Укус - Ричард Карл Лаймон
Я заметил молоток на полу и спешно подобрал его.
— Вот это уж точно оставлять здесь не хочу, — заявил.
— Верно. Орудие убийства. Давай его сюда, заверну в полотенце.
— Секундочку. — Я отнес молоток в ванную и отмыл от крови. Потом Кэт замотала его полотенцем и сделала узел для сподручности.
— А ножницы и лента? — спросила она. Предметы ее волнений валялись на полу у свертка с Эллиотом. — Их берем?
— Может, оставим здесь, пока не будем готовы отъезжать? Просто, на случай.
Порешив на том, мы спустились по лестнице, прошли вглубь дома и оказались на кухне. Там царила темнота; свет мы зажигать не решились. Я подождал внутри, пока Кэт подгоняла машину.
Держа фары выключенными, она медленно подъехала по дорожке и остановилась аккурат у двери черного хода. Когда двигатель умолк, я вышел на дорожку с сумкой в руке.
Эта часть подъездной выглядела темной и изолированной. Нас и основную дорогу разделяла приличная дистанция. Дом Кэт стоял по одну сторону узкой дорожки, с другой находился забор, выкрашенный под красное дерево, над которым высилась поросль, за которой было проблематично разглядеть даже соседний дом.
Кэт все еще не вышла из машины. Салон внутри был темен.
Из любопытства я заглянул внутрь через заднее окно. Она, приподнявшись на сиденье, что-то вытворяла с лампочкой под крышей.
Когда спустя несколько минут Кэт вышла, та так и не загорелась — хотя должна была, учитывая факт открытия дверей автомобиля.
Кэт, высококлассная преступница.
Мы не стали складывать сумки в багажник: сначала вытащили мою и сунули туда мочалку и завернутый в полотенце молоток, затем поставили все на заднее сиденья, кинув поверх свернутую веревку.
— Где добудем лопату? — прошептал я.
— Пошли.
Она отвела меня в гараж — с фонариком, правда, незажженным, в руке. С лихвой покрывал наши запросы и свет луны, коему не препятствовали тени немногочисленных деревьев.
Дверь гаража не была, похоже, снабжена автоматикой. Впрочем, и закрытой в данный момент не являлась — выйдя вперед Кэт, я без труда поднял ее за край.
Едва мы пробрались внутрь, Кэт включила фонарь. Луч метнулся влево, осветив стену с гвоздями, с которых свисал всевозможный домашний инструментарий, задержался, пошарил туда-сюда — и выхватил отличную лопату с острым краем и уступом. За компанию с ней я прихватил со стены большой и увесистый ледоруб.
— Вдруг пригодится, — объяснился я шепотом Кэт.
— Что-нибудь еще? — откликнулась она.
— Не знаю. Я такими вещами прежде не занимался. — В доступности висели несколько пил и топорик.
В былые деньки — в реальности, не в киношках, — крестьяне наловчились разбираться с вампирами, рубя тем головы с плеч. Я вычитал об этом в одном реферате в высшей школе. Если память мне не изменяла, в рот отсеченной вампирской голове набивали чеснок, а хоронили кровососов на перекрестке дорог.
Что-то мне не хотелось с этим всем связываться.
С лопатой в одной руке и ледорубом в другой, я заявил:
— Этого хватит.
Кэт не стала предлагать топор или пилу.
Похоже, наши сведения о вампирах происходили из разных источников. Она знала о зеркалах, но не о декапитации.
Закрыв дверь, мы пошли обратно. В своем молчании я находил какую-то постыдную провинность. Вроде как солгал, и рта не открыв. Но, упомяни я отсечение головы, пришлось бы взять топор. И, рано или поздно, рубить Эллиотову главу пришлось бы мне. Лучше уж чувство вины, чем такое.
Я опустил лопату и ледоруб на пол машины под задними сиденьями. Фонарик Кэт забросила на водительское место. Мы захлопнули заднюю дверь и, оставив багажник открытым, пошли в дом за Эллиотом.
Лежал он там же, где мы его оставили — на полу спальни, укутанный пластиком и обмотанный серебристой изолентой.
Кэт взялась за ноги, я — за плечи. Не очень ухватистый материал — постоянно стукался о мои колени головой, выскальзывал и, в конце концов, падал.
Кэт бросила свой конец.
— Давай я попробую.
Я уступил без препираний.
У нее, правда, выходило не лучше моего. После того, как несколько раз Эллиот звучно соприкоснулся с полом, она вынесла вердикт:
— Проклятый чехол. Никак за него не ухватиться получше.
— Понятное дело. Плюс ко всему, этот тип весит тонну.
Кэт на шаг отошла от тела. Покашляла, закусила левый край губы, покачала головой.
— Придется, наверное, волочь его, — сказала наконец.
— Я могу попробовать вынести его по-пожарному.
— Забросить на плечо?
— Попробовать стоит.
Кэт скорчила гримаску. — Он ужасно тяжелый. Я не хочу, чтобы ты себе повредил что-нибудь.
— Попытка не пытка.
— Только в том случае, если дело не кончится тем, что ты надорвешься или рухнешь с лестницы. Или что-нибудь еще в этом роде.
— Ладно, посмотрим, как пойдет, — сказал я.
Склонившись над Эллиотом, мы усадили его. Присев поближе к нему, я ухватился за его торс, приобнял, приноровился — так, чтобы мое левое плечо при захвате уперлось ему в брюхо.
— Итак, — выдохнул я. — Вира помалу.
Рывком я встал — не без помощи Кэт — на ноги. Верхняя часть Эллиота с силой ткнулась мне в спину.
— АЙ! — взвыл я.
— Что такое?!
— Ч-Ч-ЧЕРТ!
— Что?..
— КОЛ!
Кэт спихнула Эллиота с меня. Труп обрушился на пол, знатно стукнувшись затылком.
А меня повело вперед, и я застыл, упершись в пол руками и коленками.
— У тебя кровь идет, — тихо сказала Кэт.
— Неудивительно, — выдохнул я.
Обойдя меня, она задрала футболку.
— Непохоже, что рана глубокая.
Я оторвал взгляд от пола. Сантиметров пять-шесть кола прорвали пластик — мне было видно окровавленное острие, торчащее из Эллиотовой груди.
— Плохо, если он больше чем на сантиметр меня пробил.
— Да тут даже меньше.
— Надеюсь.
— Не двигайся. Я что-нибудь придумаю. — Она побежала куда-то.
Я счел разумным остаться в той же позе. Рана в спине горела. Глубоко, судя по ощущениям, меня не проняло, но, черт побери, кровь шла, и довольно сильно — достаточно сильно, чтобы, стекая по спине, падать каплями на злосчастный ковер, добавляя ему новых красных клякс.
Возвратившись, Кэт села на корточки позади меня и помогла мне снять футболку. Смотав ее в комок, она принялась стирать кровь с моей спины.
— Сильно же тебя, — заметила она.
— Подорвался на собственной петарде, — попытался отшутиться я.
— Болит?
Болело дьявольски.
— Немножко, — пробормотал я.
— Я собираюсь прижать рану.
— Давай.
Кэт надавила. Выгнув спину, я сжал зубы и со свистом выдохнул через них.
— Я только подержу так пару минут, — сказала она. — Может, тебе лучше лечь.
Ковер подо мной выглядел чистым, если не считать лужицы собственной крови. Я подался вниз, распрямился,
