Степан Ставрогин - Служители Зла

– Замётано. Мы их распишем, как икону Богоматери.

Хозяин кабака и не думал вмешиваться: подобные драки были для него не в новинку. Ури Валпис вновь напал на Андрея. Лицо его было окровавлено, но глаза сверкали яростным огнем. Видимо, он решил снять напряжение предыдущей ночи и разделаться с обычным реальным соперником из крови и мяса.

Алла Бойко взяла со стола бутылку «Абсолюта» и изо всех сил огрела ей по голове одного из поднимавшихся с пола любителей острых ощущений.

Андрей, дзюдоист и довольно известный в армейских соревнованиях боксер-непрофессионал, нанес Ури серию сильных и точных ударов. Но парень устоял на ногах.

Резо Кивилиани со своим тесаком и стилетом сдерживал двух ребят. Одному он рассек руку, и тот, оставляя кровавый след, с криком выбежал на улицу.

Другой схватил ножку стула и бросился на грузина. Резо скрыл рукой почти все лезвие тесака, оставив только острый кончик, ловко увернулся и нанес незадачливому бойцу обоими лезвиями множество болезненных, но не опасных для жизни ран. Тем не менее одежда пацана покраснела от крови, и он в панике ретировался.

Резо Кивилиани удовлетворенно захохотал.

Андрей тем временем отбивался от четырех противников одновременно. Трое придавленных столом поднялись плюс Ури Валпис, который мог многое вынести и щедро отплатить за каждый нанесенный ему удар.

Вдруг голову Андрея пронзила острая боль, в какой-то момент он даже подумал, что ему сломали челюсть, его руки опустились, тело обмякло. Оказывается, Ури врезал ему тяжелой стеклянной пепельницей, стоявшей на стойке бара. Теперь же главарь шайки поднял в воздух стул, намереваясь одним ударом добить Андрея. Но тут вмешалась Алла, она подняла с пола бутылку из-под «кьянти» и как следует стукнула Ури Валписа по голове. Тот рухнул как подкошенный.

Андрей снова пришел в себя. Его окружали почти подростки, набравшиеся опыта в уличных потасовках и пьяных драках. Они годились только для того, чтобы напугать в темноте случайного прохожего и вынудить его расстаться с кошельком. Но против Андрея Берестова у них не было ни единого шанса.

Одного Андрей выбросил в окно, другого лишил сознания, а третий позорно бежал.

– Вот и все, – вздохнул Андрей, осторожно ощупывая свою ноющую челюсть.

В ушах у него звенело. Когда он двигал челюстью, болела барабанная перепонка. Подобные травмы были ему знакомы, ничего серьезного.

На улице загудела полицейская сирена. Один из праздношатавшихся по улице парней вбежал и прокричал: «Шухер, полиция!»

Андрей схватил за шиворот находящегося в глубоком обмороке Ури Валписа.

– Здесь есть какое-нибудь подсобное помещение, где нас никто не потревожит? – спросил он хозяина.

Тот лишь пожал плечами.

– Скотина, нас прислал Миркус! – зашипел Резо.

Тот кивнул в знак полного понимания.

– На второй этаж они наверняка не будут заглядывать. Первая дверь справа.

Андрей взвалил на плечо неподвижного и бессильного Ури, поднял его по лестнице и бросил на кровать в указанной комнате. Пружины кровати обиженно заскрипели. Алла заперла дверь.

После двух стаканов холодной воды, вылитых Аллой ему на голову, Ури наконец очнулся. Он чихнул, вытер рукавом лицо и сел, тут же схватившись за голову.

– Выбирай, Валпис, – сказал Андрей. – Или ты заговоришь здесь, или в полицейском участке. Полиция внизу. У тебя есть минута на размышление.

Нокаут и холодная вода отрезвили Ури Валписа. Он сломался. Тихим голосом парень рассказал все подробности происшедшего той ночью в парке. Его лицо покрыла смертельная бледность, когда он вспомнил нападение вампиров.

– В этой истории должна быть доля правды, – сказала Алла. – Дьявольская сила монахов с Тирона нашла своих жертв даже здесь, в Лиелане.

Ури прислушался.

– Тирон? – переспросил он. – Хельга, моя подружка, учится в Тартуском университете, и она рассказала мне мрачную легенду о Тироне. Я точно не помню, о чем там шла речь, но она живет здесь неподалеку. Я ее расспрошу. Мне надо четко узнать, что происходит, иначе я не найду больше покоя.

Хельга оказалась крупной брюнеткой с большим бюстом. Она занимала мансарду дома, построенного на рубеже веков. На полу, столе и шкафах ее комнаты были нагромождены горы книг, на плите кипел проржавевший чайник с водой.

Девушка с подозрением оглядела посетителей, включая и Ури Валписа.

– Почему вас так интересует древняя легенда? – спросила она. – Это ведь давно забытая старая сказка. Мы же живем здесь, в Лиелане, а Тирон – возле Еммери, далеко от нас.

– Расскажи, Хельга, – попросил Ури, – расскажи еще раз, пожалуйста.

– Ну ладно, – согласилась девушка.

Хельга сняла кипяток с электрической плиты и заварила кофе. Ароматный запах поплыл по комнате. Хельга достала пять чашек, молоко и сахар.

– Сейчас будем пить кофе, – объявила она.

– Мы пришли не для этого, – нетерпеливо произнес Ури. – Ну, рассказывай же наконец.

Хельга села к столу и заговорила, обращаясь сама к себе.

– Когда я была маленькой девочкой, одиннадцати или двенадцати лет, моя бабушка рассказала мне легенду о монахах Тирона. Во времена первого и второго крестовых походов монахи-рыцари Тирона пользовались всеобщей любовью и уважением. Они принадлежали к могущественному ордену крестоносцев, имевшему замки по всей стране. Но к 1189 году, когда начался третий крестовый поход, епископом стал страшный человек. Его звали Зигфрид, но все употребляли только его прозвище – Черный Епископ. Ходили слухи, что он был незаконный отпрыск королевского дома. Его родственники отказались от него, ибо сочли сумасшедшим, как и его мать, наложившую на себя руки. Он пошел воевать в Святую Землю, однако попал в плен к Саладину и тронулся умом. Сарацины отпустили его, как блаженного, и он отправился к папе, не помню уж какому по счету Пию или Сиксту.

Он умолял папу дать ему какой-нибудь захудалый островок земли с тем, чтобы он мог превратить его в монашеский орден. Папе были обещаны колоссальные суммы денег от пошлин, которые рыцари-монахи будут взимать за проезд следующих мимо этого места купеческих кораблей и сухопутных караванов. Папа согласился и повелел выделить ему бедную обитель на островке в Балтийском море. К этому Зигфриду стали стекаться отставные рыцари со всех стран, лишенные почестей или наследства. Но он брал не каждого, а только выказавшего особую доблесть в бою и пренебрежение к добродетели после… после, как там? – она заглянула в конспект. – Ага, «после оного».

С ним когда-то праведные воины, жаждавшие послужить Господу, став монахами, превратились в дикую орду насильников и убийц. Они терроризировали всю округу, убивали, грабили и насиловали случайно попавшихся к ним в руки путников. Они обложили непомерной данью проплывавшие мимо корабли купцов из Бремена и Любека.