Последний вздох перед закатом (СИ) - "CareS"

— Нег, Гас, и Каран идут с востока, и после Голда и Павла начинают наступательную операцию. Атакуйте сбоку, из домов не высовывайтесь. Мюр идёт по центру, если нужно, используй гранатомёт. Но только если противников в доме более трёх, и вообще лучше не расходуй. Такую вещь экономить надо, а когда припасы будут из штаба, я знать не знаю —

— Так! — командир резво рявкнул. — Всем всё ясно? —

— Так точно! — на этот раз хор раздался совместно с Павлом.

— Отправка с грузовика у КПП через пять минут. Павел! Живо дуй в оружейную, тебе выдадут всё необходимое. Голд! Покажешь ему! — Голд нехотя цыкнул, и сделал угрюмое лицо, отправившись в сторону Павла.

— Пошли… — Голд, проходя, слегка толкнул его плечом. Спустя минуту Павел был в оружейной комнате. Она была полностью окрашена в зелёный цвет, окна в ней были закрыты, на них располагались решётки. Система получения оружия сильно напоминала Павлу кассу в банке. Человека, который сидел в оружейной, Павел разглядеть не мог.

— Этому стартовый набор для 1-О, 21-В — Голд наклонился к окошку в оружейной. Спустя уже две минуты Павел был одет в военный шлем, бронежилет, военную куртку, наперевес у него висел автомат с глушителем, в кармане куртки была разовая аптечка с адреналином и бинтами, на самой куртке у него были прикреплены три рожка для автомата, в ухе была гарнитура с микрофоном, и вторая, запасная.

— Живее! Живее! — Павел бросился к грузовику, и запрыгнув, залез в него. Вскоре грузовик тронулся. Павел не знал, кого и за что он едет убивать. А возможно убьют и его. От грузовика постепенно отдалялся командир, отдающий честь.

****

13 июля 2019 года.

Суббота.

22:14.

Недавно вспомнил в кошмарном сне тот апрель 99-ого. В моём сне передо мной опять появились стеклянные глаза моих сослуживцев. Здорово меня тогда контузило! Всё, что я могу вспомнить — это то, как нас выводят вооружённые люди из автобуса. Они расстреливали пачками людей, одного за одним. Людей, которые были абсолютно безоружны, и еле стояли на ногах. До сих пор кровь в жилах стынет, когда вспоминаю, как за неделю до этого, папа снимал нас на старую камеру, как я стою в прихожей нашей квартиры, а мама, улыбаясь, приговаривала: «Едет наш Пашенька служить! Хорошо будет служить!» Они даже не знали, куда я еду, и я им не говорил. Мы не читали газет, и не слушали радио. Мы любили гулять по парку. Поэтому то, что в армию сейчас нельзя было идти служить, а лучше отсидеть срок за отклонение от службы — мы не знали. Очень хочу, чтобы Анечка с Верой никогда не испытывали того кошмара на войне, который испытывал я. Я смутно помню, как меня вытаскивали из-под завалин. Но не смутно помню то, что когда я приехал, родителей уже не было. Они видели сюжет по телевизору, что сейчас происходит в Смерчеево, читали письмо, которое пришло им. В графе «Отправитель» было написано «Народная небесная сила Краснароссии», которая была признана правительством террористической организацией. В письме было сказано, что я нахожусь в плену, и если родители не хотят, чтобы со мной что-то случилось, пусть сделают заявление правительству с просьбой оттянуть войска из Смерчеево. Если в семью приходило письмо с таким отправителем, никто не ждал ничего хорошего, даже если никто из родственников не воевал. Письма старались не читать, лишь выбрасывали, и далеко не только потому, что хранение подобных писем считалось хранением террористической литературы, но и потому, что ничего хорошего там написано быть не могло. Сначала умерла Мама от сердечного приступа, она пыталась соединиться с другими матерями военнопленных, ведь много кому тогда пришли эти письма, но правительство всё замалчивало. Потом умер Папа, так как не мог жить без Мамы. Их словно не было никогда. Лучше бы я умер в плену. Хоть бы не было войны!

****

Только холод жёсткой земли и высокая, жёлтая, сухая трава. Павел лежал не шевелясь — Он и Голд были на позиции. Приказ был не двигаться, и ждать сигнала. Уже около часа Павел и Голд успешно выполняли приказ.

