Тим Каррэн - Мертвое море

Именно это все и хотели услышать.

— Но как мы найдем эту воронку? — спросил Кушинг. — В тумане можно искать неделями и так ее и не увидеть.

— Компас, — сказал Гринберг. — Обычный жидкий компас. Здесь нет полюсов, нет ничего, на что может указывать стрелка магнитного компаса. Но этот указывает местонахождение воронок, на области электромагнитной нестабильности, или колебаний. Поверьте мне, я экспериментировал с этим некоторое время.

— Тогда вперед, — сказал Менхаус.

— Да, вы должны сделать это, — сказал Гринберг. — Но вы выбрали для своего визита очень неподходящее время. Очень опасное время. Та сущность активизировалась, и она не успокоится, пока не опустошит источник пищи.

— Вы пойдете с нами, — сказал Джордж.

— Нет, нет. Боюсь, об это даже речи быть не может. — Снова кашлянув, он вытер рот. — Я слишком болен, как вы видите. И у меня нет сил на путешествие в гиперпространстве… нет, я останусь здесь. Но вы молодые люди, вам нужно выбираться отсюда, пока оно не вернулось. А этот механизм вам поможет.

— Вы видели, что эта штуковина сделала с Фабрини, — запротестовала Элизабет, — и все еще хотите ее использовать?

— Мы должны попробовать, верно? — спросил Джордж.

Она лишь покачала головой, явно недовольная идеей.

Кушинг рассказал во всех ужасных подробностях, что случилось с Фабрини. Гринберг выслушал его, кивая.

— Что ж… рискну предположить, что воронка, открытая пришельцем, вовсе не вела к желаемому месту. Цель этого механизма, безусловно, в транспортировке материи между измерениями, через звездную пропасть… но мы никогда не узнаем, что замышлял этот пришелец. Может, он тестировал это устройство на четвертом измерении, или, скажем, на двадцатом. Рискну предположить, что то ужасное место, куда попал ваш друг было физически чуждым и враждебным. Место, где материя и энергия отличаются от тех, которые мы знаем.

Он предположил, что базовая атомная структура Фабрини расщепилась, что он подвергся своего рода межпространственной метаморфозе. Его молекулы претерпели материально-энергетическую трансформацию и снова вернулись на место. Как вода переходит из состояния льда в жидкость, затем в пар, а потом снова становится льдом. Фабрини дематериализовался, в потом материализовался вновь. Из материи в энергию, а затем снова в материю. И все это, вероятно, в мгновение ока. Вот только, телепортировавшись в то измерение, его атомы собрались в соответствии с физическими законами того кошмарного места, где ваши руки и ноги могут быть разделены друг от друга многими милями и при этом будут продолжать сохранять между собой связь. Того места, где ваше сознание, из-за странной совокупности переменных, может существовать отдельно от тела.

— Но он был все еще жив, — сказал Менхаус, тяжело сглотнув. — Мы слышали его… его разум был все еще жив.

— Да, да, это ужасно. Опять же, мы можем лишь предполагать. В отличие от его тела, которое было расщеплено на атомном уровне… его разум, должно быть, сохранял цельность. Энергия его мыслей, его сознания, была каким-то образом отделена от его физического «я», и, вероятно, будет существовать вечно в той или иной форме.

От этих слов у Джорджа буквально перехватило дыхание. У Менхауса, казалось, было предобморочное состояние. Мысль о том, что Фабрини будет существовать до конца времен в виде мыслящего, все осознающего, кричащего облака атомов, была невыносимой.

Гринберг сказал, что время, а также материя, невероятно искажены в том месте. Пока здесь проходят считанные мгновения, там могут миновать тысячи лет. Лучшим объяснением, которое Гринберг смог подобрать для того призрачного образа Фабрини, выплывшего из поля, это то, что это было своего рода отражение… застрявшее между эфирным и материальным состоянием, но с крайне нестабильной молекулярной структурой. Или то, что в том месте с искаженными законами физики является тенью.

— Туманный Дьявол, — сказал Джордж, закуривая сигарету. — Думаю, он происходит не отсюда, верно? Возможно, он выскользнул из какого-то другого измерения, или типа того.

Гринберг кивнул.

— Полагаю, он межпространственного происхождения. Я… нет, я даже представить не могу себе место, для которого это существо могло быть естественным. Возможно, это то место, куда отправился ваш друг. Но, тем не менее, я полагаю, это живое и разумное существо. Своего рода биологическое проявление антиматерии, существующее благодаря поглощению и ассимилированию энергии электрических полей. Если представите себе радиоактивное облако ячеистой антиматерии, питающееся сырой, неиспользованной электроэнергией, воспроизводимой мыслящими умами… высасывающее их подчистую, то будете недалеки от истины. Антиматерия, обладающая силой, интеллектом и направлением… господи, какая же чудовищная мерзость.

— Он приходил сегодня, — сказал Менхаус. Забрал одного нашего друга и тетю Элизабет… но он придет еще, верно? То есть, в своем письме вы написали, что он циклирует, и что он становится сильнее.

— Да, думаю, это существо циклично по своей природе. Довольно бессмысленно применять трехмерную логику к тому, что вообще технически не может существовать… но да, кажется, оно циклично. — Гринберг немного перевел дух. Все это волнение и разговоры утомляли его. — Если вы знаете историю «Циклопа» и «Корсунда», то осознаете разрушительную, смертоносную мощь этого существа. Думаю, оно появляется нерегулярно. Возможно раз в десять или пятьдесят лет. Но когда это происходит, оно не оставляет в живых ни одно здравомыслящее существо. Оно специализируется на электрических полях думающих умов, и обгладывает их подчистую, если можно так сказать.

— От подобного нельзя скрыться, — сказал Кушинг. — Оно найдет тебя где угодно и когда угодно.

Гринберг вздохнул.

— Да, именно.

— Нечто, поедающее умы, — сказал Джордж. — Невероятно.

— Вот почему вы должны убираться отсюда, — предупредил Гринберг. — Не думаю, что сегодня оно еще вернется… но если это произойдет, оно никого не пощадит. Если вы понимаете, о чем я.

Джордж выпустил струю дыма.

— И вы хотите, чтобы мы просто оставили вас здесь?

— Да. — Я слишком болен для путешествия. Мне уже ничем не помочь, даже если я смогу вернуться домой… поэтому я останусь. Я останусь здесь и как следует рассмотрю этого нашего Туманного Дьявола, прежде чем он убьет меня. Удовлетворю научное любопытство, так сказать.

Джордж лишь покачал головой. Самоотверженные поступки должны приветствоваться, но самоубийственные были просто глупостью. А ждать, когда то чудовище обглодает твой разум дочиста, было самоубийством. Просто и ясно.