Стивен Кинг - Мешок с костями

Залитая горячей спермой насильников, она смеется, смеется, смеется.

— Заткнись! — рычит Дивоур и бьет ее ребром ладони, едва не сломав скулу и нос. — Прекрати ржать!

— Наверное, у тебя встал бы, сладенький, если б на моем месте лежал один из твоих мальчиков, подняв к небу розовый зад? — спрашивает она и вновь смеется, в последний раз.

Дивоур поднимает руку, чтобы опять ударить ее, их обнаженные чресла соприкасаются, но его пенис так и не встает. Но прежде чем рука опускается на ее лицо, звенит детский голосок: «Ма! Что они делают с тобой, ма? Отпустите мою ма, сволочи!»

Она садится, сбрасывая с себя Дивоура, смех замирает, она ищет и находит глазами Кито, мальчика лет восьми, стоящего на Улице в аккуратном комбинезоне, соломенной шляпе и новеньких парусиновых башмаках, с корзинкой в руке. Губы его посинели от черники. В широко раскрытых глазах застыли недоумение и испуг.

— Беги. Кито! — кричит она. — Беги… Красное пламя вспыхивает у нее в голове, она падает на спину, слышит доносящийся издалека голос старого масса: «Поймайте его! Нельзя его отпускать».

А потом она катится по длинному темному склону, а потом, заблудившись, уходит все дальше и дальше по коридору «Дома призраков», но даже оттуда она слышит его, она слышит своего маленького, она слышит, как он кричит. И я слышал его крик, опускаясь на колени у серого валуна, с пакетом в руке. Я не помнил, как добрался сюда, не помнил, как шел по Улице, если и шел. Я плакал, ужас, жалость, печаль переполняли меня. Она сошла с ума? Скорее всего. А чему тут удивляться? Дождь еще лил, но небесные шлюзы уже начали прикрываться. Несколько секунд я смотрел на свои руки, мертвенно-белые на фоне серого валуна, потом огляделся. Дивоур и его прихвостни ушли.

В нос бил крепкий запах разложения, от которого я едва не терял сознание. —Но я порылся в пакете, достал стеномаску, шутки ради подаренную мне Ромми и Джорджем, натянул ее на рот и нос. Осторожно вдохнул. Полегчало. Запах не пропал, но уже не валил с ног, как ей того хотелось.

— Нет! — закричала она, когда я схватил лопату и начал копать. Но я не останавливался, отбрасывая и отбрасывая землю, размягшую от дождя, податливую.

— Нет! Не смей!

Я не оглядывался, чтобы не дать ей шанса оттолкнуть меня. Внизу, на Улице, сил у нее куда больше, может, потому, что произошло все именно здесь. Возможно ли такое? Я этого не знал и не хотел знать. Думал я только об одном: закончить начатое. Когда попадались корни потолще, я перерезал их прививочным ножом.

— Оставь меня в покое!

Вот тут я оглянулся, позволил себе один короткий взгляд. Причина тому — странное потрескивание, которым сопровождался ее голос. Зеленая Дама исчезла. Береза каким-то образом превратилась в Сару Тидуэлл. В зеленой кроне я видел лицо Сары. Под дождем и ветром лицо это колебалось, расплывалось, пропадало, появлялось вновь. И мне открылась разгадка происходящего. Я все увидел в ее глазах. Почти что человеческих глазах, которые смотрели на меня из листвы. И глаза эти переполняли ненависть и мольба.

— Я еще не закончила! — надрывно кричала она. — Он был хуже всех, разве ты этого не понимаешь? Он был хуже всех и его кровь течет в ее жилах. Мне не будет покоя, пока я не отомщу!

И тут с отвратительным звуком что-то начало рваться, трещать. Она вселилась в березу, превратила ее в свое тело и теперь вырывала корни из земли, чтобы добраться до меня. И вырвала бы, если б смогла. И задушила бы руками-ветками. Набила бы мне легкие и живот листьями, пока меня не раздуло бы как воздушный шар.

