Чарли Хьюстон - Мертвее не бывает

— Нет. Я просто хотела услышать твой голос. Теперь спи. Со мной все будет в порядке.

— Хорошо. Я посплю.

— Завтра придешь?

Тут мне вспоминается носитель и то, что я уже продул крайний срок.

— Думаю, я буду слишком утомлена.

— Тогда хотя бы заскочи в бар. Мы могли бы увидеться там.

— Договорились.

— Крепких снов.

— И тебе тоже.

Она кладет трубку. Я делаю то же самое.

Мы с Иви встретились года два назад. Она присматривает за одним баром в Алфабет-сити на пересечении Девятой и авеню Си. В том районе мне нужно было найти некоего бездельника, который задолжал одному парню кучу денег. Она как раз стояла за барной стойкой. Вьющиеся рыжие волосы, веснушки, двадцать два года, одетая в рубашку в стиле Элвиса и пару туфель в стиле Дейзи Дьюкс.

Я усаживаюсь за стойку и интересуюсь, знает ли она нужного мне парня. Она хитро на меня косится, пока вынимает из охладителя пару коктейлей «Лоун старз» и ставит их перед целующейся лесбийской парочкой. Они ненадолго разлепляются, чтобы заплатить за выпивку, а затем вновь возвращаются к своей альтернативной любви.

— И кому понадобилось его искать?

Я картинно оглядываюсь сначала через правое, затем через левое плечо и отвечаю:

— Наверное, мне.

— Что ты от него хочешь?

— Он много задолжал, и мне нужно забрать у него деньги.

Она внимательно осматривает меня.

— Ясно. Ты хоть видел парня, которого ищешь?

— Не-а.

Она чему-то улыбается.

— Ты сиди себе тихонько, попивай напитки и слушай музыку. Если появится этот парень, может, я и скажу тебе об этом. Кстати, что тебе принести?

Я опираюсь на стойку и оглядываю выбор спиртных напитков.

— Думаю, «Лоун старз».

Она достает из охладителя еще один коктейль, срывает с него крышку и ставит передо мной.

— Похоже, вы человек утонченных вкусов.

— Так и есть.

Затем она переключает внимание на других посетителей, а я забираюсь в тихий уголок, где не так много народу, как в остальном заведении. Делаю все, как она сказала: сижу себе тихо, потягиваю коктейль и слушаю музыку. Ну, может, иногда украдкой поглядываю на нее. Да, в баре в этот день, как и всегда, полно народу. Собралась кучка каких-то голубоватых парней, мило улыбающихся и заигрывающих друг с другом. Что-то уж они больно тогда разбушевались. Они меня не очень-то интересуют, но при случае можно прижать и их.

Так проходит около часа, когда я внезапно ловлю на себе ее взгляд, и она подает мне знак рукой. Я с трудом протискиваюсь мимо всякого деревенского сброда и, кивнув, подхожу к ней. Она, в свою очередь, указывает мне на другой конец барной стойки, где, тесно прижавшись друг к другу, восседает какая-то толпа людей.

— Вон он.

— Где?

— Тот малыш.

— Какой еще малыш?

И тут до меня, наконец, доходит, что парень, которого я представлял себе этаким громилой, на деле оказался коротеньким и толстым карликом, что стоял прямо на барной стойке и декламировал какие-то шутки собравшейся вокруг него толпе. Она смотрит на меня, и губы ее искривляет хитрая усмешка.

— Ума не приложу, как ты собираешься с ним справиться, силач?

Я вновь осматриваю этого карлика, особенно его огромную оттопыренную задницу. И отвечаю ей улыбкой.

— Как тебя зовут?

— Иви.

— Милое имя.

— Спасибо.

— Здесь есть вышибалы?

— Нет, только я.

— А полицию вызываете, когда драки происходят?

— К чему эти вопросы?

— Да я думаю: здесь помять бока этому парню или лучше выйти на улицу?

— Если сделаешь это здесь, схлопочешь внушительный штраф.

— Вот как. Значит, мне лучше позаботиться о нем на улице.

— Ты всегда так разумен?

— Да нет. Просто иначе меня за порог этого заведения больше не пустят. А я этого не хочу. Это за пиво и за помощь. Кстати, меня зовут Джо. До скорого.

Оставляю на барной стойке пятьдесят баксов, выхожу на улицу и терпеливо дожидаюсь этого засранца. Некоторое время спустя он показывается со своими приятелями, эти уже обычного роста. Затем между нами происходит небольшая потасовка. Карлик вынимает пистолет, однако мне удается перехватить его. Я несколько раз бью противника кулаком. В итоге забираю деньги, швыряю пистолет в водосток и направляюсь домой. Следующим вечером я вновь сидел в этом заведении, попивал коктейль и слушал музыку. Иви занималась клиентами и едва ли замечала меня, однако когда ее смена кончилась, я проводил ее домой.

Мы немного посидели у нее на крыльце, обсуждая книгу, которую она тогда читала, и свежий фильм. Затем она встала, и я последовал ее примеру. Она поднялась еще на одну ступеньку выше, чтобы постоянно не задирать на меня голову. Она сказала, что ей нужно идти. А еще, что хотела бы увидеться со мной еще раз. Иви сказала, что у нее ВИЧ, и поэтому она никогда ни с кем не спит, ни при каких условиях. Затем она горячо меня поцеловала и скрылась за дверью. Я до сих пор не сказал ей, что тоже ни с кем не могу спать.

Подобное действительно черта с два объяснишь. Особенно другому человеку. Я о том, что этот хренов Вирус обосновался у меня в теле. Он питается моей кровью, очищая ее от всячески бактерий и врожденных слабостей. Смысл его жизни — выжить, заполучив кровь другого, и поэтому он сообщает мне определенные стимулы, инстинкты и силы, сравнимые лишь с ощущениями хищников. Как рассказать о том, что, если Вирус не получит достаточно крови, он выжжет изнутри мои вены, обратив меня в шелуху. О том, что попади я под ультрафиолетовую радиацию, моя иммунная система истощится, и тело тут же наводнится злокачественными опухолями. Вирус удовлетворяет мою потребность в эндорфинах и адреналине. Вирус заставляет кровь свертываться за секунды, а раны зарастать за несколько дней. Если понадобится меня уничтожить, то нужно будет прострелить мне сердце или голову, или разрезать меня на части, причем единовременно, чтобы не дать моему организму восстановиться. Как открыться в том, что я — одна из самых больших тайн этого мира, и из кожи вон лезу, чтобы эта тайна сохранилась навеки. Ведь нас не так уж и много, а солнечный свет существенно уменьшает наши ряды. Я ведь мертв ровно настолько, насколько живой может только мечтать. И существую только за счет воли и жизненных сил других живых организмов. Я могу искупаться в крови зараженных ВИЧ и даже выпить их кровь, а Вирус внутри меня сожрет эту инфекцию, оставив взамен кровь, чистую в своей первозданности. Я могу поделиться с больными ВИЧ и с больными прочими инфекциями своей кровью, и она излечит их, оставив взамен неумолимую жажду новой и новой крови.

Как я могу сказать ей, что в моих силах вылечить ее?