Ким Харрисон - Режим черной магии

Ладно, я буду делать, что он скажет и когда он скажет. Пока.

Глава 32

Голова была над водой. Ну, почти. Льда на реке не было, но вполне мог быть. Я так замерзла, что уже не была уверена, двигаю ли я ногами. Я окоченела, но заставляла себя продолжать грести. Дженкс был моим гидом — его пыльца освещала мне путь. Если бы не он, не уверена, что продолжила бы пытаться переплыть эту тупую, дурацкую, холодную реку. Разве это не замечательная идея — поплавать в реке Огайо? Мы ведь не могли украсть лодку или еще что-нибудь. Не-е-е-ет, мы обязательно должны плыть сами.

— Почти приплыли, Рэйч, — сказал Дженкс, вернувшись ко мне. Пирса под тихие всплески уверенно плыл вперед. Крылья пикси были взволнованно зелеными. — Давай, двигай своей ведьминской задницей!

— Пошел к черту, — с трудом проговорила я и опустилась на дюйм в реку. В рот хлынула вода. Она потекла в легкие, и я запаниковала.

— Рэйч! — закричал Дженкс, когда я перестала грести, пытаясь отдышаться. Меня понес поток, и я начала барахтаться, уйдя под воду. Крики Дженкса стали тише, приглушенные черным водоворотом пузырей. Кашляя, я пробивалась к поверхности.

— Пирс! — услышала я вопль Дженкса, и снова ушла под воду. Руки стали тяжелыми. Блаженное тепло просачивалось в меня, и я стала слушать шум воды. Онемев, я отдалась течению, не обращая внимания на поднимающиеся пузырьки. Хотя бы вода стала теплее. В последний раз, когда я засыпала в реке Огайо, под конец вода тоже стала теплее.

Резкая боль в черепе пронзила меня, и у меня перехватило дыхание, когда холодный воздух ударил в лицо.

— Рэйчел! — кричал пронзительный светящийся голос, но у меня не было сил, чтобы отмахнуться от него.

Я все еще была в воде, но теперь звезды играли в прятки среди черных листьев над головой. Одна из звезд двигалась с нами. Она ругалась и посыпала мое лицо пыльцой. Я удивилась, когда почувствовала, что моя спина коснулась дна. Вода текла по ногам, пока кто-то шептал, накрывая меня чем-то тяжелым и влажным.

— Я ничего не понимаю, — продолжил этот голос. — Река не настолько холодна, да и она, несомненно, опытная женщина. Достаточно подготовленная.

— Она чувствительна к холоду, ты тупица, — ответила звезда, опускаясь ближе, и мои слегка приоткрытые глаза снова закрылись. — Ты хотел убить ее! Посмотри, она же посинела. Она опять, твою мать, посинела!

— С ней все будет в порядке, — возразил низкий голос, и что-то холодное приподняло мне голову, и моей щеки коснулось дыхание. — Прекрати вести себя, как старая перечница. Я видал случаи и похуже. Рэйчел? Открой глаза!

Можно подумать, я могла? Моя голова свесилась, и я почувствовала, как меня подняли с земли.

— Чувствительна к холоду, — нервно прошептал он. — Откуда мне было знать? Она выглядит такой же здоровой, как тягловая лошадь.

«Тягловая лошадь», — подумала я смутно, и снова качнулась.

— С ней все будет хорошо, — повторил он, хотя теперь я услышала в голосе беспокойство.

— Ну конечно, с ней все будет в порядке, лишь потому, что ты думаешь, что любишь ее?

Это снова заговорила моя звезда, моя счастливая звезда, и она парила надо мной, освещая лицо мужчины. Его лицо исказилось от беспокойства, и с него капала вода. Темные волосы прилипли к щекам.

— Я не должен, — сказал он звезде, и свет от нее стал тусклым.

— Но ты любишь ее. Ты убьешь ее. Разобьешь ей сердце, и она раскиснет и умрет.

Весь мир затрясся, когда Пирс споткнулся, и я потеряла нить событий. В моем мире остались лишь беспорядочные движения и остановки. Как-то я почувствовала под собой твердую землю и ощутила ее запах, а потом пустота. Она ушла лишь когда я поняла, что больше не двигаюсь. Вот тогда я и очнулась.

Здесь было тихо. Через некоторое время, я поняла, что ощущаю приятную теплоту, текущую сквозь меня. Так не должно быть. Я должна мучиться от гипотермии. Меня должно трясти, но этого не происходило. Чувствовался сильный запах реки, влажной кожи, и… красного дерева. Мои глаза открылись.

Я лежала на земляном полу возле грязной стены, на расстоянии вытянутой руки от нее, и через четыре фута (1,2 м) она превращалась в грязный потолок. У моих ног, из деревянной коробки, похожей на фонарь, светил небольшой шар зеленоватого цвета. Она выглядела старой и пыльной. Меня покрывало шерстяное одеяло и мужская рука.

Дерьмо.

Мой пульс ускорился, но я не двинулась. Пирс обнимал меня, и поэтому моей спине было так тепло. Я не чувствовала приятного тепла мужского тела с того самого эпизода с Маршалом, и мне этого не хватало. Стараясь не двигать головой, я посмотрела на его руку, которая была видна сквозь тонкую белую рубашку. Его рука была изящной, и она удобно устроилась на моей талии, не давя на меня. Его тихое дыхание подсказало, что он еще спит. Было понятно, почему он обнял меня. Холод реки почти убил меня, и это был единственный способ согреться. Видимо, это и есть его нора в земле. Я не думала, что это действительное будет нора. Безопасная?

Я не двигалась, желая притвориться, что у меня есть право наслаждаться ощущением другого человека, лежащего так близко, ощущать комфорт от того, что мы вместе, доверять. Мне было восхитительно тепло, почти так же, как если бы я находилась в лей-линии, и я не смогла удержать довольный вздох.

— Ради всей земли! — воскликнул Пирс, приподнявшись и отодвинувшись от меня. — Ты проснулась!

Тепло исчезло, и я почувствовала скачок энергии в своем теле, ощущая недостаток того, что было лей-линией, струившейся во мне. Позади меня послышались скребущие звуки, и спина у меня похолодела, когда свет Пирса стал встревожено ярким. Я села, схватив одеяло, и отскочила к другой стороне небольшой подземной комнаты, уставившись на Пирса в зеленоватом свете.

Это была линия! Он тянул через меня линию? Пока я была без сознания? Но не саму энергию, ведь в моем ци было пусто, а что-то другое? Да кем он себя возомнил?

Пирс сел, и его голова оказалась в футе от потолка. Он прислонился спиной к противоположной стене, положив одну ногу на пол, другую согнув в колене. Он был одет, хотя на нем почти ничего не осталось — его плащ и одежда висели на колышках, вбитых в стену, и под ними образовалась грязная лужа. Белая рубашка и подходящие под нее брюки скрывали почти все его тело, но я могла хорошо разглядеть его фигуру.

— Извини, — сказал он, лицо у него было встревоженным, глаза широко раскрыты. — Я не воспользовался твоей слабостью. Рэйчел, ты замерзла. Я пытался согреть тебя. Я не тянул через тебя энергию.

— Ты тянул линию через меня! — сказала я сердито. — Я же была без сознания! Что, черт побери, не так с тобой! — да, я умирала от переохлаждения, но я даже не догадывалась, что он делает. Это было похоже на то, что ведьмы обычно делают со своими фамилиарами.