Стивен Кинг - Роза Марена

— Могу я вам помочь?

Как ни напугал ее усатый мужчина возле бара «Пропусти Глоток» и, как ни ошеломили грубостью толстуха и беременная женщина, никому из них не удалось заставить ее расплакаться. Теперь же, при звуках этого голоса, у нее из глаз брызнули слезы, и она никак не могла сдержать их.

— Я надеюсь, кто-нибудь сможет, — сказала Рози, утирая щеки рукой. — Простите меня, но я в городе совсем одна, никого не знаю, и мне нужно где-то остановиться. Если у вас нет места, я пойму, но можно мне хотя бы войти, немного передохнуть и, быть может, выпить стакан воды?

Переговорник молчал. Рози снова потянулась к кнопке, когда жестяной голос спросил, кто ее сюда послал.

— Служащий в будке «Помощь проезжим» на автовокзале. Дэвид Слоуик. — Она подумала и покачала головой. — Нет, не так. Питер. Его звали не Дэвид, а Питер.

— Он дал вам свою визитную карточку? — осведомился жестяной голос.

— Да.

— Пожалуйста, найдите ее.

Она раскрыла сумочку и начала рыться в ней. Когда у нее снова потекли слезы и в глазах стало двоиться, она наткнулась на карточку. Та лежала под пачкой салфеток.

— Она у меня, — сказала Рози. — Хотите, я суну ее в прорезь для почты?

— Нет, — произнес голос. — У вас над головой находится камера.

Удивленная, она взглянула наверх. Действительно, над дверью была укреплена камера, смотрящая на нее своим круглым черным глазом.

— Поднесите ее к камере, пожалуйста. Не лицевой стороной, а обратной.

Сделав так, она вспомнила, как Слоуик расписывался на визитке, стараясь, чтобы буквы подписи были как можно крупнее. Теперь она поняла почему.

— Ладно, — отозвался голос. — Сейчас я впущу вас.

— Спасибо, — сказала Рози. Она стала вытирать щеки салфеткой, но это было бесполезно: она плакала еще сильнее, чем прежде, и казалось, ничто не сможет заставить ее успокоиться.

7

Этим вечером Норман Дэниэльс лежал на диване в своей комнате, глядя в потолок и раздумывая о том, как ему взяться за поиски этой суки. «Зацепка, — думал он, — мне нужна зацепка, прежде чем начать. Всего лишь маленькая зацепка, и этого будет достаточно».

Тем временем его беглую жену отвели на встречу с Анной Стивенсон. Рози успела обрести странное, но приятное спокойствие — такое спокойствие обычно ощущаешь, когда тебе снится хороший, уже знакомый сон. Это действительно было похоже на сон.

Ее накормили поздним завтраком и отвели в одну из спален внизу, где она проспала шесть часов как убитая. Потом, прежде чем отвести в кабинет Анны, ее снова накормили — жареный цыпленок, картофельное пюре, бобы. Она ела с чувством вины, но очень старательно, на будущее, тем не менее не в силах отогнать странную мысль, что набивает живот мифической пищей из сновидений. Закончила она завтрак стаканом компота, в котором консервированные фрукты застыли, как мухи в янтаре. Она ощущала на себе взгляды других женщин, сидевших с ней за столом, однако в них чувствовалась доброжелательность. Они болтали между собой, но Рози не могла уследить за разговорами. Кто-то упомянул «Индиго Герлс», и тут она по крайней мере поняла, о чем идет речь. Однажды видела выступление этой группы в передаче «Порядки Остин-Сити», ожидая возвращения Нормана с работы.

Пока они доедали компот, одна из женщин поставила пластинку «Литл Ричард», а две другие станцевали джиттербаг[4], вертясь и хлопая себя по бедрам. Их наградили смехом и аплодисментами. Рози смотрела на танцующих без всякого интереса, размышляя, действительно ли они богатенькие лесбиянки. Позже, когда убирали со стола, Рози попыталась помочь, но ей не позволили.

— Пошли, — сказала одна из женщин. Рози припомнила, что ее звали Консуэла. У нее на лице был широкий неровный шрам, начинавшийся под левым глазом и спускавшийся по щеке. — Анна хочет поговорить с тобой.

— Кто это — Анна?

— Анна Стивенсон, — ответила Консуэла и повела Рози через небольшой холл, открывавшийся за кухней. — Леди-босс.

— Какая она?

— Увидишь. — Консуэла открыла дверь в комнату, вероятно, бывшую когда-то кладовкой, но не вошла туда.

Центральное место в комнате занимал чудовищно захламленный письменный стол. Сидевшая за ним женщина была тучновата, но, несомненно, очень красива. Своими короткими, аккуратно уложенными седыми волосами она напомнила Рози Беатрису Артур, игравшую Мод в старой телевизионной постановке. Сочетание строгой белой блузки и черного джемпера еще больше подчеркивало их сходство. Рози робко подошла к столу. Она была почти уверена, что теперь, когда ее накормили и разрешили поспать несколько часов, ее отправят обратно на улицу. Она приказала себе не спорить и не упрашивать, если это произойдет. В конце концов, это был их дом, и она здесь уже отдохнула и дважды бесплатно поела. Ей не придется занимать место на полу в автовокзале, во всяком случае, пока, — у нее еще оставалось достаточно денег на несколько ночей в дешевой гостинице или мотеле. Все могло сложиться намного хуже.

Она понимала, что с ней не лицемерят, но живая манера держаться и прямой, открытый взгляд голубых глаз — глаз, перед которыми за многие годы наверняка прошли сотни разных Рози, — все равно пугали ее.

— Садитесь, — пригласила Анна.

Рози уселась на единственный стул в комнате. Хозяйка комнаты убрала с него стопку бумаг и положила на пол рядом; ближайшая книжная полка была доверху забита.

Анна представилась и спросила Рози, как ее зовут.

— Вообще-то Рози Дэниэльс, — сказала она, — но я вернулась к Мак-Клендон — моей девичьей фамилии. Наверное, это незаконно, но я не хочу больше носить имя моего мужа. Он бил меня, поэтому я ушла от него. — Она поняла, что это прозвучало так, как если бы она ушла от мужа сразу после того, как тот избил ее первый раз, и рукой дотронулась до своего носа, все еще немного припухшего у переносицы. — Правда, я долго была замужем, прежде чем набралась храбрости.

— А как долго?

— Четырнадцать лет. — Рози поймала себя на том, что больше не в силах выдержать прямого взгляда голубых глаз Анны Стивенсон. Она посмотрела на свои руки, так крепко стиснутые на коленях, что суставы побелели.

Сейчас она спросит, почему я так долго набиралась храбрости. Видимо, вам было не так уж и плохо, скажет она.

Вместо каких-то вопросов, начинающихся с «почему», женщина спросила, сколько времени прошло с тех пор как Рози ушла.

Этот вопрос Рози пришлось обдумать, и не только потому, что теперь она находилась в зоне основного часового пояса. Часы, проведенные в автобусе, в сочетании с непривычным сном средь бела дня нарушили ее ориентацию во времени.