Ивановка - Юлия Михалева
Девушка назвала свое имя и сказала, что живет у старой гадалки. Настоящая местная достопримечательность: о ней Илье рассказали уже много раз. Кто-то с почтением и чуть не благоговением, кто-то снисходительно. А горбатая соседка – с отвращением. Даже сплевывала от негодования. Буквально. Явно давняя деревенская распря. Может, корову какую не поделили, кто их знает.
Но если о гадалке говорили часто, то о ее внучке Илья не слышал. Или это ее соседка и называла «отродьем»?
А теперь интересно стало, с чего такая неприязнь. Да и в целом на сей раз очень захотелось расспросить об этой странной Варе. Есть риск, конечно, что старуха, вспомнив о ненавистной сверстнице, разбушуется на битый час, но зато в пылу эмоций точно не промолчит, как бывало, когда Илья спрашивал о местных приметах и праздниках.
«Ты поменьше думай об этом, Илюша, и в стороне держись. Водичка-то еще осталась, которую я тебе приносила?»
Илья почему-то чувствовал себя напроказившим школьником – самому смешно. Так и не смог признаться бабке, куда делась банка. Просто кивал.
Да, сейчас он ее расспросит, только как-нибудь издалека: а есть ли в деревне такая Варя? А то вдруг и в самом деле окажется, что все лишь сон.
Примерно в это время, судя даже не по часам, а по освещению за тусклыми окнами, горбунья приходила каждый день. Приносила завтрак и свежие сплетни, учила управляться с домом и жаловалась на бестолкового внука, который, когда не был в рейсах – он оказался водителем возившего в Ивановку продукты грузовика, – фанатично продолжал собирать у Ильи забор. Снег, видимо, мешал этому занятию недостаточно.
За свои первые дней десять в Ивановке Илья успел привыкнуть к этому ритуалу, хоть и по-прежнему продолжал возмущаться деревенской навязчивой простоте. Но сегодня бабка не торопилась.
В ожидании Илья просмотрел новости на ноутбуке. Стремительно, по сравнению с тем, сколько времени на них тратилось в прошлом: заряд нужно экономить. В кафе приветливой Мохнатой Брови необъяснимо неуютно, и уж точно не хотелось приближать новый визит. А он, однако, неотвратим. Электрик сказал, что нужно найти какие-то особые провода, чтобы подключить дом к линии. И это мучило невероятно. Керосинка угнетала сильнее печи и даже муторной добычи воды для мытья. Между тем бутыль на подоконнике, оставленная бабкой, напоминала, что керосин опять подходил к концу. Надо попросить еще. И лучше не даром – Илья заплатит. А чем? Пора бы уже и задуматься, на что жить дальше. Деньги подходили к концу. Это только казалось, что тратить их тут не на что. И в Ивановке, и тем более в райцентре применение им находилось. Его никогда найти не трудно, а когда у тебя вообще ничего не осталось, особенно.
Но где же бабка?
Илья открыл книгу, купленную на почте. Какой-то фантастический боевик, но он давно утратил привычку читать бумажные книги, так что теперь скорее просто скользил глазами по строкам, думая о своем. Мысли бродили по кругу. Тоска по городу и злость на прошлое – отправной пункт. Следующая станция – кошмарные неудобства Ивановки. Далее состав утыкался в необходимость разрешения бытовухи и создания хоть какого-то плана на будущее. Заворачивал назад, к Маринке, и снова заходил на новый круг. Но сегодня в маршрут вклинилось – и сломало его – новое звено: странная Варя.
А горбунья так и не появилась.
В пустом желудке сосало. Да и ничегонеделанье в этих четырех стенах заманчивым не назвать. Ему хорошо предаваться в городской уютной квартире, пока на кухне хлопочет, что-то мурлыча под нос, жена.
У бабки, конечно, свои дела. Это же хорошо, что она наконец сообразила, что и у Ильи они есть, и решила ему не мешать. Но только как-то не верилось. Горбунью ведь никакой метлой – и ее же собственной, заботливо принесенной – не вымести. Любопытный курносый нос с утра до вечера успевал ткнуться, кажется, в каждый забор деревни.
А почему бы не зайти к ней самому? Глянуть, как живут другие деревенские. Илья еще ни разу не был ни в одном из их домов. Неплохо бы представить разницу воочию. Да и ведь угостит она чем-нибудь на дорожку? Илья и в городе-то готовить не умел, а здесь научился разве что с горем пополам кипятить чайник. Но сейчас не хотелось столько возиться только ради того, чтобы запарить лапшу напополам с консервами, запасенными в райцентре.
Илья бросил книгу на стол – она захлопнулась, да и пусть, он все равно не помнил ничего из того, о чем прочитал. Закутался, закрыл дверь на ключ – на днях бородач врезал совсем примитивный, но все же замок – и, осторожно ступая по предательски скользкому снегу, направился наискосок через улицу. И как эта девушка бродила тут в одних носках и не замерзла насмерть?
Дом у горбуньи был хоть и такой же хмурый, как и все в Ивановке, но раза так в четыре побольше того, в котором жил Илья. За аккуратным забором – темно-синие штакетины одна к другой, чувствовалась азартная рука Рыжего – виднелись гараж и сараи, а из глубины торчала укутанная пленкой теплица. Учуяв чужака, в задней части двора басисто залаяла собака.
Илья нажал звонок у калитки. Он работал: треньканье слышалось даже на улице. Но дверь дома не открылась и после того, как он позвонил, с небольшими промежутками, еще дважды. Наверное, бабка ушла в деревню. Навестив Илью, она шла наверх за водой, но сперва обходила Ивановку – так и бродила по всей деревне с пустым ведром, а еще любительница суеверий.
Но Илья все же толкнул калитку, сам не зная, для чего. Не хочет же он попасть на зуб басистой бестии – судя по лаю, как минимум волкодаву? И тут дверь дома наконец распахнулась, выпустив на крыльцо внука горбуньи, непривычно помятого и понурого.
– А, это ты, Илья. Здорово, – тускло сказал он. – Если насчет забора, то сегодня я не смогу зайти. Давай после как-нибудь.
Илья почувствовал себя попрошайкой с городского перекрестка. А ведь ему и дела нет до этого забора! Кивнув, он поскользил прочь.
– Илья! – окликнул Рыжий. И зачастил: – Ты это, извини. Я доделаю все. Тут просто такое… Я под утро из рейса приехал. Вернулся, в общем, а баба Таня тут. Во дворе.
– Умерла? – опешил Илья, устыдившись своих прошлых мыслей.
Рыжий замотал головой.
– Удар хватил. Перекосило всю, говорить не может, не шевелится,
