Рубин Алекс - Голос крови. Антология

— Так вот ты о чем! Подружки нет… Слушай, искать не пробовал?

— Конечно, пробовал, и не раз находил. Закрутить роман — дело плевое. Беда в том, что от всех этих краткосрочных интрижек одно разочарование и чувство потерянного времени. Меня не интересуют банальные любовные похождения, я все жду, когда найду свою мечту, все гоняюсь за ней, и оттого, наверное, одинок. Мне нужна такая девушка, чтобы дыхание перехватывало, чтобы ночами не спать и трястись от счастья, к ее ручке прикасаясь.

— Вот ты загнул! Речьтри дня готовил?

— Экспромт, Миша, экспромт.

— Давай-ка лучше еще по глотку, и в ночной клуб рванем.

— Ты думаешь, именно там я найду самую лучшую де-вушку на свете?

— Мне не докладывали, можно девушку твоей мечты в клубе найти или нет, но я на все сто уверен, что к нам в дверь она сейчас не позвонит.

Дверной звонок отчаянно заверещал. Михаил засмеялся так, что расплескал виски.

— Ну, чего ты на меня смотришь? Иди, открывай. Вдруг, правда, девушка какая заглянула.

Может, в нашей жизни и есть место чуду, но за дверью оказалась всего лишь старушка из соседней квартиры. У бабушки кончились спички, вот и заглянула по-соседски. Огонька у меня не нашлось. Я никогда не курил, а плита была с электрическим розжигом. Бабушка запричитала и пошла звонить в другую дверь.

На кухне Михаил тщательно изучал этикетку виски.

— Тебя можно поздравить? — спросил он. — Девушка с ранимой душой и внешностью модели «Плейбоя»?

— Смешно тебе? Ну-ну… Ладно, уговорил, поехали в клуб.

В такси пахло давно не стиранными носками. Водитель, мрачный мужчина средних лет, молча крутил руль и периодически тихо матерился, когда его кто-то подрезал. Аромат, оскорблявший мое обоняние, таксиста нисколько не беспокоил.

Наше путешествие по ночным улицам закончилось перед клубом «Полигон». Не самое дорогое, но вполне пристойное заведение. Мы расплатились с водителем и выбрались из автомобиля. Последний раз мне довелось побывать в клубе года три назад. В тот период я обошел практически все более-менее приличные ночные заведения Москвы и мог без проблем подрабатывать гидом в любом из них. Надо сказать, что за то время, пока я избегал ночных развлечений, в клубной жизни принципиально ничего не изменилось Все те же стайки девушек, пытающихся казаться редкостными красотками, давящие на уши киловатты звука, полумрак и предчувствие секса. Скукота, одним словом.

Михаил сразу потащил меня в чилл-аут. Мы развалились в креслах и заказали виски: глупо было бы менять напиток посреди ночи. Помещение для отдыха было стилизовано под каюту подводной лодки. Прямо напротив меня располагался огромный иллюминатор, через который была видна сцена с неизменным шестом и танцпол. На подмостках извивались три девушки в блестящих трусиках и бюстгальтерах столь скромных размеров, что оставалось только удивляться, каким чудом прелести танцовщиц остаются на предусмотренном природой месте, а не выпрыгивают прямо под ноги ритмично колыхающейся толпе.

— Тебе нравится? — раздался рядом с моим ухом женский голос.

Про такой говорят — чарующий. Чуть хрипловатый, с легким акцентом и восхитительными певучими нотками. Я обернулся и застыл в немом изумлении. Сказать, что обладательница голоса была красива, значит сильно преуменьшить мое впечатление. Она выглядела так, что модные журналы могли бы записываться в очередь с просьбой поместить ее фото на обложке. Зеленые глаза, чувственные губы, удивительно правильные черты лица. Короткое черное платье обрисовывало соблазнительную фигуру. На девушке не было ни единого украшения: творения любого ювелира показались бы жалкой бижутерией в сравнении с ее красотой.

Наверное, со стороны я выглядел глуповато. У меня перехватило дыхание, и я лишь молча смотрел на незнакомку, не в силах вымолвить ни слова.

— Нравится? — еще раз спросила она.

— То, что на сцене, — не очень, а вот от тебя в полном восторге, — пробормотал я, понимая, что мои слова даже отдаленно не напоминают галантный комплимент. Почему-то у меня было ощущение, что я вернулся в школьные годы и стою перед строгой учительницей. Все красивые слова разом улетучились, а язык точно присох к небу, хотя я всегда гордился своим умением поддержать беседу с незнакомыми девушками.

— Может, пойдем, поговорим? — предложила она. — Куда-нибудь, где потише.

Я поднялся, чувствуя себя кроликом, загипнотизированным взглядом удава. На лице Михаила, обычно маловыразительном, крупными буквами было написано: «Давай, парень, не упусти свою удачу».

Мы вышли на крыльцо клуба. Летняя ночь была теплой и душной, но я чувствовал странный озноб, как будто окунулся в холодную воду и стою на сильном ветру.

— Меня зовут Карина, — сказала девушка все с тем же трудноуловимым акцентом.

— Дмитрий, — представился я. — Ты не из России? Выговор у тебя какой-то странный.

— Многие это замечают, — улыбнулась она. — Я родилась в Нижнем Новгороде, но долгое время была за границей. Уже успела пожить в Англии, Норвегии, Франции и даже в Японии. Вот такая лягушка-путешественница. Какая разница, где жить? Do you understand, my dear, it's not important what's language I'm speaking, but what I want from you. Je pense que tu est ties sucrel Jeg vil prоve deg hvordan du er. J eg vil drikke deg til bunnsr.

— Чего-чего? — не понял я.

— Не важно, это лишь небольшая демонстрация моих знаний иностранных языков.

На вид я бы предположил, что Карине лет двадцать семь, не больше. Интересно, когда же она успела исколесить половину земного шара?

— Везет тебе, — сказал я. — На мир посмотрела, столько стран объездила. А меня самолеты пугают, боюсь их как огня, потому ни разу еще за границу не выезжал.

— Один психоаналитик говорил мне, что все наши тайные страхи — лишь бледная тень одного, самого главного ужаса, и по-настоящему нас пугает только собственная смерть. Если захочешь, я избавлю тебя от страха. У меня это очень хорошо получается.

Понимаешь мой дорогой, важно не то, на каком языке я говорю, а та что я хочу от тебя (англ.). Мне кажется, что ты очень сладкий (франц.). Я попробую тебя на вкус. Выпью до дна (норе.).

Карина улыбнулась. Красноватый отблеск от вывески ночного клуба падал на ее лицо. В этом призрачном свете она выглядела загадочной и совершенной. Я заметил тонкий шрам на ее шее. Белесая ниточка извивалась на нежной коже. Шрам словно перечеркивал изящную шейку, напоминая о бренности жизни. Он нисколько не портил красоту девушки, скорее придавал ей завершенность, как последний штрих на картине гениального художника.

— Хочешь, я покажу тебе изнанку ночной жизни? — спросила Карина.

— Даже если ты предложишь пройтись босиком среди гремучих змей, я вряд ли откажусь.