Стивен Кинг - Противостояние. Армагеддон

Он дойдет.

Он был абсолютно уверен, что дойдет.

Он услышал Малыша задолго до того, как увидел его. Это был громкий, трескучий грохот двигателя без глушителя, раздававшийся с востока. Звук шел по шоссе № 34 от Юмы, штат Колорадо. Сначала он хотел было спрятаться, как он всегда прятался от других оставшихся в живых, начиная с Гэри. Но на этот раз что-то побудило его остаться на месте.

Грохот становился все громче и громче, и вот уже солнце сверкало на хроме и на (ОГНЕ??!) чем-то ярком и оранжевом.

Водитель заметил его. Машина остановилась рядом с ним, тяжело дыша, как загнанное дикое животное, и оттуда вылез человек. Но Мусорный Бак не мог оторвать глаз от машины. Он много знал о машинах и любил их, хотя и не имел водительских прав. Эта машина была красавицей, над которой работали долгие годы и вложили в нее многие тысячи долларов. Такие машины встречаются только на выставках старинных автомобилей, это плод тяжелого труда и любви.

Это был спортивный двухместный «Форд» 1932 года выпуска. На боку было написано: МАЛЫШ.

— Эй ты, длинный, высокий и страшный, — растягивая слова, произнес водитель, и Мусорный Бак наконец оторвал глаза от этой бомбы на колесах.

Роста в водителе было пять футов и три дюйма. Завитые, напомаженные и набриллиантиненные волосы добавляли ему еще три дюйма. На ногах у него были черные остроносые ботинки. Каблуки добавляли владельцу другие три дюйма и доводили его рост до вполне пристойных пяти и девяти. Его рваные потертые джинсы так туго обтягивали его бедра, что можно было прочитать годы выпуска монет в его карманах. На нем была красная шелковая рубашка, обшитая желтой тесьмой и украшенная пуговицами из поддельных сапфиров. Запонки были из полированной кости. У Малыша их было две пары: одна из человеческих коренных зубов, а другая из резцов добермана-пинчера. Поверх этой удивительной рубашки, несмотря на жару, на нем была надета мотоциклетная куртка из черной кожи с изображением орла на спине. К плечам и к ремню были подвешены три заячьих лапки. Над орлом белыми шелковыми нитками было вышито: МАЛЫШ. Лицо этого человека было крошечным и болезненно бледным. Это было лицо куклы с выпученными губами, мертвыми серыми глазами, широким лбом без признака морщин и круглыми щеками.

Два кожаных ремня перекрещивались на его плоском животе, и из каждой кобуры торчало по огромному револьверу калибра 45.

— Ну, парень, что ты скажешь? — нараспев протянул Малыш.

Все, что Мусорный Бак мог сказать, было:

— Мне нравится твоя машина.

И это были правильные слова. Возможно, единственно правильные слова. Через пять минут Мусорный Бак сидел на месте пассажира, а «Форд» разгонялся до крейсерской скорости Малыша, которая составляла около девяноста пяти миль. Велосипед, на котором Мусорный Бак проделал весь путь от восточного Иллинойса, превращался в точку на горизонте.

Мусорный Бак робко предположил, что на такой скорости Малыш не успеет заметить приближающийся затор на дороге.

— Ну, парень, — сказал Малыш. — У меня есть реакция. Веришь в эти штучки-дрючки?

— Да, сэр, — едва слышно произнес Мусорный Бак. Он чувствовал себя как человек, который только что разворошил палкой гнездо змей.

— Ты мне нравишься, парень, — сказал Малыш странным механическим голосом. Его кукольные глаза уставились поверх ярко-оранжевого руля на сверкающую дорогу. С зеркала заднего вида свисала пара игральных костей с черепами вместо точек. — Возьми пива на заднем сиденье.

Мусорный Бак терпеть не мог пива, но он быстро выпил одну банку и сказал, что пиво было прекрасное.

— Ну, парень, — сказал Малыш. — Это единственный хороший сорт пива на свете. Я бы им ссал, если б мог. Веришь в эти штучки-дрючки?

Мусорный Бак сказал, что верит.

— Меня называют Малышом. Я из Шревепорта, штат Луизиана. Этот зверь выиграл все крупные конкурсы старых автомобилей на Юге. Веришь в эти штучки-дрючки?

Мусорный Бак сказал, что верит, и взял еще одну банку теплого пива. Это было лучшим, что он мог сделать в данной ситуации.

— А тебя как зовут?

— Мусорный Бак.

— Что? — На один кошмарный момент мертвые кукольные глаза остановились на лице Мусорного Бака. — Шутки со мной шутить вздумал? Никто и никогда не шутил с Малышом. Поверь в это, парень.

— Я верю, — серьезно сказал Мусорный Бак, — но меня действительно так называли. Потому что я часто поджигал чужие мусорные баки, почтовые ящики и разное другое. Я сжег пенсионный чек старой леди Симпл, и за это меня отправили в исправительную колонию. А еще я сжег Методистскую церковь в Поутенвилле, штат Индиана.

— ДА НУ? — спросил Кид восхищенно. — Парень, да ты похоже чокнутый, как сортирная крыса. И это отлично. Мне нравятся чокнутые. Я и сам чокнутый. У меня совсем крыша поехала. Мусорный Бак, говоришь? Мне это нравится. У нас с тобой хорошая пара. Чокнутый Малыш и Чокнутый Мусорный Бак. Давай пожмем друг другу руки.

Малыш протянул руку, и Мусорный Бак постарался пожать ее как можно быстрее, чтобы Малыш снова взялся за руль обеими руками. Они скользнули за поворот, и там, перегородив почти всю дорогу, стоял «Бекинз», и Мусорный Бак закрыл лицо руками, приготовившись к немедленному путешествию в астральный план. Малыш даже ухом не повел. «Форд» скользнул по левой обочине, как водомерка, чиркнув боком по кабине грузовика.

— Близко, — сказал Мусорный Бак, когда почувствовал, что может говорить без дрожи в голосе.

— Ну, парень, — равнодушно сказал Малыш. Один из его кукольных глаз торжественно подмигнул Мусорному Баку. — Не надо ля-ля. Как пиво? Ядреное, правда? Бьет по башке после езды на детском велике, так ведь?

— Конечно, — ответил Мусорный Бак и сделала еще один большой глоток. Он был сумасшедшим, но не настолько, чтобы противоречить Малышу, когда тот ведет машину. Даже и в мыслях не было.

— Ну, не будем вешать друг другу лапшу на уши, — сказал Малыш, потянувшись на заднее сиденье за пивом. — Мы ведь едем в одно место, так?

— Пожалуй, — осторожно ответил Мусорный Бак.

— Едем на запад, — сказал Малыш. — Чтобы получить свой кусок пирога. Ты веришь в эти штучки-дрючки?

— Пожалуй.

— Тебе снились сны об этом буке в черном летнем костюме, так ведь?

— Вы имеете в виду священника?

— Я всегда имею в виду то, что говорю, и говорю то, что имею в виду, — равнодушно сказал Малыш. — Не надо ля-ля, сраный жук. Это черный летний костюм, и на парне очки-консервы. Такие большие, что лица не видно. Старый мудозвон, вот он кто, так ведь?