Абрахам Меррит - Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)

Как по широкой дуге маятника, мы раскачивались на поверхности стены Города – на расстоянии трех футов от нее; и при этом медленно, медленно опускались.

Теперь я видел, что проснулись бесчисленные глаза в стене, они рассматривают нас с озорной насмешкой.

Нас держала хватка живой стены; она раскачивала нас, словно давала возможность все новым участками разглядеть нас; это она медленно, осторожно опускала нас на дно, до которого теперь было около двух тысяч футов.

Меня охватили гнев и негодование; всякая благодарность, которую я должен был испытывать за спасение, исчезла, поглотилась унижением.

Я погрозил кулаком подмигивающей стене, пытался дотянуться до нее и пнуть, как рассерженный ребенок, проклинал ее – не по–детски. Требовал, чтобы она бросила меня вниз, на смерть.

Дрейк дотронулся до меня рукой.

– Спокойней, – сказал он. – Спокойней, старина. Бесполезно. Спокойней. Посмотрите вниз.

Я, красный от стыда, ослабевший от взрыва ярости, взглянул вниз. Теперь дно долины находилось в тысяче футов. Вокруг того места, куда мы должны были опуститься, толпилось множество металлических существ. Казалось, они смотрят вверх и ждут нас.

– Комитет по встрече, – улыбнулся Дрейк.

Я отвел взгляд, взглянул вверх. Воздух прозрачный, но небо затянуто тучами, звезд не видно. Освещение примерно такое, как в полнолуние, но в свете что–то незнакомое. Он не отбрасывал тени; мягкий, он в то же время освещал все с ясностью солнечного полудня. Я подумал, что свет исходит от окружающего аметистового кольца.

И в это время в далекой дымке сверкнула фиолетовая искра. Со скоростью метеора устремилась к нам. У самого основания стены приземлилась в вспышке голубого блеска. Я понял, что это одно из летающих существ, невероятных посыльных.

После его приземления суетливое передвижение ожидающих нас металлических существ усилилось. И наше продвижение изменилось. Длинная дуга, по которой мы раскачивались, сократилась. Мы опускались теперь гораздо быстрее.

Далеко, в том направлении, откуда прилетел вестник, я почувствовал другое движение; приближалось что–то отличное от металлических существ. Оно становилось все ближе.

– Норала! – выдохнул Дрейк.

С развевающимися волосами, закутанная в шелковые янтарные покрывала, она, как прекрасная ведьма, приближалась к городу на спине огромного коня из больших кубов.

Она подъезжала все ближе. И наше падение становилось все более отвесным. Теперь мы опускались, словно привязанные к разматывающейся нити. До дна долины оставалось не более двухсот футов.

– Норала! – кричали мы. – Норала!

Прежде чем она смогла нас услышать, кубы повернули, остановились под нами. Сквозь сотню футов разделяющего нас пространства я увидел странные созвездия в больших глазах Норалы, увидел гневное выражение ее лица.

Мягко, как рукой облачного гиганта, нас сняли со стены и без всякого толчка поставили рядом с ней на поверхность куба.

– Норала… – я замолчал. Это не Норала, которую мы знали. Исчезло спокойствие, ни следа неземного равнодушия. Норала проснувшаяся… и ставшая человеком.

И все же в охватившем ее гневе я чувствовал нечто нечеловеческое. Брови над сверкающими глазами сложились в неподвижную золотую черту; тонкие ноздри раздувались; губы побелели и стали безжалостными. Как будто во время долгого сна ее человеческая сущность приобрела необыкновенные силы, и теперь, проснувшись, ярость ее гнева коснулась зенита той сферы, в которой спокойствие было надиром.

Она была подобна урне, заполненной огнем бога гнева.

Что же ее пробудило, что изменило нечеловеческое спокойствие на этот поток ярости? Меня охватило страшное предчувствие.

– Норала! – Голос мой дрожал. – Те, кого мы оставили…

– Они исчезли! – Золотой голос стал глубже, он дрожал, полный угрозы; так должны были звучать барабаны орд Тимура, призывая на битву. – Их захватили.

– Захватили! – выдохнул я. – Кто захватил? Они? – Я указал рукой на металлические существа, толпившиеся вокруг нас.

– Нет! Эти мои. Они мне повинуются. – Золотой голос страстно дрожал. – Их захватили – люди!

Дрейк что–то прочел на моем лице, хотя слов понять не мог.

– Руфь…

– Захвачена, – сказал я. – И Руфь и Вентнор. Захвачены вооруженными людьми, людьми Черкиса!

– Черкис! – Она подхватила это имя. – Да, Черкис! А теперь он, и все его мужчины – и все женщины, все живое, чем он правит, заплатит за это. А вы не бойтесь. Я, Норала, верну то, что принадлежит мне.

– Горе, горе тебе, Черкис, горе всему, что принадлежит тебе! Ибо я, Норала, проснулась, и я, Норала, помню. Горе тебе, Черкис, горе: пришел твой конец!

– И не богами своей матери, которые отвернулись от нее, я клянусь в этом. Я, Норала, не нуждаюсь в них. Я, Норала, обладаю большей силой, чем они. Я раздавлю этих богов, Черкис, как раздавлю и тебя, и все живое, что принадлежит тебе! Да! И даже все неживое!

Норала говорила не останавливаясь, речь пламенно лилась из ее безжалостных уст.

– Идем! – воскликнула она. – И часть мести я оставила вам, это ваше право.

Она высоко подняла руки, топнула по спине металлического существа, державшего нас.

Существо вздрогнуло и понеслось. Стены Города быстро удалялись.

Мы полетели не к туманному занавесу, но поперек долины. Над нами, как шелковое знамя, развевались на ветру волосы Норалы, в них сверкали колдовские огни.

Теперь мы были уже далеко от Города. Куб замедлил свое движение. Норала высоко подняла голову. Из горла ее прозвенел трубный зов, золотой, призывный, повелительный. Трижды прокричала она, и вся окружающая долина, казалось, затихла и слушает ее.

Сразу вслед за ее зовом послышалось золотое пение. Дикое, высокомерное, триумфальное. Победный крик, призывающий блуждающие звезды, дающий сигнал всем пиратам и корсарам мира!

Космический призыв к убийству!

Огромный блок, на котором мы ехали, дрогнул; я почувствовал, как меня колют тысячи игл, подталкивают к веселой безжалостной оргии разрушения.

Повинуясь призыву, к нам устремились десятки кубов, шаров, пирамид. Они построились за нами и мчались, как волнующееся море.

Все выше и выше становилось металлическая волна, все новые и новые металлические существа присоединялись к ней, все выше поднимался ее гребень. Вскоре он затенил нас, навис над нами.

Кубы, на которых мы летели, изменили свой курс, все с большей скоростью устремились к туманному занавесу.

Снова прозвенел золотой зов Норалы; все выше и выше вздымалась следовавшая за нами волна. Мы поднялись по крутому склону, теперь аметистовое кольцо было почти над нами.