— Пусть он — чудовище, но Кира не имеет никакого отношения к тому, что он натворил, — ответил я. — И ты ее не получишь.

— Нет, получу! — кричала Зеленая Дама. И опять что-то рвалось и трещало. Только громче. К этим малоприятным звукам присоединился еще и скрежет. Я более не оглядывался. Не решался оглянуться. Лопата так и мелькала в моих руках. — Получу! — кричала она, и голос ее заметно приблизился. Она шла ко мне, но я отказывался обернуться. Не хватало мне только увидеть шагающее дерево. — Получу! Он забрал моего ребенка, а я заберу его.

— Уходи, — послышался новый голос. У меня задрожали пальцы, черенок лопаты едва не выпал из рук. Я повернулся и увидел Джо, стоявшую чуть правее и ниже. Она смотрела на Сару, материализовавшуюся в галлюцинацию шизофреника — чудовищное зеленовато-черное создание, поскальзывающееся при каждом шаге по Улице. Сара покинула березу, однако прихватила с собой всю ее жизненную силу, оставив от дерева только засохший ствол. Существо это вполне могло сойти за Невесту Франкенштейна, какой вылепил бы ее Пикассо. Лицо Сары появлялось и исчезало, появлялось и исчезало.

Джо стояла в белой рубашке и желтых брюках, которые были на ней в день смерти. Сквозь нее озера я не видел. В отличие от полупрозрачных Дивоура и молодых кобелей, она материализовалась полностью. Я чувствовал, как от меня словно отсасывают энергию, и понимал, куда она уходит.

— Убирайся отсюда, сука! — рявкнула псевдо-Сара. И вскинула то ли руки, то ли ветви — точно так же как в моем самом страшном кошмаре.

— Хрен тебе. — голос Джо остался ровным и спокойным. Она повернулась ко мне:

— Поторопись, Майк. Времени у тебя в обрез. Нам противостоит уже не она. Она впустила одного из Потусторонних, а они очень опасны.

— Джо, я тебя люблю.

— Я тоже лю…

Сара исторгла дикий вопль и начала вращаться. Листья и ветви стали терять форму, сливаться, сплавляться в некую бешено вращающуюся колонну. В колонне этой уже не было ничего человеческого. Зато из нее так и перла дикая, звериная энергия. И эта колонна прыгнула на Джо. Они столкнулись, и Джо тут же утратила цвет и плотность, превратившись в фантом, который Сара принялась терзать и рвать на куски.

— Поторопись, Майк! — только и успела крикнуть Джо. — Поторопись.

Я склонился над могилой.

Лопата на что-то наткнулась. Не на камень, не на корень. Я расчистил площадку в глубине, понял, что добрался до парусины. Теперь я махал лопатой, как заведенный, стремясь как можно быстрее отрыть страшную находку, опасаясь, что мне могут помешать. А за моей спиной в ярости ревела Тварь, и от боли исходила криком Джо. Ради мести Сара поступилась частью своей силы, чтобы призвать кого-то из Потусторонних. Так сказала Джо. Я не знал, о ком она говорила, да и не хотел знать. Зато я точно знал, что тело Сары — тот проводник, который связывал ее с Тэ-Эр. И если я успею…

Я очищал парусину от мокрой земли. На парусине проступили едва различимые буквы. «ЛЕСОПИЛКА ДЖ. М. МАККАРДИ». Лесопилка Маккарди сгорела во время пожара в 1933 году. Я видел фотографии. Когда я схватился за парусину, она порвалась под моими пальцами, и в нос мне ударил гнилостный, могильный запах. Я услышал сопение. Я услышал Дивоура. Он лежит на, ней и сопит, как хряк. Сара в полубреду что-то бормочет, ее распухшие губы блестят от алой крови. Дивоур через плечо оглядывается на Дрейпера Финки и Фреда Дина. Они догнали мальчишку и привели его, но он кричит, не переставая, орет как резаный, орет с такой силой, что мертвого разбудит. И если они слышат, как на противоположном берегу озера методисты поют о «силе слова Божьего», то и методисты могут услышать вопли маленького ниггера.