Маргарет Олифант - У открытой двери

Я должен сообщить еще один любопытный факт, который, на мой взгляд, не имеет отношения к рассказанному выше, но за который очень ухватился Симеон, увидев в нем то самое человеческое вмешательство, которое он во что бы то ни стало хотел найти. Во время всех этих событий мы очень тщательно осмотрели развалины, но позже мы как-то проходили мимо досужим, солнечным воскресным полднем, и Симеон от нечего делать бездумно ткнул тростью в старое окно, до самого верха занесенное осыпавшейся землей. Страшно взволнованный, он спрыгнул вниз и позвал меня. Там мы нашли небольшую впадину, — ибо то была скорее впадина, чем комната, — скрытую поросшим плющом развалинами; в углу лежала охапка соломы, словно кто-то приготовил себе ложе для ночлега, на полу валялись хлебные корки. Кто-то тут жил, и совсем недавно, решил Симеон, а что этот незнакомец и был изобретателем тех таинственных звуков, которые мы слышали, в этом его нельзя было разубедить.

— Я же говорил, что это дело рук человеческих, — сказал он, торжествуя.

Должно быть, он забыл, как мы стояли в ярком кругу света, все окружающее пространство вибрировало от голоса какого-то невидимого существа, которое умело говорить, плакать, страдать. Но с такими людьми бесполезно спорить. Столь зыбкой почвы ему было достаточно, чтобы снова напуститься на меня:

— Я был сбит с толку, не мог ничего понять, но всегда знал, что за всем этим скрывается человек. И вот вам, пожалуйста! Ну и продувная бестия! — приговаривал он.

Бэгли оставил службу в нашем доме, едва поправился. Он «очень меня уважает», говорил он, но просто терпеть не может «все такое». Он был так бледен, так потрясен пережитым, что я был рад вознаградить его и отпустить с миром. Со своей стороны, я принял решение прожить весь срок аренды — два года — в Брентвудском поместье, после чего не стал ее возобновлять. Впрочем, к тому времени мы уже окончательно обосновались, купив себе уютный собственный дом.

Должен прибавить, что, когда Симеон начинает прохаживаться на мой счет, я всегда могу заставить его посерьезнеть, довольно лишь напомнить о можжевеловом кусте. Для меня то была малосущественная подробность. Как знать, возможно, я тогда ошибся. И даже если нет, я не придаю особого значения этому обстоятельству. Зато на доктора оно произвело неизгладимое впечатление. Душераздирающий голос, страдающий дух — их он может объяснить, сказав, что то было чревовещание, эхо, да что угодно — скажем, тщательно продуманная многодневная мистификация, которую устроил тот самый бродяга, живший в старой башне. Но можжевеловый куст лишает доктора всех аргументов. Что ж, разным людям важно разное.

Примечания

1

Холмистая (фр.)

2

Видимо, имеется в виду: «Вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь ваша?» Псал. ап. Иакова, 4:14