Питер Джеймс - Алхимик
— Быстрее! — заорала она на него. — Взломан зал Восточных древностей. Полиция уже подъехала, впустите ее!
Охранник торопливо открыл двери, толчком распахнул их настежь и стал напряженно вглядываться в ночную темноту. Монти проскользнула мимо него, быстро осмотрелась и пулей пронеслась по тротуару Монтегю-Плейс, через темную площадь Бедфорд-Плейс — и исчезла в сумятице Тоттнем-Корт-роуд.
Увидев свободное такси, она решительно бросилась ему наперерез, прыгнула в заднюю дверцу, с грохотом захлопнула ее за собой и откинулась на спинку сиденья, с таким трудом переводя дух, что несколько секунд была не в состоянии говорить.
Водитель откинул стеклянную перегородку:
— Куда?
Она откашлялась, набрав в грудь побольше воздуха. «Куда угодно, лишь бы подальше отсюда», — подумала она.
— Поезжайте прямо, а через пару минут я скажу вам куда.
Она неотрывно смотрела в заднее стекло, но в густой сумятице уличного движения было невозможно определить, следит ли за ней кто-нибудь. Двигаясь по прямой, они быстро достигли Юстон-роуд. Менее чем в миле от них справа высилось здание Бендикс. Она наклонилась к водителю.
— Поворачивайте налево на Юстон-роуд, — сказала она, стараясь оставить между собой и зданием максимально большое расстояние.
Снова откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза и глубоко задумалась. Табита Донахью досконально знала все средства защиты. Очищение. Соль. Квадрат Лумиела. Умение вызывать зрительные образы. Заклинания. Но одного она не делала. Строго говоря, она презирала это. И именно сейчас, решила Монти, все можно пустить в ход.
Она снова обратилась к водителю:
— Не знаете ли вы, случайно, церковь, которая открыта всю ночь?
122
Суббота, 10 декабря 1994 года
— Сущий муравейник. В часовне они варят суп для бездомных. Кухня никогда не закрывается.
Об этом сообщил Монти водитель, и с его помощью она пришла к мысли провести ночь в Божьем доме. В странной компании церковника с волосами, завязанными в конский хвост. Он всю ночь ходил меж скамеек, на которых спали несчастные души, и молился за них. Но наступало утро, ее отец по-прежнему был во вражеских руках, а мать человека, которого она любила, погибла.
Она села в поезд на Чаринг-Кросс и без остановок доехала до Танбридж-Уэлс, а дальше на такси добралась до той кентской деревушки, в которой располагалась сельская резиденция сэра Нейла Рорке. Ворота были открыты, а гравийная дорожка, окаймленная лавровыми кустами, изгибаясь вела к дому, которого не было видно с дороги. Здесь, после первого поворота, она решила дальше идти пешком, потому что дом появился примерно в ста ярдах впереди, окруженный аккуратным газоном, в центре которого лежал небольшой пруд в восточном стиле.
Именно это зрелище она и ожидала увидеть после того, как пару недель назад просматривала журнал «Хэлло!», — внушительное, пусть и несколько холодноватое в своем совершенстве поместье. Фасад был выдержан в георгианском стиле, квадратный, с продуманными пропорциями — серые стены, черепичная крыша и элегантный белый портик. Рядом с крыльцом стоял небрежно оставленный могучий «ренджровер», и Монти пришлось обогнуть его.
Когда она подходила к крыльцу, из дома донесся отчаянный собачий лай. За последние несколько минут небо потемнело, и ледяной ветер вздымал вокруг нее хлопья снежной крупы. Отчетливо понимая, что ее появление может оказаться неожиданностью, она с силой нажала кнопку звонка.
Лай тут же усилился, и вслед за ним она услышала знакомый баритон, гаркнувший:
— Бартоломью! Симеон! Сидеть! Сидеть!
Дверь открылась, и перед ней предстал сам сэр Нейл Рорке в шелковом кашмирском халате до колен, черных кожаных домашних туфлях; с трудом сохраняя равновесие, он придерживал за ошейники двух огромных игривых щенков мастифа.
Какое-то беглое мгновение на лице его сохранялось откровенно неприязненное выражение, и Монти предположила, что он был раздосадован неожиданным вторжением в уединение его уик-энда. Внезапно она вспомнила один из заголовков в «Хэлло!»: «При всей своей занятости бизнесом и благотворительными мероприятиями, большую часть года мой муж проводит в путешествиях. И мы стараемся, чтобы наш сельский дом оставался для нас святилищем».
Прежде чем она успела в полной мере осознать происходящее, все следы неприязни на лице Рорке исчезли, и его взгляд блеснул неподдельной радостью.
— Мисс Баннерман! Какой приятный сюрприз!
— Примите мои искренние извинения за то, что я нарушила ваш уик-энд, сэр Нейл.