— Ты глянь, показались! — Голд подвинул гарнитуру ко рту, и посмотрел в прицел своей снайперской винтовки. — Мюр! Вижу только двоих, остальных не видно, начинать? — на минуту нависла тишина.

— Начинайте. Рад передаёт, что в Пором около десяти целей, все вооружены, действуйте аккуратно, не поднимайте шума, отбой, ждём вас. —

— Конец связи до сигнала — Голд посмотрел на Павла. В начале деревни, у заброшенной лесопилки, вдали стояли двое людей. Один курил, второй ходил кругами. Оба что-то бурно обсуждали. Порое было окружено полем с одной стороны, и лесом с другой.

— Значит так — Голд шмыгнул носом — Быстро вали вон того, я за тобой. — Голд указал на курящего человека — После чего живо перебежками вон к тому дому — Голд указал на типовой деревенский дом — Я перебегаю направо, ты остаёшься там, и даём сигнал о начале операции, всё ясно? — Павел кивнул — Смотри, не загадь дело, под расстрел пойдёшь сразу. — Легко сказать, на расстоянии ста метров, бесшумно, с первой пули, из старого автомата, поразить цель. Но Павла волновало не это. Он не был готов убивать невиновных. Просто может они невиновные? Может они тоже, как и Павел, попали в подобный круговорот? Может люди свихнулись, и считают друг друга бандитами?

— Ты поспать решил чоли, салага? Время идёт! — Голд ткнул Павла в бок. Павел молча целился. Нужно было рассчитать целую траекторию полёта пули. И тут раздался выстрел, не слышный благодаря глушителю. Мимо. Павел, не раздумывая, сделал ещё попытку. Мимо. Было слышно, как Голд тяжело вздохнул. Павел нервничал. Сидящий человек, видимо, услышал свист пули, и встал, осмотревшись по сторонам. Третий выстрел. На этот раз вставший человек мигом упал замертво на землю. Сразу же раздался выстрел из винтовки Голда, и тут хватило одного. Товарищ покойного даже не успел понять, что произошло.

— Живо. — Павел с Голдом поднялись. Павел подбежал к деревянному дому, Голд через минуту был напротив, с другой стороны деревни. Павел выглянул из-за дома по сигналу Голда. По дороге, размахивая обрезами двустволок, шли ещё трое. Лиц было не разглядеть. Павел спрятался за домом, махнув Голду.

— Огонь — раздался голос Голда из гарнитуры. По центру дороги раздалась пулемётная очередь, все трое сложились словно карточный домик. Лагерь бандитов поднялся по тревоге, уже через считанные секунды с другой стороны деревни начали раздаваться выстрелы из ружей, а с другой, пулемётные и автоматные очереди. Павел не успевал понимать, что происходит. Вдруг он увидел отчётливую фигуру Мюра, которая с бешенной скоростью приближается к нему. Мюр начал хлопать по плечу Павла.

— В бой! В бой! Не отсиживаться! — Павел, открыв огонь из-за дома, куда-то по какому-то амбару для подавления, забежал за следующий дом.

— Пахан! У дома твоего! В доме цель, штурмом, живо! — Голд кричал во всё горло с противоположной стороны, и показывал Павлу пальцем на дом, у которого он находился. Павел в самом деле слышал выстрелы оттуда. Павел, вдохнув, с криком разбил окно дома, и выпустил половину рожка во внутрь избы. Война всё громыхала по деревне. Павел выбил дверь дома, и забежал в него, осветив фонарём комнату, и держа наготове автомат. В доме никого не оказалось. Только Павел пригнулся, чтобы поменять рожок, что-то сильно схватило его за ботинок. Павел с испугом посмотрел вниз, чуть не выронив автомат, в котором уже не было патронов. На полу лежал человек в чёрной кожаной куртке, серых камуфляжных штанах, в стороне от него лежал пистолет. На лице человека была щетина, шрамы, синяки, а голову ему закрывала большая чёрная шляпа, он смотрел Павлу прямо в глаза, но казалось, что в душу. Под кожаной курткой, на белой футболке, были видны кровавые следы от пуль. На лице человека растеклась кровь, но он улыбался, смотря на Павла. У Павла сердце ушло в пятки. Ему хотелось заплакать, убежать прочь, не видеть всего этого.