Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

Первый тост, как положено, выпили не чокаясь, но дальше поддерживать традицию ни у кого желания не возникло.

– Так ты что, не помнишь, как заезжал ко мне? – спросил Виктор, густо намазывая холодец хреном.

– Не помню.

– Тогда рассказываю, – он наполнил рюмки, – я клеил камеру, когда пришел ты…

– Я был на машине? – перебил Миша.

– Не знаю, я ж на улицу не выходил. Ты сказал – привет, и пригласил меня сегодня вечером. Я спросил, зачем, а ты ответил – помянуть жену. Сказал еще, что теперь у тебя начинается новая жизнь. Я спросил, нужна ли помощь, но ты ответил, что ее уже похоронили и тебе просто хочется посидеть в неформальной обстановке, выпить с кем-нибудь. Вот, собственно, и все.

– А как я был одет?

– Как всегда. В куртку и шапку… Ну, давай.

– Странно… – Миша поднял рюмку, – до двенадцати я находился у ее психолога. Это я знаю точно; потом пошел…

– Это было до двенадцати, – поправил Виктор.

– До двенадцати этого не могло быть.

– Значит, кто-то из нас псих, – Виктор засмеялся, – ладно, клинья у всех бывают, – он с удовольствием выпил, и промокнув глаз после ядреного хрена, сначала сунул в рот сигарету, и только потом спросил, – у тебя курить-то можно?

– Теперь у меня все можно!

– Ну да, не подумал, – он повернулся к окну, выпуская дым тоненькой струйкой.

По стандартному русскому сценарию после первой бутылки вечер только начинался, поэтому срочно требовалась тема для задушевной беседы. (Дальнейшее «обсасывание» Мишиного раздвоения вело прямиком в тупик, а тупик в подвыпившей компании неизменно заканчивается ссорой). К спортивным фанатам ни Миша, ни Виктор причислить себя не могли, общего хобби у них не было (разве что, автомобили, которые и так сидели в печенках), поэтому разговор совершенно естественно переключился на «баб».

Нельзя сказать, чтоб истории, которые Виктор выдавал одну за другой, словно готовился заранее, отличались оригинальностью (встретил, привел, трахнул…), и тем не менее, Миша слушал с удовольствием, периодически усиливая восприятие, очередной рюмкой. Ему было приятно получать подтверждение того, что он открыл для себя совсем недавно – все бабы, твари. Он не то, чтоб представил себя на Витькином месте – просто наконец-то заполнились пустоты в его собственной жизни, и она приобрела новые яркие краски. Десятки голых девушек с рекламными лицами и фигурами моделей кружились вокруг, касаясь его своими гладкими телами. Он мог схватить любую из них, тут же повалить на пол… но не делал этого. Ему это даже не требовалось – он хотел лишь наслаждаться невиданной доселе властью…

– Ты чего? – спросил Виктор.

– А?.. – Миша тряхнул головой, разрушая свой рай, – я?..

– У тебя такая потусторонняя улыбка… слушай, – Виктор придвинулся к собеседнику, – неужели жена может достать так, что ты счастлив, избавившись от нее?

– Это не я избавился! – испугался Миша, – она сама ушла.

– Какая разница? Все равно ты от нее избавился, так ведь?

– Так, – Миша кивнул. Он был уже не в состоянии объяснить, что слово «избавился» в его понимании имеет другое значение.

– Хочешь, познакомлю тебя с кем-нибудь?

– Зачем? Думаешь, я так и сидел за ее юбкой?.. – Мишин тон сделался агрессивным, – знаешь, сколько их у меня!.. – он замолчал, смутно понимая, что больше сказать ему нечего. Познакомившись с дневником жены, он даже про Вику не смел рассказать, и рожденная собственным бессилием злоба выплеснулась наружу, – ты – кобель! Тебе б только трахать, а я, вот, понимаю их!..

– И что ж ты понимаешь? – ехидно спросил Виктор.

Для куража Миша «махнул» еще рюмку, но поскольку кураж уже не добавлялся, началось падение настроения.

– Все они – твари, – пробормотал он, глядя на гостя пустым взглядом. Потом лицо его стало подозрительно приближаться к тарелке с салатом.

– Да уж… – Виктор покачал головой, – не зря Экзюпери говорил – мы в ответе за тех, кому наливаем, – и вздохнул, – с той дозы, от которой ты падаешь, Мишенька, мы только гулять начинаем. Пойдем, уложу тебя.

Мишина голова уже безвольно поникла, и подхватив под мышки неуправляемое тело, Виктор довел хозяина до дивана; помог лечь, подсунул под голову мягкого желтого зверя неизвестной породы. Миша тут же поджал ноги, словно замерз, но при этом счастливо улыбался. Виктор посмотрел на него скептически.

– Не, больше мы с тобой выпивать не будем. Не интересно.

Вернувшись на кухню и налив еще рюмку, он остановился у окна, за которым давно стемнело. В доме напротив, за светящимися окнами открывались кусочки чужой жизни: на третьем этаже включился телевизор, женщина на втором возилась на кухне, а мужчина на пятом курил… а если еще чуть поднять голову, то обнаруживалось множество других «окон» – крошечных ярких дырочек в бесконечной черной стене (вернее, в потолке, если рассматривать небо по отношению к земле). Что происходит за теми «окнами», никому не дано знать…

…Оно мне надо? – подумал Виктор, – пусть всякие поэты ломают над этим голову, а у нас есть дела поважнее, – он посмотрел на часы, – в принципе, пора двигать домой…

По-хозяйски убрав в холодильник оставшуюся закуску, он еще раз заглянул к безмятежно спящему хозяину и вышел, аккуратно прихлопнув дверь.

Проснулся Миша посреди ночи, дрожа, то ли от холода, то ли с похмелья. Страха перед неизвестностью не было – он прекрасно помнил, что никуда не выходил из дома, вот только, как они с Витькой расстались?..

…Да нет, поругаться мы не должны, – успокоил себя Миша, – с чего нам ругаться? А остальное, фигня, – перевернулся на спину, – блин, даже не разделся. И почему люди могут пить литрами, а я нет?.. – протер глаза, осматривая комнату в призрачном лунном свете. Из уродливых теней, делающих все вокруг неузнаваемым, возник новый мир, жуткий и интригующий, но в то же время безопасный, как детская сказка. Миша изучал его, переводя взгляд с одного предмета на другой, и вспоминая, кем был «в прошлой жизни» дракон, спрятавшийся за шторой, или слон, устроившийся на месте кресла… возле уха тикали часы, возвращавшие ощущение времени, несвойственное сказкам, – в сказках как?.. Прошло тридцать лет и три года – в одной строке заключено полжизни. А здесь наступит, поделенное на минуты «завтра», и каждую из этих минут надо чем-то занять… а я пьян…

Миша сел. Потер виски, окончательно приходя в себя; нащупал болтавшийся на стене провод и включил бра. Комната обрела совершенно естественный вид. Исчезли слоны и драконы, вернув вещи на свои места, и вместе с ними вернулись реальные обрывки вчерашнего дня.