гейлена. Преподобный Гуринджер ехал вместе с ней, оставшиеся пряди его волос развевались вокруг его загоревшей лысины. Вери Джерниган ехал на катафалке, который пытался переделать в туристический прицеп, перед тем как его «превращение» заработало на полную катушку. Они заполнили дороги. Эшли Рувол петлял между теми, кто шел пешком, как заправский слаломист, нажимая на педали своего велосипеда, как безумный. Он достаточно времени провел дома, вернувшись туда, чтобы захватить кое-что, что он называл Убийственным Стволом. Этой весной это было еще ненужной и вышедшей из употребления игрушкой, собирающей пыль на чердаке. Теперь, снабженная девятивольтовой батареей и электрической платой из игры его младшего брата «Спик н Спелл», эта игрушка превратилась в оружие, которое могло бы заинтересовать Пентагон. Оно пробивало дыры в предметах. Большие дыры. Оно было привязано к багажнику его велосипеда, на котором он когда-то развозил газеты. Они мчались в страшной спешке, произошло несколько несчастных случаев. Два человека погибли, когда автомобиль Оли Хатинсона столкнулся с почтовым фургоном Фаннинса, но такие мелочи никого не остановили. Их психический распев заполнял пустые пространства в воздухе непрекращающимся, ритмичным причитанием: Пока он ничего не сделал с кораблем! Пока он ничего не сделал с кораблем!
Стоял прекрасный летний день, прекрасный день для убийства, и если был кто-то, кого надо убить, то это был Джим Гарденер, и вот они ехали, почти пятьсот человек, хороших деревенских людей, которые выучились некоторым новым штучкам. Они ехали. И они везли с собой свое новое оружие.
8
К тому времени, как он преодолел полпути к сараю, Гарденер стал чувствовать себя лучше — возможно, у него открылось второе дыхание. Хотя, скорее всего, он предположил, что он действительно избавился от «валиума» почти совсем и был готов преодолеть все остальное.
Или, возможно, старик каким-то образом сделал его сильным.
Что бы это ни было, этого оказалось достаточно, чтобы он смог подняться на ноги и заковылять к сараю. Он прислонился к двери на какое-то время, сердце скакало в его груди немыслимым галопом. Он случайно бросил взгляд вниз и увидел в двери дыру. Края дыры обрамляли торчащие наружу белые зубья щепок. Она выглядела прогрызенной, эта дыра.
Вот как вылез Пылесос. У него Новое и Улучшенное режущее оснащение. Христос, эти люди действительно безумны.
Он проделал путь вокруг здания и холодная уверенность охватила его — ключ пропал.
О, Христос, стоп. Гард, заткнись-ка!
Как это могло…
Но это могло. Его не было. Гвоздь, где он висел, был пуст.
Гарденер отступил от стены, изнывая и дрожа, его тело покрылось потом. Он взглянул вниз, и что-то блеснуло на земле в лучах солнца — ключ. Гвоздь был слегка наклонен вниз. Он повесил ключ назад в спешке и, возможно, сам нагнул гвоздь вниз в мягком дереве. Он просто соскользнул.
Он болезненно нагнулся, подобрал ключ и начал ковылять обратно к входу. Он остро ощущал, как быстро бежит время. Они уже скоро приедут — как он сумеет успеть сделать все в сарае и отправиться затем к кораблю до их приезда? Так как это было невозможно, то, наверное, лучше было бы не обращать на это внимания.
Когда он добрался до двери сарая, он услышал далекий шум двигателей. Он ткнул ключом в замок и не попал в отверстие. Солнце было ярким, его тень, чуть меньше лужи, тянулась от его ног, Еще раз Теперь ключ вошел в скважину. Он повернул его, толчком распахнул дверь и вошел в сарай.
Зеленый свет окутал его.
Ок был мощным — мощнее, чем тогда, когда он был здесь в последний раз. Куча кое-как слепленного оборудования (преобразователь) ярко светилась. Свет пульсировал, как и раньше, но сейчас он пульсировал чаще. Узкие полоски зеленого огня пробегали по серебристым дорожкам контактов на электрических платах.
Он огляделся вокруг. Старик, плавающий в своей зеленой ванне, смотрел на Гарденера своим единственным глазом. Его взгляд был страдальческим… но разумным.
