Карина Шаинян - Долгий путь на Бимини

– Вино-то зачем было переворачивать? – спросил доктор. Элли засмеялась и завозилась, отодвигаясь с мокрого.

– Сколько времени? – спросила она, потягиваясь.

– Около двенадцати.

– Папа меня убьет, – весело сказала Элли, свесилась с кровати и вытащила из-под нее джинсы.

– Нет, он просто поторопится с пересадкой в игуану, – ответил Карререс. Элли вскинула на него глаза и испуганно прикусила губу, увидев, что доктор абсолютно серьезен.

– Но ведь ты не станешь ему помогать? – тихо спросила она.

– Он и без меня прекрасно справится, – ответил Карререс, – господин Нуссер просто хотел подстраховаться.

Кое-как одевшись, Элли присела на краешек кровати, теребя рукава блузки и глядя в пространство. Как же так, думала она. И ты меня отпустишь? Просто отправишь домой? Помоги мне, хотелось закричать ей, но она не могла произнести ни слова. Как наяву представился отцовский футляр с хирургическим инструментом. Элли загнанно взглянула на Карререса. Доктор молча курил, и с каждым клубом дыма тишина в доме давила все сильнее.

– Мне надо идти, – выдавила наконец Элли и едва не подпрыгнула от пронзительного гудка, донесшегося с улицы. Выглянув в окно, она увидела у калитки зеленый огонек.

– Я вызвал такси, – объяснил Карререс, и Элли зажала рот ладонью, чтобы не расплакаться.

– Пока, – сдавленно пробормотала она, бросилась к выходу и задергала ручку двери.

– Я не прекрасный рыцарь, Элли, – сказал Карререс, помогая ей открыть. – Я всего лишь тюремный врач.

Глава 8

Мелкая морось шелковой вуалью дрожала в свете фонарей, оседала сверкающими каплями, сливалась в ручейки и с нежным журчанием стекала сквозь решетки в катакомбы под Клоксвиллем. Синяя плесень, покрывавшая стены, жадно впитывала влагу и начинала светиться бледным фосфорическим светом. Гнилой подземный туман жадно глотал звуки, пережевывал и выплевывал глухим эхом. Растревоженные, из затопленных щелей выползали крупные многоножки, скользили по камню ожившим обрывком грязной бахромы и срывались в озеро-колодец на перекрестье двух туннелей. Вокруг бьющихся в воде насекомых вдруг возникали смоляные воронки; из них всплывали неведомые твари, распахивали бледные пасти, полные кривых зубов, и уходили в глубину, оставив лишь расходящиеся круги.

Ти-Жак метался по узкому берегу. Он потрясал костлявыми кулачками, склонялся над водой, освещая ее тусклым налобным фонарем, и, опасливо балансируя на одной ноге, полоскал сапоги. По маслянисто-черной поверхности шла рябь, и карлик с жадной надеждой смотрел на исчерканную метками рейку, уходящую под воду. Но как он не баламутил подземную реку, волны не захлестывали заветную медную полоску, и Ти-Жак вновь принимался бродить по скользкому бетону.

– Это он, он! – вскрикивал карлик. – Не понимаю… Как он узнал…

Ти-Жак все бормотал и заламывал руки, когда по влажным стенам запрыгал смутный отблеск, и послышались торопливые шаги. Ти-Жак замер, настороженно всматриваясь в темноту, погасил фонарь и вжался в стену. В проходе, освещенная жестяной керосиновой лампой, появилась женщина, закутанная в пестрые шерстяные лохмотья. Длинные черные волосы, лишь слегка тронутые сединой, двумя толстыми косами обрамляли темное лицо, – красивое, если б не застывшая гримаса горького упрямства, искажающая резкие черты.

Отчаяние на лице карлика сменила равнодушно-насмешливая маска. Дождавшись, пока женщина подойдет поближе, он бесшумно выступил из тени.

– Пришла посмотреть на лот, Беглая? – негромко спросил он. Женщина тихо вскрикнула, отшатнулась и близоруко прищурилась. – Вода прибывает, – продолжал Ти-Жак, довольный эффектом. – Осталось всего ничего. Мои ребята уже латают паруса.

– Скоро уже триста лет, как вы латаете эту гниль, – сердито ответила Беглая. – Пора бы понять, Ти-Жак: вам не выбраться отсюда, как бы ты не пялился на метку…

– Можно подумать, ты пришла сюда просто прогуляться, – ехидно сказал карлик и вздохнул. – Вот увидишь, на этот раз мы сможем проскочить. До самого побережья… а там… – Ти-Жак снова вздохнул, кривя губы в неумелой улыбке. Потом встряхнулся, и его лицо стало хитровато-слащавым. – Ты бы поплыла с нами, Беглая?

– Не зная дороги, мы погибнем, любезный Ти-Жак, – ответила та. – Может быть, мы даже смогли бы дойти до побережья. Но проскользнуть между струями тумана… пробраться сквозь мангры… Мой муж едва не потерял голову, когда по глупости забрел туда.

– Почему же – едва? Потерял, – вставил карлик.

– Мы познакомились на кухне, Ти-Жак, – снисходительно напомнила женщина и продолжала, чуть хмурясь: – Найти русло в великих болотах… не разбиться о рифы в… – Ти-Жак слушал, затаив дыхание. Заметив азартный блеск в его глазах, женщина усмехнулась. – И не надейся. Я действительно не помню дорогу.

Глаза карлика погасли, и он вновь поболтал ногой в воде. Потом заговорил вкрадчиво, почти умоляюще:

– Подумай, Беглая. Смотри – вода прибывает. Смотри – до медной полоски, указанной капитаном, остался всего фут – за те годы, которые мы здесь живем, вода ни разу не поднималась так высоко. Представь, Беглая: ты на палубе, и вокруг только море. Ты вспомнишь. Я уверен – как только мы выйдем в море, ты вспомнишь.

– Ты же знаешь, что я уже пыталась однажды. А ведь я тогда была моложе, и до острова было ближе, много ближе…

– Это Клаус тянул тебя назад!

– Неправда. Я забыла дорогу, Ти-Жак. А потом – зачем тебе я? Или ты наконец протрезвел и перестал верить во всякие глупости? У тебя же есть капитан.

– Если бы! – заверещал карлик. Слащавая маска разом слетела с него, и лицо перекосилось от злобы и страха. – Капитана больше нет. Капитана больше нет!

– Что, все-таки протух? – равнодушно спросила Реме. – Как тебе не повезло.

– Ты… – Ти-Жак сжал кулаки и застыл, пораженный какой-то мыслью. – Ты поднималась сегодня, Беглая? – вкрадчиво спросил он.

Реме усмехнулась, глядя Ти-Жаку в глаза, и покачала головой. Отвернулась, собираясь уходить. Ти-Жак подскочил к ней и, придушенно взвизгнув, вцепился в бахрому шали. Брезгливо морщась, Беглая принялась отдирать костлявые синюшные пальцы и закричала от злости и боли, когда карлик в бешенстве впился зубами в ее руку. От оплеухи Ти-Жак покатился в сторону и едва не упал в воду, в последний момент уцепившись за край. Похоже, удар слегка отрезвил его. Бочком перебравшись подальше от разъяренной женщины, он присел на корточки, потер щеку, и вдруг злобно рассмеялся.

– Так даже лучше, – наконец выговорил он. – Он в городе, и он будет искать Капитана… Берегись, Беглая! Тебе придется туго, когда он поймет.

– Кто – он? – подняла бровь Реме.