— Отнюдь! Всегда рад видеть вас, моя дорогая. Прошу вас, заходите.
Собаки было начали снова гавкать, и он цыкнул на них, чтобы они замолчали.
— Вы должны простить мой внешний вид. Я только что принимал ванну и собирался, переодевшись, посетить местное благотворительное общество.
Холл был выложен каменными плитами, покрытыми персидскими коврами, на дубовых панелях стен висели гобелены, картины маслом и зеркала в резных рамах; широкая изящная лестница вела наверх. Он прикрыл двери и отпустил собак, которые тут же стали восторженно прыгать вокруг Монти, едва не сбив ее с ног.
— Тихо! — снова гаркнул хозяин. — Бартоломью! Симеон! Место!
Но псы, похоже, приняли его слова за приглашение к игре, и оба одновременно стали прыгать на него, отчего хозяин чуть не потерял равновесие. Ковер пополз у него под ногами, и он нашел спасение у ближайшего надежного предмета — стойки для зонтов мореного дерева. Прислонившись к ней, он поднял руки пригладить вьющиеся волосы. При этом халат на мгновение сполз с одного плеча, и Монти, к своему удивлению, увидела ряд вытатуированных букв и цифр, примерно в четверть высотой и два дюйма шириной, кожа вокруг представляла собой рубцовую ткань, словно их выжгли раскаленным железом.
— Ах вы, проклятые псы! — весело сказал Рорке. Он поправил халат, делая вид, что ничего не произошло. — Чай, кофе — или стаканчик шерри?
— Кофе.
Он провел ее через комнату, облик которой она тоже узнала по публикации — мебель, прекрасный письменный стол, элегантная обстановка, на мраморной каминной полке — россыпь рождественских карточек. Она снова удивленно подумала о странной отметке на плече Рорке, но, поняв, что́ это могло быть, содрогнулась: клеймо концентрационного лагеря.
Она села на диван. Нацисты клеймили всех евреев. Должно быть, в Рорке была еврейская кровь. Да, подумала она, темные вьющиеся волосы и тяжелое лицо явно придают ему семитские черты. Но был ли он достаточно большим, чтобы оказаться в лагере? Сейчас ему пятьдесят с лишним — шестьдесят с небольшим. Да, он мог быть ребенком.
Ее отвлекло звяканье телефона, словно трубку подняли или опустили. Но она сосредоточенно размышляла, с чего начать, чтобы ввести сэра Нейла в курс дела. Она вынула из сумочки диктофон и отмотала ленту к началу.
Несколько минут спустя Рорке снова появился, извинившись за отсутствие жены. Он успел переодеться в костюм с полосатой рубашкой и нес поднос с чашечками кофе и печеньем.
Поставив поднос, он вскинул брови при виде диктофона, после чего, расслабленно опустившись на противоположный диван, наклонился вперед и пододвинул гостье чашку кофе, молоко и сахар.
— Итак, моя дорогая, — с добродушным юмором сказал он. — Вы явились интервьюировать меня?
Монти сдержанно улыбнулась. Нервы у нее были на пределе.
— Нет. На этой ленте записан некий текст, который я хочу, чтобы вы прослушали. Боюсь, что он вас потрясет.
Рорке с предельным вниманием прослушал и запись, и рассказ Монти, в котором она постаралась привести как можно больше подробностей. Вид у него был крайне недоверчивый, но слушал он очень внимательно. Монти все время не покидало ощущение, что сэр Нейл как бы ждет доказательств того, что он уже знает.
Выслушав все до последнего слова, он решительно встал. Вместо того чтобы ужасаться и тратить на это время, он сразу же приступил к делу:
— Первое и главное — это найти вашего отца, защитить вас и мистера Моллоя, а потом посмотрим, что мы можем сделать для Анны Стерлинг и других женщин из этого дьявольского списка. Один из моих ближайших друзей — сэр Патрик Нортон, глава Столичной полиции. И эта мелкая дешевка Левайн конечно же не обладает таким влиянием. Тем не менее мы должны действовать быстро; если за вами следили, то им, конечно, уже известно, что вы здесь. Я немедленно звоню домой сэру Патрику. И к концу дня я хочу видеть Кроу за решеткой. Это только для начала!
Проводив глазами Рорке, который выскочил из комнаты, Монти внезапно испытала чувство вины перед ним — как ни странно, за то, что она оказалась тем гонцом, который принес плохие новости о его компании.
Она снова услышала звяканье телефона и меньше минуты спустя — еще одно. Состоялся краткий разговор, подумала она. Затем ей пришло в голову, что номер мог быть занят и хозяин сделал еще одну попытку позвонить. Монти засунула диктофон обратно в сумочку. Ею владело крайнее изнеможение. Она слышала, как телефон звякал еще несколько раз.
