Это ужасное поместье - Шон Уильямс
– Я заканчиваю список книг, – сказала Этта. – Пока в нём вроде бы ничего не звучит и не пахнет магией, так что следующий шаг – начать проглядывать их, одну за другой.
Альманах надеялся, что теперь, с лопатой и тачкой, он тоже управится в подвале куда быстрее, чем рассчитывал прежде.
– И наконец закреплю алфавит Олив, если ей ещё не надоело меня учить.
Трубы простучали отрицательный ответ, а потом добавили что-то, что он не совсем разобрал.
Не успел Уго перевести, как позади них звякнул одиночный колокольчик. Этта с Альманахом обернулись на стульях и, открыв рот, уставились на ряд колокольчиков на стенке. Ни единого звонка за неделю – и вот теперь их кто-то вызывает. К чему бы это?
– Не обращайте внимания, – неожиданно посоветовал Уго.
– Н-но, – пролепетал Альманах, – так же нельзя. Разве нам не положено по должности отвечать на звонки?
– То есть это тебе положено, ты помощник младшего лакея, – сказала Этта. – А я горничная.
– Не ходите туда. Никто, – заявил Уго. – Это всего-навсего мадам Ирис.
– Та самая сумасшедшая? – Этта нахмурилась, глядя в огонь. – Почему бы тебе так и не сказать? А я вот хочу с ней встретиться!
Она торопливо бросилась через кухню проверить, какой колокольчик звонил. Один из них всё ещё подрагивал на проволочке рядом с табличкой «Карточный салон».
Колокольчик зазвонил снова. Этта подскочила от неожиданности.
– Идём! – позвала она Альманаха и вылетела на лестницу, не успел он и глазом моргнуть.
Когда он её догнал, она уже мчалась по коридору Восточного крыла к комнате, служившей и для игр, и для музицирования. Этта приложила палец к губам. Изнутри комнаты доносился слабый шорох.
Альманах подтолкнул Этту к двери, но девочка вдруг передумала, сообразив, что описание «с придурью» как нельзя лучше подходило к её тётушке Од, единственной, кого она знала из тех, кто умел по-настоящему накладывать заклятия. А что, если мадам Ирис – автор заклинания и явилась лишь для того, чтобы отчитать их за попытки это заклинание развеять? На свете бывает много злоключений похуже, чем оказаться запертыми в роскошном особняке с неисчерпаемыми запасами еды и дров.
– Что застыла? – прошипел Альманах. – Ах да, ладно. Пойду я.
Он расправил воротник и шагнул за дверь.
– Мадам Ирис, вы звонили? Простите, что у нас ушло столько времени, но…
Слова замерли у него на языке. Комната была пуста.
– Ой, – протянул он. – Куда она делась?
– Её что, тут нет? – Этта протиснулась мимо него. – Но мы же её слышали!
– Мы слышали что-то.
– Ну не крыс, уж точно.
– Знаю, но… – Альманах втянул в себя воздух. – Духами пахнет.
Этта перестала обследовать шкаф с настольными играми, куда заглянула, думая, что там способна поместиться взрослая женщина, и, подняв нос, сделала долгий вдох.
– Чернила, а значит, магия, с нотками лаванды и розовой воды. Лаванда – любимый аромат моей мамы.
– Не может же она прятаться, – сказал Альманах, когда Этта заглянула под кушетку, и снова принюхался. В отличие от Этты, он не умел чуять магию. – Или может?
– «Она с придурью», – процитировала она. И всё же Альманах говорил дело. Пожилые дамы не играют в прятки, даже если они давно немножечко не в себе.
– А может, она привидение, – пошутила Этта.
– Не мели чушь!
– А это чушь? Правда же? – Глаза её налились восхитительным страхом. – В таком большом и старом доме… просто обязан водиться хотя бы один призрак!
– Это бы объясняло, почему Уго сказал нам не обращать на неё внимания, – заметил Альманах, но потом решительно встряхнул головой. – Он не говорил, что она призрак. Он сказал – «ненормальная». А призраков вообще не бывает. – Он посмотрел на девочку, но она не спешила с ним согласиться. – Ну скажи, не бывает же.
– А вот и бывают. Но это не магическое – ну, во всяком случае, насколько я знаю. Они – просто то, что остаётся, когда тело человека… когда его уже нет. Хотя вовсе не все становятся привидениями, так что, почему Ирис бы стала, только гадать. Может, тётя Од разобралась бы.
– Жаль, её тут нет.
– Я просто хочу сказать, что с правильной магией что угодно возможно.
– Даже сделать из старенькой леди привидение, чтобы она выскакивала раз в неделю и звонила в колокольчик?
Этта не понимала, почему вдруг Альманах держится с ней так язвительно.
– Но в этом же доме есть магия. Мы её ощутили, когда приехали. Кто знает, на что ещё она способна.
– Здорово. Битую неделю я каждый день торчу в этом подвале, уговаривая себя, что бояться нечего, а ты мне говоришь как раз, что бояться стоит. Великолепно!
Он вскинул вверх руки и, сердито топая, стремительно вышел.
– Альманах, вернись! Я не имела в виду, что… – Она помчалась вдогонку и вцепилась ему в руку. – Послушай, даже если мадам Ирис и призрак, ты прав: она ничего худого не делает. Так что нет никаких причин её бояться. Она просто существует. Насколько мы знаем…
Этта вдруг зажала рот рукой, точно её осенила жуткая мысль.
– В чём дело? – нахмурился Альманах. – Что мы знаем?..
Этта перешла на шёпот.
– Насколько мы знаем, любой из тех, кого мы встречали в доме, может оказаться привидением.
Альманах уставился на Этту так, словно это она тут выжила из ума, но вдруг выпучил глаза и открыл рот в таком же обескураженном «О».
– Думаешь, это возможно?
Она отшатнулась от идеи, которую сама же и высказала. Мысль об одном призраке она ещё вынести в состоянии, но полный дом привидений – совсем другое дело.
– Нет-нет, не может быть. Не обращай на меня внимания. Я сама не знаю, что мелю.
– Но это бы объясняло, почему мы их никогда не видим и почему они никогда ничего не едят, – подхватил мысль мальчик, хотя сперва она и казалась ему совершенно безумной. – Они были мертвы всё это время!
– Не говори так! Я не права! Наверняка! – Она встряхнула головой, думая про Уго, Олив и всех остальных. – А если нет, то они очень славные привидения. Кроме, возможно, мадам Ирис, которая позвонила в колокольчик, а сама убежала. И правда – идиотская шуточка.
– Но что их убило? – спросил Альманах. – Или кто?
– Не знаю. Тот, кто наложил чары?
– Выходит, то же самое может случиться и с нами, если мы будем тут, когда этот кто-то вернётся?
– И так тоже не говори! – взвизгнула Этта, крепко хватая его за обе руки – главным образом, чтобы самой перестать дрожать.
Её испуг постепенно начал заражать