«Используй преобразователь, чтобы спасти Дэвида».
— Старик, они едут за мной, — прохрипел Гарденер. — У меня нет времени.
«Угол, дальний угол».
Он взглянул и увидел что-то, выглядевшее немного как телевизионная антенна, немного — как большая подвижная вешалка для одежды, немного — те приспособления с заднего двора, на которых женщины развешивают одежду, поворачивая его время от времени.
— Это?
«Вытащи это во двор».
Гарденер не задавал вопросов. Не было времени. Эта штука стояла на маленькой квадратной платформе. Гарденер предположил, что вся ее начинка и батареи были именно там. Приблизившись, он увидел, что предметы, выглядевшие как изогнутые руки телевизионной антенны, были на самом деле тонкими стальными трубками. Он ухватился за центральную трубу. Эта штука не была тяжелой, она была громоздкой и неуклюжей. Ему придется переложить часть веса на разбитое колено — нравится ему это или нет.
Он обернулся к резервуару, в котором плавал Ив Хиллман.
«Ты уверен в этом, старина?»
Но ему ответила женщина. Ее глаза открылись. Смотреть в них было то же самое, что смотреть в котел ведьмы в «Макбете». На какое-то время Гарденер забыл о своей боли, усталости и изможденности. Он был зачарован этим ядовитым взглядом. В этот момент он понял всю суть и всю мощь этой ужасной женщины, которую Бобби называла Сисси, и причину, по которой Бобби шарахалась от нее, как от дьявола. Она была дьяволом. Она была ведьмой. И, даже сейчас, во время ее ужасающей агонии, ее ненависть оставалась.
«Возьми это, ты, глупец! Я включу это!»
Гарденер поставил свою раненую ногу на землю и взвыл, как будто рука дикаря отпустила его колено и вцепилась в мягкий мешочек с его яичками.
Старик: подожди подожди.
Она приподнялась сама по себе. Невысоко — всего на пару дюймов. Зеленый малярийный свет заструился еще ярче.
«Тебе придется направлять ее, сынок».
Это он был в силах сделать. Эта штука передвигалась в зеленом сарае, как скелет гигантского пляжного зонтика, кивая и ныряя, отбрасывая таинственные вытянутые тени на стены и пол. Гарденер неуклюже прихрамывал за ней, не желая, не осмеливаясь обернуться и взглянуть в безумные глаза женщины. Снова и снова его мозг прокручивал одно и то же: сестра Бобби Андерсон была ведьмой… ведьмой… ведьмой…
Он вытолкал подпрыгивающий зонтик на солнце.
9
Первым прибыл Фриман Мосс. Он влетел во двор Бобби на фургоне, который когда-то подвозил Гарда, и выскочил из кабины еще до того, как заглох мотор. И — Христом клянусь, дружище — этот придурок был прямо здесь, посередине двора, держась за что-то, похожее на вертушку для женской одежды. Парень выглядел задыхавшимся от бега. Он держал одну ногу — левую — как собака, занозившая лапу. Ботинок был ярко-красным, залитым кровью.
«Бобби, видимо, хорошо в тебя всадила, ты, змея!»
Ее подстреленный приятель, казалось, услышал мысль. Он взглянул на него и устало улыбнулся. Он все еще держался за вертушку, стоящую на платформе. Он поддерживал себя с ее помощью.
Фриман направился к нему, оставив открытой дверь кабины водителя. В улыбке этого парня было что-то детское и побеждающее, и сейчас Фриман понял, что это было — с выпавшими зубами, улыбка была похожа на дурацкую ухмылку маленького мальчика на Хеллоуин.
«Боже, он даже как-то симпатичен мне — почему же ты оказался таким мудаком?»
— Что ты здесь делаешь, Фриман? — спросил Гарденер. — Торчал бы дома. Смотрел бы «Ред Соке». Забор уже весь побелен.
— Ах ты сукин сын!
На Моссе была одета фуфайка на голое тело, без рубашки; просто фуфайка была первой вещью, попавшейся под руку, когда он в спешке покидал дом. Теперь он распахнул ее, открывая не что иное, как «Кольт Вудсман». Он вытащил его. Гарденер стоял, подняв ногу, держась за вертушку, и смотрел на него.
