Джозеф Ле Фаню - Дом у кладбища

— Многое можно себе позволить, сэр, на пять сотен гиней, — заявил мистер Дейнджерфилд, и его очки, обращенные к собеседнику, приятно сверкнули.

— Еще бы, — с ухмылкой отозвался хирург, добавил беззлобное ругательство и замер в ожидании.

— Это недурная сумма, сэр, и вы можете ее получить.

— Пять сотен гиней!

— Вероятно, вы слышали, сэр, о покушении на убийство; произошло это в парке, жертвой был доктор Стерк, из артиллерии; мистер Наттер сидит сейчас в тюрьме по этому делу.

— Слышал, сэр.

— Так вот, вы получите эти деньги, сэр, если сделаете простую операцию.

— Вы хотите, чтобы я его повесил? — с хмурой ухмылкой спросил доктор.

— Повесить?.. Ха-ха… нет, сэр, доктор Стерк еще жив, но лежит без чувств. Нужно, чтобы к нему вернулись сознание и речь. Без трепанации это невозможно, и буду с вами откровенен: доктор Пелл посещал его раз шесть и утверждает, что операция мгновенно убьет больного. Я ему не верю. То же говорит и сэр Хью Скелтон, — я писал ему в Лондон, — и ему я также не верю. Как бы то ни было, больной чахнет и долго не протянет, так что терять нечего. Его жена хочет операции — вот ее записка, — а я даю вам пятьсот гиней и… за какой долг вас здесь держат?

— Всего восемнадцать гиней, сэр, если утром не пришло нового требования, — ответил доктор.

— Ваша свобода, сэр, — это вы получите сразу, если возьметесь делать операцию, а остальное — сразу по ее завершении.

На лице доктора сверкнула улыбка ликования; он расправил плечи, слегка встряхнулся и после краткой паузы спросил:

— Не могли бы вы описать этот случай, сэр, — так же, как в письме к сэру Хью Скелтону?

— Разумеется, сэр, но я сделаю это со слов — и в выражениях — деревенского доктора, звать его Тул — круглый невежда, как я опасаюсь.

После такого предисловия мистер Дейнджерфилд привел краткое научное описание болезни, которое позаимствовал из разговоров доктора Тула, когда никто в клубе и вообразить себе не мог, что Дейнджерфилд держит ухо востро.

— Если дело обстоит таким образом, сэр, операция его убьет.

— Убьет или вылечит, сэр, других шансов у него нет, — возразил Дейнджерфилд.

— А что собой представляет его жена, сэр? — спросил Черный Диллон с очень чудной миной, продолжая разглядывать коротенькую записку бедной миссис Стерк.

— Нервная маленькая женщина лет сорока двух или сорока трех, — отвечал Очки.

Странная гримаса исчезла. Хирург растерянно сунул записку в карман, а потом спросил:

— Он ваш родственник, сэр?

— Ничего подобного, сэр. Однако на медицинском аспекте проблемы это, полагаю, никак не сказывается.

— Нет, сэр, не сказывается — ни это и ничто другое, — мрачно-насмешливо заметил хирург.

— Разумеется, — подхватил оракул Серебряные Очки, и в комнате на время воцарилась тишина.

— Вы хотите, чтобы он заговорил? Хорошо, предположим, у нас сто шансов против одного, что трепанация убьет его на месте, — что тогда? — спросил хирург, явно чувствуя неловкость.

Дейнджерфилд с минуту размышлял, также смущенно, но вместо ответа повторил вопрос:

— А что тогда, сэр?

— Но здесь, в данном случае, — проговорил Черный Диллон, — шансов нет никаких: ни хороших, ни плохих, ни средних — вообще никаких.

— А мне кажется, что есть, — решительно отозвался Дейнджерфилд.

— Вам кажется, а я знаю.

— Поймите, сэр, — Дейнджерфилд нахмурился и заговорил странным, сердитым голосом, — я знаю, чего добиваюсь. Мне важно, сэр, чтобы он заговорил; пусть хоть на две минуты к нему вернется речь, а как скоро он после этого умрет, меня не заботит. Если его предоставить самому себе, он умрет неизбежно; поэтому отказываться от операции, которая позволит найти истинного убийцу, а также деньги (в противном случае они для семьи потеряны), — это не гуманность, а… а проклятое притворство! Я думаю так… да и вы тоже, сэр; и я даю вам пятьсот гиней вознаграждения и письмо миссис Стерк — как гарантию от неприятностей.

Наступила пауза. Дейнджерфилду был известен характер этого человека, так же как и его мастерство. О нем ходили разные слухи — приведенными мною намеками дело не ограничивалось.

Хирург странным хмурым взглядом сверлил поверхность стола, потом почесал затылок и хрипло пробормотал:

— Понимаете… знаете ли… вознаграждение крупное, ничего не скажешь; но тогда…

— Давайте, сэр. — Вид у Дейнджерфилда был такой, словно он вот-вот схватит собеседника за ухо. — Вознаграждение действительно очень большое, и на большее не рассчитывайте… не думайте о пустяках, когда… э… э… справедливость и человеколюбие… Короче, сэр: да или нет?

— Да, — ответил доктор, — но как мне знать, что я получу деньги?

— А, забыл. Вы правы, сэр, вот вам расписка.

Дейнджерфилд взял перо и черкнул несколько строк на обороте письма.

«Сэр, учитывая безнадежность нынешнего состояния доктора Стерка, а также крайнюю необходимость хотя бы на несколько минут вернуть ему, то есть доктору Стерку из Королевской ирландской артиллерии, дар речи, прошу вас откликнуться на просьбу миссис Стерк и сим обещаю, когда, в соответствии с ее желанием, операция будет сделана, выплатить вам вознаграждение в пятьсот гиней, вне зависимости от успеха или неудачи.

Дейнджерфилд добавил дату и протянул бумагу хирургу, тот прочел и уставил на собеседника хмурый и неуверенный взгляд.

— О, достаточно только спросить… Всякий, кто бывает в Чейплизоде, скажет вам, кто я; и еще вам нужна некоторая сумма, не так ли?.. Чтобы выйти отсюда… Какая именно?

— Всего семь гиней. Один небольшой счет плюс расходы. Восемнадцати гиней хватит на все, если за ночь не пришел еще счет.

И они отправились к «окошечку» и узнали, что все в порядке. Мистер Дейнджерфилд проявил щедрость, а хирург обещал на следующий день в семь явиться в дом Стерка.

— И прошу вас, доктор Диллон, приезжайте в карете, — сказал Дейнджерфилд, — и приоденьтесь… ну, вы понимаете. Они к этому привыкли: Пелл и другие доктора всегда бывали при параде.

Вслед за тем они расстались; хирург со своим легковесным багажом вскочил в карету и со звоном покатил домой, навстречу свободе.

Глава LXXXIV

ХРИСТИАНА ОТХОДИТ, А ДЭН ЛОФТУС ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ

В тот вечер Лилиас Уолсингем рано утомилась и была очень слаба (как подумалось Салли), поэтому охотнее обычного легла в постель, и доброй старой няньке показалось, что она выглядит как-то странно и временами заговаривается.