Брэм Стокер - Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд

Рядом с дверью в комнату я поставил стул: мне не хотелось подвергать себя опасности попасть в туже ситуацию, что и вчера. Мои мысли, разумеется, крутились вокруг событий вчерашних дня и ночи. Они стали складываться в какие-то неожиданные для меня самого выводы, сомнения и предположения, но я не погрузился с головой в теплые, успокаивающие воды размышлений, как прошлой ночью,

чувство реальности как никогда было со мной, я чувствовал себя, как часовой на посту. Работа ума — не такой уж медленный процесс, и когда думаешь о важном, время может лететь очень быстро. Довольно скоро, как мне показалось, дверь, которая оставалась чуть-чуть приоткрытой, распахнулась и из комнаты вышел доктор Винчестер, на ходу снимая с лица респиратор. Он вывернул его внешней оболочкой наружу и аккуратно понюхал.

— Я ухожу, — сказал он. — Рано утром вернусь, если, конечно, за мной не пришлют раньше. Сегодня, кажется, все спокойно.

Затем появился сержант Доу. Он тихо вошел в комнату и занял место, освобожденное доктором. Я по-прежнему оставался снаружи, но каждые несколько секунд заглядывал в комнату. Это делалось скорее для формы, чем ради какой-то определенной цели, поскольку в комнате было так темно, что даже в свете, просачивающемся из коридора, трудно было что-либо разглядеть.

За несколько минут до полуночи из своей комнаты появилась мисс Трелони. До того как отправиться к отцу, она побывала в комнате сестры Кеннеди. Через несколько минут она оттуда вышла, как мне показалось, в несколько более приподнятом настроении. Она несла в руках свой респиратор, но перед тем как надеть его, спросила, не произошло ли чего-нибудь необычного с того момента, когда она пошла спать. Тихим шепотом — поскольку ночью в доме громко не разговаривали — я ответил, что все было хорошо, не случилось ничего особенного. Потом мы натянули на лица респираторы и вошли в комнату. Детектив и сестра поднялись, и мы заняли их места. Последним из комнаты вышел сержант Доу. Он, как мы договорились, закрыл за собой дверь.

Некоторое время я сидел молча, но мое сердце билось беспокойно. Помещение заполняла зловещая темнота. Единственным источником света была тусклая лампа, но из тьмы она выхватывала лишь круг на потолке, если не считать изумрудного мерцания ее освещенного изнутри абажура. Свет, казалось, только подчеркивал темноту, царившую в комнате. У меня, как и прошлой ночью, стало складываться впечатление, что эта темнота начала жить своей собственной жизнью, обретя способность ощущать, что творится под ее покровом. Мне совершенно не хотелось спать, и, более того, подходя каждые несколько минут к постели пациента, я замечал, что мисс Трелони тоже была настороже. Каждую четверть часа один из полицейских, слегка приоткрыв дверь, заглядывал в комнату. И мисс Трелони, и я, не снимая респираторов, каждый раз говорили им: «Все нормально», после чего дверь снова закрывалась.

С течением времени ощущение полной тишины и темноты только усиливалось. Освещенный круг на потолке никуда не делся, но теперь он казался не таким ярким, как вначале. Зеленый абажур лампы по цвету сейчас скорее напоминал серовато-белый маорийский нефрит, чем насыщенно-зеленый изумруд. Ночные звуки, доносившиеся с улицы, и свет звезд, неяркими полосами пробивавшийся вдоль оконных рам, делали темноту, царившую внутри, еще более мрачной и загадочной.

До двух часов до наших ушей из коридора доносился бой часов, серебряный колокол которых отсчитывал каждые четверть часа, но как только пробило два, меня охватило странное чувство. По движениям мисс Трелони, которая начала оглядываться по сторонам, я понял, что и она что-то почувствовала. В комнату заглянул детектив Райт, и мы на следующие пятнадцать минут снова остались в комнате одни с человеком, лежащим без сознания.

Мое сердце забилось с бешеной скоростью. Меня с головой охватило ощущение ужаса. Но это был не мой внутренний страх, который обезличен и не имеет четкой формы. Возникло ощущение, что в комнате появился кто-то посторонний, некая мыслящая субстанция находилась рядом со мной. Что-то коснулось моей ноги. Я поспешно опустил руку и наткнулся на пушистую шерсть Сильвио. Издав какой-то приглушенный звук, напоминающий рычание, он повернулся ко мне и ударил лапой по руке. Я почувствовал, что на руке выступила кровь. Тогда я медленно поднялся и сделал несколько шагов в сторону кровати. Мисс Трелони тоже поднялась, она всматривалась во что-то, находящееся рядом с ней, но вне поля моего зрения. Ее глаза округлились, а грудь то поднималась, то опускалась, как будто ей не хватало воздуха. Когда я прикоснулся к ней, она, похоже, этого даже не заметила, ее руки были вытянуты вперед, она как будто что-то отталкивала от себя.

Нельзя было терять ни секунды. Я обхватил ее руками и увлек с собой к двери. Толчком распахнув дверь, я выскочил в коридор и громко закричал: «На помощь! На помощь!» В тот же миг оба детектива, миссис Грант и сестра оказались рядом с нами. Сразу за ними прибежали несколько слуг, и мужчины, и женщины. Первой ко мне бросилась миссис Грант, я передал мисс Трелони в ее руки и кинулся назад в комнату, на ходу включив электрическое освещение. Сержант Доу и сестра последовали за мной.

Мы появились как раз вовремя. Рядом с большим сейфом, на том же месте, где и предыдущие две ночи, лежал мистер Трелони, левая рука которого, если не считать оставшиеся на месте бинты, была обнажена. Рядом с ним лежал листообразный египетский нож, который до того находился среди других вещей на полке шкафа с разбитым стеклом. Нож торчал в паркетном полу, где раньше лежал залитый кровью ковер.

Но больше в комнате не было видно никаких изменений, ни намека на чье-либо присутствие или что-нибудь необычное. Пока оба полицейских и я внимательно обследовали комнату, двое слуг с помощью сестры отнесли раненого на кровать. Мы не обнаружили ровным счетом ничего, что могло бы пролить свет на происшедшее. Через несколько минут в комнату вернулась мисс Трелони. Она была бледна, но собранна. Подойдя ко мне, она тихо сказала:

— Я почувствовала, что теряю сознание. Не знаю почему, но я испугалась!

Единственным, что в ту ночь еще раз заставило учащенно биться мое сердце, стал крик мисс Трелони, который раздался, когда я, опершись рукой на кровать, собрался поближе рассмотреть ее отца. Она закричала:

— Вы ранены! Смотрите! Смотрите! У вас на руке кровь. И на одеяле кровь! — После всех переживаний я совсем забыл о ране, которую нанес мне Сильвио. Когда я посмотрел на свою руку, я все вспомнил, но не успел промолвить и слова, как мисс Трелони схватила мою руку и подняла ее. Увидев параллельные царапины, она снова закричала: