Калейдоскоп (сборник рассказов) - Игорь Анатольевич Безрук
Девочка поднималась всё выше и выше. В голове просветлело, душа наполнилась безумным желанием любви ко всему сущему: к пролетающей мимо сойке, к падающей пушинке, к пышным облакам, и состраданием к тем, которые остались внизу.
О, как она жалела их! Всех. Девочек, сосущих вонючие сигареты, мальчиков, звенящих сэкономленной на мороженом медью, и даже Розалию Львовну, ведь ей так не повезло с покинутым мужем.
Это было необъяснимое ощущение. Это было непередаваемое ощущение легкости, умиротворения, блаженства, счастья. Такого ощущения она никогда не испытывала ранее там, на земле. В это ощущение не вторгался никакой другой мир. Она словно была в какой-то неосязаемой, но одновременно и осознаваемой оболочке, в которую не проникали извне ни свет, ни звуки, ни заботы оттуда, из того мира, в котором она существовала до этого. Она была как бы под колпаком и вместе с тем за ним. Повсюду. Везде. И это «везде» — она это ощущала остро — было в ней. Выходило из неё, выворачивая наизнанку её тело, как бы разворачивая его наружу и выпуская изнутри этот огромный, беспредельный мир бесконечности, безвоздушности и чистоты. Ах, как здесь, в этом мире было просто, как покойно. И все, мнилось, было бы замечательно, если бы неожиданно рядом не раздался чей-то спокойный, по-обыденному безмятежный голос: «Здравствуйте».
«Здравствуйте»? «Здравствуйте»?! Откуда?!
Девочка удивленно открыла глаза и увидела напротив себя маленького мальчика лет шести в темной жилетке, синих шортиках и розовых гольфах, с зеленым шариком в руках.
Неужто и он способен летать? И он тоже?
Девочка недоуменно посмотрела по сторонам. Ей еще не верилось, что её идиллия оказалась нарушенной. Но то, что открылось её взору мгновение спустя, больше не вызывало сомнений.
Правее, метрах в двадцати от нее, неторопливо поднимался чудной мужчина в распахнутой на груди рубахе и со взъерошенными волосами. Его сомнамбулическое выражение лица отражало покой и счастье.
Откуда-то из-под ног, чуть не сбив её, выскочил Пашка Еремин из 7-«А», отчаянный и задиристый хулиган. Он промчался мимо быстро, и девочка успела заметить только его дерзкую ухмылку и торчащую из кармана брюк резинку рогатки.
Потом в стороне проплыли вверх мальчик со скрипкой, девочка с куклой, пожилая женщина с авоськой, набитой разной снедью. И вот уже то тут, то там, из дымки, из пелены облаков выныривали разные люди, знакомые и незнакомые, и возносились всё выше и выше, выше и выше, исчезая из виду.
На руках усатых мужчин-кавказцев мимо пронеслись девочки со стадиона, ярко размалеванные и пестро одетые; какие-то мальчики в шлемах космонавтов; одна — две парочки влюбленных, беременная женщина, пьяный мужчина с бутылкой в руке и даже Розалия Львовна под руку с огромным культуристом. Тут же, злобно рыча, мимо неё промчалась иностранная машина, пролетел истребитель и, звоном оглашая всю округу, простучал по невидимым рельсам старый-престарый трамвай, пестро размалеванный, праздничный, веселый, увитый яркими цветными лентами, к которым на тонких ниточках были привязаны круглые и продолговатые воздушные шары. Как у того мальчика, которого она встретила здесь в первый раз.
Вскоре весь небосвод заполонили парящие существа, и бывшее некогда безбрежным пространство вдруг стало таким ограниченным, что девочка то и дело ощущала то слева, то справа толчки, пинки, тычки, иногда шальные подзатыльники.
А она всё поднималась и поднималась, с каждым продвижением осознавая, что лететь дальше, до бесконечности уже не сможет. Да, возможно, и нет её, этой самой бесконечности. И ежели на подлете к границе раздела земной атмосферы и невесомости такая теснота, какая бывает только в переполненном помещении дискотеки, то там, у края оболочки, несомненно, давка, словно в городском автобусе в час пик.
От такого представления девочку даже передернуло. К тому же на глаза вновь попалась Розалия Львовна с блаженной улыбкой на устах. Её появление явилось переполненной чашей терпения. Девочка брезгливо скривилась, вздрогнула вновь и почувствовала, как тело начинает наливаться свинцовой тяжестью. И как только она явственно ощутила шевеление фаланг пальцев рук и ног, как только кровь горячим потоком застучала в мозгу, сила тяготения вернула всё на круги своя: девочка сорвалась и понеслась вниз, стараясь не обращать внимания на скользившие оболочки, возносящиеся ввысь.
Не прошло и пяти секунд, как она рухнула на свой любимый диван с обивкой под мореный дуб и с облегчением распласталась на нем, широко раскинув руки и ноги.
С тех пор девочка больше никогда не летала.
ВЕРШИНА
В меня вселился демон. Он сказал:
— Для достижения цели, все средства хороши…
— Ложь! — вскричал я, возмущаясь этим беспринципным иезуитским правилом, но тут же умолк: он заполнил всю мою сущность.
Метеопрогноз оказался неблагополучным. Я засомневался. Он пристыдил меня: «Для достижения цели…»
Повздорил с друзьями (его наущение). Они обозвали меня кретином и болваном. Но мы (я и он) уже решили. Решили доказать, на что я способен.
— Не желаете? Не надо. Пойду сам. Что погода! Метель, буран, сильная облачность, — плевать! Сопляки! Дней пять, не более. Начинающий взберется в считанные часы. А они — погода! Слюнтяи! Я докажу им, что человек способен и в одиночку преодолеть любые преграды. Это психологи веками утверждали: человеку необходимо общение. Чушь! Бред сумасшедшего! Я докажу, что и один человек способен на многое. Ну, ваши диалоги. Я разговариваю сам с собой, — мне предостаточно!
(Он ликовал и лукаво улыбался.)
Рюкзак придется облегчить. Набить самым необходимым. Двигаться в путь завтра же (его желание). Но это будет завтра, а сегодня спать. Выспаться. Наперед. Заранее.
Вершина блеснула, ослепляя глаза. Ни намека на ухудшение погоды.
— Что я тебе говорил? — подзадоривал меня он.
Мне сильно везет. Я всегда слыл счастливчиком. А что вы хотите? Жизнь коротка. Нужно черпать её глубокой чашей! (Мои ли это слова?)
Крутой подъем. Дыхание учащается. Мышцы ног немного устали. Отдохнуть. Привал.
До чего тепло. В долине носился ветер, а тут превосходно. Я скинул рюкзак, прилег. Небо чистое и прозрачное, без единого облачка. Птиц тоже не видно. Куда-то улетели. Один на один с вершиной. Вот она,
