Энн Райс - Вампир Лестат

Изнывая от скуки, я слушал приходившего обучать и инструктировать меня Маэла. Я позволял ему петь древние гимны, пересказывать старинные предания, объяснять законы и лишь время от времени поддразнивал его, говоря, что богу не требуются никакие указания и инструкции.

Он соглашался со мной, но оправдывался тем, что обязан рассказать мне обо всем, что меня ждет впереди.

– В твоих силах помочь мне выбраться отсюда, ты можешь отправиться вместе со мной в Рим, – говорил я. – В горах над Неаполитанским заливом у меня есть собственный дом. Тебе никогда не приходилось видеть столь красивые места. Если ты мне поможешь, я позволю тебе навсегда поселиться там, взамен попросив лишь о том, чтобы ты повторил для меня ваши молитвы, гимны и законы, с тем чтобы я мог их записать.

– Зачем ты стараешься подкупить меня? – спрашивал он, однако я видел, что его очень интересует тот мир, из которого я пришел. Он признался, что за несколько недель до моего прибытия он осмотрел греческий город Массилию и ему очень по душе пришлись и римское вино, и изысканная еда, которые ему пришлось попробовать. К тому же на него большое впечатление произвели стоящие в порту огромные корабли.

– Я вовсе не пытаюсь подкупить тебя, – отвечал я. – Я не верю в то, во что верите вы, и я оказался вашим пленником.

Однако от скуки и из любопытства я продолжал слушать его молитвы, а кроме того, я не знал толком, что мне предстоит впереди, и меня мучил смутный страх.

Я стал ждать его прихода с некоторым нетерпением. Ждать, когда бледное лицо и призрачная фигура возникнут в пустой комнате и словно озарят ее белым светом, ждать, когда он снова тихим, размеренным голосом начнет нараспев произносить бессмысленные для меня речи.

Вскоре я понял, что в своих поэтических сказаниях он не излагает мне связные и продолжительные истории жизни богов, как делается это в греческих и римских мифах. Имена и характеристики богов мелькали то в одних, то в других строфах. Самые различные божества принадлежали к единому небесному племени.

Но тот бог, которым предстояло стать мне, имел, судя по всему, величайшую власть над Маэлом и его учениками. У этого бога не было имени, хотя его величали самыми разными титулами, самым распространенным из которых был Тот, Кто Пьет Кровь. Кроме того, его называли и Белым Богом, и Богом Ночи и Тьмы, и Богом Дуба, и даже Возлюбленным Матери.

В каждое полнолуние этому богу приносились кровавые жертвы. Но в день Самайна (1 ноября по нашему христианскому календарю – в день, который мы называем теперь Днем всех святых или Днем поминовения мертвых) этому богу в присутствии всего племени приносились самые многочисленные жертвы – ради того, чтобы он даровал людям богатый урожай, а также для того, чтобы он свершил свой суд и предсказал людям, что ждет их впереди.

Бог этот служил Великой Матери – той, которая не имела видимой формы, но незримо присутствовала во всем и была Матерью всего сущего – земли, деревьев, неба над головой, всех людей и даже Того, Кто Пьет Кровь, который обитал в ее саду.

Чем больше меня интересовало все, что мне рассказывал Маэл, тем больше я понимал. Традиция поклонения Великой Матери была знакома и мне. По всей Империи люди поклонялись Матери-земле и Матери всего сущего, хотя называли ее самыми разными именами. Точно так же поклонялись ее возлюбленному и сыну – умирающему и воскресающему богу, который рос, так же как растет все на земле, лишь затем, чтобы быть потом срезанным под корень, в то время как Мать оставалась жить вечно. Это был очень древний и красивый миф, объясняющий смену времен года. Однако традиции поклонения ему, соблюдаемые повсюду, едва ли можно было назвать красивыми.

Ибо Божественная Мать одновременно была и Смертью – землей, которая поглощает останки юного возлюбленного, так же как поглощает останки всех нас. И в соответствии с этим древним поверьем повсюду существовало множество кровавых ритуалов.

В Риме эта богиня носила имя Кибела, и мне приходилось видеть, как ее преданные жрецы и почитатели в порыве безумия и экстаза подвергали себя оскоплению. А упоминаемые в этом мифе боги принимали страшную смерть: Аттис в безумии оскопил себя, Дионис был растерзан, Осирис у древних египтян был расчленен, но потом вновь собран воедино Великой Матерью Исидой.

И вот теперь мне предстояло стать Великим Богом Всех Плодоносных Сил Земли – богом вина, посевов и деревьев. Я был уверен в том, что в любом случае мне предстоит нечто ужасное.

Мне не оставалось ничего, кроме как напиваться и бормотать песнопения и молитвы вместе с Маэлом, у которого при взгляде на меня на глаза наворачивались слезы.

– Выпусти меня отсюда, негодяй несчастный, – однажды в порыве крайнего раздражения воскликнул я. – Почему бы тебе самому, в конце концов, не стать этим богом деревьев? Почему именно меня решили удостоить этой чести?

– Я уже говорил тебе, что бог поведал мне о своих желаниях. Я не был им избран.

– А если бы ты оказался его избранником, ты сделал бы это?

Я устал слушать сказки о древних варварских обычаях и верованиях, о том, что если человеку угрожает несчастье или болезнь, то он, чтобы избежать угрозы, должен принести человеческую жертву богу.

– Мне было бы очень страшно, но я принял бы эту судьбу, – шепотом ответил он. – Известно ли тебе, в чем состоит весь ужас твоей участи? В том, что твоя душа окажется навеки заключенной в твоем теле. Она не сможет в момент плотской смерти переселиться в другое тело и в иное жизненное пространство. Нет, твоя душа навеки останется душой бога. Ты будешь навсегда лишен возможности умереть и возродиться заново.

Несмотря на мое абсолютное неверие в возможность реинкарнации и раздражение, вызванное полной убежденностью Маэла в неизбежности подобных явлений, его слова заставили меня успокоиться и замолчать. Я ощутил всю силу его суеверного страха и охватившей его печали.

Мои волосы стали густыми и длинными. Жаркое лето уже сменила прохладная осень. Приближался день великого ежегодного праздника Самайна.

Однако у меня по-прежнему возникало множество вопросов.

– Скольких вы уже превратили в богов подобным же образом? Чем я привлек ваше внимание? Что нашли вы во мне такого, что заставило вас избрать именно меня? – спрашивал я у Маэла.

– Я еще никогда не приводил сюда человека, чтобы превратить его в бога, – отвечал он. – Но бог уже стар, он утратил магическую силу. С ним произошло ужасное несчастье, однако я не вправе говорить об этом. Он избрал своего преемника.

Маэл внезапно испуганно замолчал. Он сказал слишком много. В глубине души его что-то очень беспокоило и пугало.

– Но откуда тебе известно, что он захотел избрать именно меня? Или у тебя здесь в крепости припрятано еще человек шестьдесят кандидатов?