Александр Чамеев - История с призраком

«Ах вот откуда ты родом! — воскликнул сквайр. — Отчего же было сразу не сказать мне? Бренди я тебе отдать не могу — большая его часть уже выпита; но пойдем со мной, и я угощу тебя самым лучшим и крепким пуншем, какой ты когда-либо пробовал».

И они не теряя времени удалились, беседуя как закадычные друзья — на том самом непонятном чужеземном наречии, которое для добрых людей звучало как сущая тарабарщина.

То была первая ночь их бесед — первая, но не последняя. Должно быть, незнакомец оказался в высшей степени приятной компанией, потому что старый сквайр никак не мог наговориться с ним вдоволь. Каждый вечер незнакомец приходил в его дом, всегда в том же наряде, вежливо приподымая свою шляпу, с неизменной улыбкой на смуглом лице, а сквайр велел подавать бренди и кипяток, и они пили и играли в карты до самого утра, хохоча и болтая.

Так продолжалось неделю за неделей, и никто не знал, откуда этот человек являлся и куда исчезал по утрам; а старая домоправительница заметила только, что бочонок с бренди почти опустел и что сквайр тает день ото дня; и до того ей стало не по себе, что она отправилась за советом к священнику, но и ему было нечем ее утешить.

Наконец старуха настолько встревожилась, что решила, чего бы ей это ни стоило, подслушать у двери столовой, о чем сквайр беседует со своим ночным гостем. Но те неизменно разговаривали все на том же неведомом заморском наречии, и, были то молитвы или богохульства, она понять не могла.

История эта подошла к развязке одной июльской ночью, накануне дня рождения сквайра. В бочке к тому времени не осталось уже ни капли бренди — муху утопить и то не удалось бы. Сквайр и его гость опустошили бочонок досуха, и старуха трепетала, ожидая, что хозяин вот-вот позвонит и потребует еще, а где взять еще, ежели все выпито?

И вдруг сквайр с незнакомцем выходят в холл. В окна светила полная луна, и было светло как днем.

«Нынче ночью я пойду к тебе в гости, — заявляет сквайр, — для разнообразия».

«Так-таки и пойдешь?» — спрашивает его незнакомец.

«Так-таки и пойду», — отвечает сквайр.

«Ты сам это решил, запомни».

«Да, я сам это решил, а теперь в путь».

И оба удалились, а домоправительница тотчас кинулась к окну, чтобы поглядеть, куда же они направятся. Племянница ее, состоявшая при сквайре горничной, тоже метнулась к окну, а затем подоспел и дворецкий. Вот в ту сторону глядели они из окна и видели, как их хозяин и незнакомец идут вот по этому самому песчаному берегу, прямиком к воде, и вот оба входят в воду, и вот волны морские им уже по колено, и вот уже по пояс, затем по шею, и наконец сомкнулись над их головами. Но еще прежде того дворецкий и обе женщины стремительно выбежали на берег, взывая о помощи.

— И что же было дальше? — спросил англичанин.

— Ни живым, ни мертвым сквайр Эннисмор назад так и не вернулся. Наутро, когда начался отлив, кто-то увидел на песке отчетливые следы копыт, тянувшиеся к самой кромке воды. Тут-то все поняли, куда ушел старый сквайр и с кем.

Что же, его больше не искали?

— Да помилуйте, сэр, какой толк был искать?

— Полагаю, никакого. Как бы то ни было, странная история.

— Однако правдивая, ваша милость, — до последнего слова.

— Ну, в этом я не сомневаюсь, — ответил довольный англичанин.

Марк Твен

Американский прозаик, драматург и публицист, меткий сатирик и острослов, прославленный создатель Тома Сойера, Гекльберри Финна и других именитых героев Сэмюель Лэнгхорн Клеменс, более известный под псевдонимом Марк Твен, вступил в литературу в 1865 г., напечатав в газете «Нью-Йорк сэтэдей пресс» рассказ «Джим Смайли и его знаменитая скачущая лягушка», впоследствии давший название авторскому сборнику «„Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса“ и другие очерки» (1867). К тому времени за плечами автора уже были работа наборщиком в типографии, годы лоцманства на Миссисипи (1857–1861), старательская деятельность на золотых приисках в Калифорнии (1865), сотрудничество с рядом периодических изданий в качестве журналиста и репортера. Затем последовали первая из многочисленных зарубежных поездок Твена, вылившаяся в книги путевых очерков «Простаки за границей» (1868, опубл. 1869) и «Налегке» (1871, опубл. 1872), поездки с публичными чтениями по стране (1968, 1871), посещения Англии (1872, 1873), активная журналистская деятельность и, конечно, литературное творчество: социальный роман «Позолоченный век» (1873, опубл. 1874), написанный в соавторстве с Чарльзом Д. Уорнером, сборник рассказов «Старые и новые очерки» (1875), романы «Приключения Тома Сойера» (1874–1875, опубл. 1876), «Приключения Гекльберри Финна» (1876–1883, опубл. 1884), «Принц и нищий» (1877–1880, опубл. 1882), сборник «„Похищение белого слона“ и другие рассказы» (1882), фантастическая сатира «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1886–1889, опубл. 1889), повесть «Том Сойер за границей» (1894), сборник «„Том Сойер-сыщик“ и другие рассказы» (1896), многочисленные публицистические сочинения, пьесы и др. Вся жизнь Твена — это непрерывная череда путешествий (из Америки в Европу и обратно и даже вокруг земного шара в 1895–1896 гг.), отразившихся в его книгах «Пешком по Европе» (1878–1879, опубл. 1880) и «По экватору» (1896–1897, опубл. 1897), публичных выступлений, встреч с самыми разными людьми, в том числе с известными представителями литературного мира как Нового, так и Старого Света, среди которых были Диккенс, Г. Бичер-Стоу, Р. Браунинг, И. С. Тургенев, Л. Кэрролл, Г. У. Лонгфелло, Р. У. Эмерсон, Г. Джеймс, Р. Л. Стивенсон, М. Горький, Б. Шоу. Последнее десятилетие интенсивной, насыщенной событиями жизни писателя, ставшего признанной литературной величиной и значимой общественной персоной по обе стороны Атлантики, было отмечено публикацией собрания его сочинений (1899–1907) и надиктовкой автобиографии (1906–1909), сокращенный вариант которой впервые увидел свет в 1924 г. Посмертно же были напечатаны «Путешествие капитана Стормфилда в рай» (написанное, по-видимому, в середине 1870-х гг. и опубликованное полностью лишь в 1952 г.) и незавершенный «Таинственный незнакомец» (начатый в 1897-м и опубликованный в 1916 г.) — повести, в которых соединились свойственное Твену неизменно сатирическое видение мира и столь же последовательное, пронесенное через всю жизнь скептико-ироническое отношение к «высшим силам», сверхъестественному, религии и Церкви. В подобном стилистическом ключе выдержан и рассказ, представленный в настоящем сборнике.

ИСТОРИЯ С ПРИЗРАКОМ{32}

(A Ghost Story)

Я снял просторное жилье в дальнем конце Бродвея{33} в громадном старом доме, верхние этажи которого до моего появления пустовали уже не один год. Здание давно было отдано на откуп пыли и паутине, безлюдью и безмолвию. В тот вечер, когда я впервые вскарабкался по лестнице к своему обиталищу, мне чудилось, будто я крадусь между надгробий, нарушая уединение усопших. Впервые в жизни меня охватил суеверный трепет: огибая темный угол лестницы, я вдруг ощутил, как лицо мне невидимой вуалью облепила мягкая паутина, и невольно содрогнулся, точно встретился с призраком.