Коллектив авторов - Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде» (сборник)

А потом их всех согнали в колхозную конюшню. Лошадей там не было с начала войны. Часть забрала Советская Армия, остатки – фашисты, когда встали тут с оккупацией. Лиде было очень жалко вороного Булата. Ему было столько же лет, сколько ей, восемь, и он так мягко брал с ладошки яблоки… Папа обещал научить ее ездить по-взрослому, в седле. Где теперь Булат?

Послышался стук молотков.

– Двери забивают! Замуровывают! – завизжали женщины. Показались языки пламени. «Пожар где-то», – подумала Лида. Скоро стало ясно, что горит как раз конюшня. Сначала девочка даже обрадовалась – хоть немного погреться, а то на улице такие трескучие морозы, что окоченеешь. Потом стало жарко. Потом загорелась тетя Нина.

У Лиды тлели полы шубы, и поначалу девочка пыталась сбить с себя огонь, но поняла, что это бесполезно. Она подняла взгляд и увидела под крышей в огне худенькую девочку с мечом. Девочка была постарше Лиды и, казалось, вся состояла из огня. В панике пожара ее никто не замечал.

– Тебе уже не больно? – спросила она у Лиды, спускаясь пониже.

– Нет, – удивленно ответила та, оглядывая языки пламени, гуляющие по телу. – Только жарко. А тебя как зовут?

– Лада.

– А меня Лида, – улыбнулась она. – Ты из какой деревни? Далеко отсюда?

– Далеко, – кивнула Лада. – Я даже не из Белоруссии.

– Ух ты! Я так далеко никогда еще не была. А как ты тут оказалась?

– Помогать пришла.

– Да, – с серьезным видом кивнула девочка. – Помощь нам нужна.

Огненная Лада опустилась на землю и протянула Лиде меч.

– Возьми. Этим мечом ты сможешь защитить своих.

– А ты? Без оружия останешься?

– У меня есть еще, – улыбнулась та. – Но одной мне везде не поспеть. Нужны помощницы. Будешь защищать Белоруссию?

Лида кивнула. Меч сначала показался ей тяжелым, но с каждой секундой становился все легче, приноравливаясь к руке. И вот уже девочка не могла понять, где заканчивается рука и начинается оружие. Взмахнула им и вдруг взлетела. В этот момент рухнула крыша, погребая всех. Лида же пролетела сквозь горящее дерево и взмыла еще выше. Ей нужно было спасти папку. Там, где она пролетала, загорались дома и машины. И этот огонь фашисты не могли потушить.

В те редкие минуты, когда фашисты оставляли ее в покое, Аня пыталась думать о чем-нибудь другом, кроме боли. Думалось только о смерти. Еще мелькала мысль: «Хорошо, что тут нет зеркала». Аня понимала, что ее лицо изуродовано. Правым глазом она ничего не видела и подозревала, что его больше нет. Как они объяснили – чтобы больше не могла прицеливаться. Еще они сломали ей все пальцы на правой руке. Глупые, не знали, что «Ворошиловский стрелок» одинаково стреляет с обеих рук.

«Вряд ли в мире существует такая смерть, которой хотя бы один человек не умирал, – думала девушка. – И потом, наверняка существует масса смертей еще худших. Сожжение там… или четвертование… или на кол». Аня пыталась придумать смерть еще худшую, чем трехдневная пытка, которую устроили ей фашисты. Сначала ее насиловали и били. Потом – били и насиловали. Ломали пальцы и ребра. Жгли углями. Выкололи глаз.

«Если другие прошли через это, то и я пройду. В конце концов, у меня все равно нет выбора». Аня вспоминала детские разговоры о самой ужасной смерти. Ее сестра утверждала, что нет ничего более страшного, чем сгореть заживо. Подруга Аленка рассказывала о какой-то китайской пытке водой, капающей на темечко. Сейчас Аня готова была поменяться на любую из этих смертей. Хоть какую, лишь бы уже поскорей. Ее тело, однако, упорно цеплялось за жизнь, а ничего, принесшего бы облегчение, под рукой не было.

В сарай вошел кто-то. Аня перестала их различать уже на второй день. После того как седой передал ей, что ее напарница «встала на охоту» и положила пятерых. Аня тогда улыбнулась, за что ей тут же разбили губы и объяснили, что за каждого убитого немца отвечать будет она, Аня. А когда они возьмут ее напарницу, то сделают с ней то же самое.

Перед ней сели на колени, но почему-то не ударили. Аня повела заплывшим левым глазом и увидела худенькую девушку с длинными золотистыми волосами. На коленях у нее лежало что-то блестящее.

– Меня зовут Лада, – произнесла та.

На следующий день холм накрыли три «катюши», сравняв немецкие укрепления с землей. Дивизион БМ-13 неожиданно сбился с пути и наткнулся на остатки бригады морпехов. Ни одному фашисту не удалось выжить под шквальным огнем. Когда русские пришли хоронить своих, единственное тело, которое не нашли, – Анино.

К вечеру эсэсовцы утомились и ушли на ту стороны реки Бук, в свой дом отдыха. Ни одна из двадцати девушек не шевелилась. Прошло еще полчаса, и Фаня охнула. Казалось, у нее со всей спины, головы и ног сняли кожу до костей. Не сразу она смогла встать. А когда встала, увидела девушку в зеленом сарафане, сидящую у куста шиповника.

– Ты из «Мертвой петли»? – спросила Фаня.

– Нет, – ответила Лада.

– А откуда?

Лада пожала плечами:

– Я была тут еще до того, как первый гунн ступил на эти земли.

Фаня не поняла, о чем она и кто такие гунны. Боль заглушала все мысли, ноги не слушались, подгибались. Лада увидела, что девушка сейчас упадет, и подбежала к ней, подставила плечо. Фаня оперлась, и ей показалась, что боль начала уходить.

– Я давно не появлялась на людях, – продолжила Лада, – но сейчас славяне в опасности. Я пришла им на помощь.

– А я еврейка… – протянула Фаня.

Лада улыбнулась:

– Это неважно. Ты живешь здесь, соблюдаешь мои законы. И вообще, – подмигнула она, – чистых славян никогда не было. – Протянула меч: – Хочешь?

Фаня кивнула.

– Бери, он твой.

– Спасибо, конечно, только мне бы лучше автомат…

Лада залилась звонким смехом.

– Извини, автомата у меня нет, – ответила, утирая слезы от смеха. – Но я надеюсь, меч тебе тоже понравится.

– Ну, если автомата нет, то, конечно, возьму меч!

Фаня робко протянула руку, но уже через минуту выпрямилась, уверенно держа его перед собой. Спина перестала кровоточить, молодая кожа затягивала раны. Боль, голод, жажда и усталость отступили. Фаня чувствовала какими-то новыми органами каждую букашку, каждую смерть и рождение, каждую боль и радость на славянской земле. И ответственность за всех живущих и умерших.

Она взлетела. С высоты было хорошо видно, как русская пехота штурмовала концлагерь «Мертвая петля». Охранников расстреливали на месте, дом отдыха эсэсовцев на другой стороне реки Бук взяли в кольцо и подожгли. Кто пытался выскочить – добивали в упор.

Лада взмахнула крыльями и обхватила ими все свои земли. К ней присоединились сестры наверху и братья внизу.

Михаил Кликин

Обреченный на жизнь