Кай Мейер - Богиня пустыни

— И он действительно глухой? — спросила Сендрин. Салома кивнула:

— Ребенком он перенес тяжелую форму кори. Он чуть было не умер. С тех пор он больше ничего не слышит. Зато он умеет читать по губам.

Лукреция захихикала.

— Туземцы говорят, будто бы он даже может читать мысли. Ее сестра тоже засмеялась.

— Они не могут понять, как он может не заметить, если за его спиной разобьется ваза, но совершенно точно знает, о чем говорят люди, глядя им в лицо.

— Ну да, — заметила Сендрин немного растерянно, — я наверняка скоро с ним познакомлюсь.

Девочки посмотрели друг на друга, затем обе кивнули и проговорили хором:

— Сегодня вечером.

— А что будет сегодня вечером? — захотела узнать Сендрин.

Лукреция ухмыльнулась, при этом она выглядела почти взрослой.

— Сюрприз. Потерпите.

Сендрин не слишком любила всякие неожиданности, но эта обещала быть какой-то особенной. Вечером, после того как Мадлен провела ее по всем остальным помещениям дома и представила слугам, семья собралась в музыкальной комнате на первом этаже. Сендрин тайком тренировалась в умении определять расположение помещений в общей схеме поместья, она была уверена, что музыкальная комната находится в юго-восточной части дома, прямо под утренним салоном, где завтракала вся семья.

Музыкальная комната была продолговатым помещением с обоями солидных синих тонов, украшенным декоративными панелями. Здесь также потолок был отделан лепниной, правда, не так роскошно, как в галерее. С середины потолка свисала хрустальная люстра. Справа в три ряда стояли мягкие стулья для слушателей камерных концертов, время от времени устраиваемых семьей Каскаденов для немецкой элиты Виндхука. Для выступлений в семейном кругу на другой стороне комнаты, в непосредственной близости от камина, стояли полукругом кожаные кресла. Слуги разожгли огонь, по комнате расходилось приятное тепло.

Прямо под люстрой стоял великолепный рояль, рядом с ним арфа. Кроме того, в комнате было много пюпитров и несколько стеклянных витрин, в которых хранились скрипки, флейты и гитара. Спинет, на котором время от времени музицировала Мадлен, находился в углу под картиной, изображавшей серьезную пару — родителей Тита Каскадена, о чем Сендрин узнала от хозяйки, когда после обеда они продолжили экскурсию по дому. Она тотчас попыталась найти в выражении глаз старой леди следы той жесткости, о которой говорила Мадлен, и ей действительно без труда удалось разделить антипатию Мадлен.

Когда Сендрин вошла, в комнате уже находились обе девочки, они, как настоящие дамы, привольно откинулись на спинки кресел. Сендрин кашлянула, и сестры немедленно приняли благопристойный вид.

«Насколько же они благовоспитанны», — подумала она.

Едва она успела кашлянуть, как сразу же раздался кашель за ее спиной. Обернувшись, она обнаружила Валериана в униформе, он без особого интереса листал журнал.

— Я вам желаю чудесного вечера, фрейлейн Мук.

— И вам того же, господин Каскаден. — Ей тотчас вспомнилась их первая встреча, когда она плюнула ему в лицо, и теперь она почувствовала, что покраснела. Чтобы не дать ему это заметить, она поспешно отвернулась и подошла к детям.

Едва она успела обменяться с ними несколькими словами, как в музыкальную комнату вошла Мадлен. На ней, впервые со времени прибытия Сендрин, было платье, тесно зашнурованное в лифе, с широкой юбкой. На Сендрин же, напротив, было то же платье, что и утром, и она обеспокоенно спрашивала себя, не будет ли это расценено как бестактность.

Валериан подошел и поприветствовал мать легким поцелуем в щеку, девочки тоже встали и, как положено, обняли ее.

— Мой муж прибудет только завтра, — объяснила Мадлен, обращаясь к Сендрин. — Он уже две недели в пути, инспектирует наши рудники. Но вы познакомитесь с ним завтра вечером, я в этом уверена. Он с интересом ожидает встречи с вами.

Сендрин снова пришло на ум замечание Валериана о том, что Мадлен не терпит никаких молодых женщин в своем доме, и она невольно спросила себя, не связано ли это с ее мужем. Была ли она ревнива? Хотя, пожалуй, это качество никоим образом не подходило к той Мадлен Каскаден, какую она узнала за последние два дня. Да и никакой антипатии к молодым женщинам Сендрин до сих пор не смогла заметить. Хозяйка иногда бывала немного грубовата, это верно, но это, скорее всего, в большей степени объяснялось ее открытым характером, нежели тайными антипатиями.

— Давайте присядем, — предложила Мадлен и указала Сендрин на кресло возле камина, рядом с Лукрецией. Она и Валериан тоже присели. На лице молодого солдата отражалось чувство легкого отвращения, Сендрин не знала, чем это объяснить.

Прошло несколько минут, затем дверь открылась и в музыкальную комнату вошел молодой мужчина. В руке он держал гобой. На нем был черный костюм из прекрасной ткани, чистые волосы он зачесал на пробор. Но при всей корректности его появления Сендрин не смогла не почувствовать в его поведении легкой иронии. Она по очереди посмотрела на других, но никто, кажется, ничего такого не замечал.

Тем не менее в его глазах появилось нечто — как будто молния сверкнула, — когда он взглянул в ее сторону. Это говорило об обманчивости его безупречной внешности.

Адриан и Валериан были похожи друг на друга настолько, что их можно было спутать, но только при поверхностном взгляде на их лица. Волосы Адриана были более длинными, он двигался не так молодцевато, как его брат, его походка была скользящей, почти танцующей. Чего у него точно не было, так это суровых складок возле уголков рта, как у Валериана. Валериан постоянно производил такое впечатление, словно ждал, когда можно будет стать навытяжку, в то время как для Адриана это движение было совершенно чуждым.

Почему Сендрин во время этой первой встречи не почувствовала к нему никакой симпатии, она не смогла бы объяснить. В нем было нечто, удерживающее других на расстоянии. «Может быть, — подумала она, — это всего лишь робость из-за его недостатка?» И ей стало немного стыдно за такую мысль.

Мадлен представила ее и Адриана друг другу, причем Сендрин была удивлена тем, как быстро он читал по губам собеседников.

— Простите, — извинился он, — я не уверен, правильно ли я произношу ваше имя. Сендрин, не так ли? — Его произношение было безупречным.

— Абсолютно верно, — ответила она с улыбкой.

— Адриан немного кокетничает, — заметил сидящий в кресле Валериан. — На самом деле он уже некоторое время тренировался в произношении вашего имени, сразу после того, как отец упомянул о вас впервые.